Я не слышал этой песни Элис с той самой ночи, когда она с грохотом вырвалась из музыкального автомата, словно гвозди, забиваемые мне в уши. Карлос попросил компанию доставить ему новый аппарат, просто чтобы я не сидел за стойкой бара, волнуясь и ожидая, что она снова прозвучит.
Позже я узнал, что этой песни даже не было в автомате. Это было одно из заклятий Мейсона. Он хотел увидеть, как я схожу с ума. Если бы он до отказа накачал меня ЛСД и запер в полной крыс вращающейся комнате с зеркалами, то не смог бы сделать лучше.
Это было шесть месяцев назад. Прошло полгода с тех пор, как я отправил Мейсона в ад вариться на медленном огне, и помахал на прощание его приятелям Кисси, когда те сгорели, и их унесло солнечными ветрами. Сто восемьдесят дней с тех пор, как я наблюдал, как прах Элис словно туман уплывает в Тихий океан. У меня всё хорошо, спасибо. Может, немного ушибов, но всё лекарство, что мне требуется, находится прямо здесь, в этом стакане.
Карлос ставит тарелку с тамале и наливает двойную порцию красного пойла в тяжёлый квадратный стакан, как мы прежде пили в аду. Царская водка такая красная, что почти чёрная, как кровь в лунном свете. Она проскакивает гладко, как бензин и перцовый спрей. Возможно, в Даунтауне она спасла мне жизнь. Когда я обнаружил, что могу глотать и удерживать в себе Царскую водку, демоны стали смотреть на меня по-другому. Думаю, именно тогда одному из них пришла в голову идея отправить меня на арену вместо того, чтобы убить. Как раз тогда, когда моя новизна поистёрлась, я снова стал интересен.
— Мне следовало убить его, когда у меня был шанс.
Карлос качает головой.
— Ты был недостаточно силён, чтобы убить его.
— Откуда тебе знать?
— Потому что ты мне рассказывал. Раз пятьдесят.
— Правда?
— Может, тебе стоит ограничиться кофе, или пивом. Тебе не нужно красное пойло.
Он тянется к моему стакану, и я отодвигаю тот от него.
— Да, я действительно так считаю.
— Ты не смог бы победить его. Он был слишком силён. Ты это знал, так что сделал всё, что было в твоих силах.
— Угу, но иногда речь не о победе и поражении. Речь о том, чтобы поступать правильно. Я поступил неправильно. Я не должен был просто так уходить. Люцифер был прав. Оставив Мейсона в аду, я дал этому херу именно то, чего он хотел.
— Ты жив и свободно разгуливаешь. Пока ты можешь сказать это о себе, правильные поступки остаются опцией. Просто не высовывайся, пока не выяснишь подходящее время и место.
— Спасибо, Карлос. Ты лучший отец, о котором только может мечтать мальчик. Усыновишь меня?
— Мне кажется, уже.
Карлос глядит мимо моего плеча и качает головой. Мне не нужно смотреть. Я их чувствую. Позади меня студентки с ручками и бумагой. Они хотят стать слишком близко и с придыханием попросить у меня автограф. Если я буду настолько туп, как раньше и подпишу, то через час смогу купить свой автограф на eBay. Я потягиваю пойло и ковыряюсь вилкой в тамале. Притворяюсь, что не замечаю, как Карлос машет им проваливать.
Настоящая проблема со студентками заключается в том, что обычно с ними студенты.
Секундой позже кто-то облокачивается на стойку справа от меня.
— Ты тот самый супергерой, который может проделывать трюк с порталом, верно? Покажешь?
Он выглядит как Зигги Стардаст [187] с обложки GQ [188]. Его костюм-тройку в полоску создали инженеры НАСА. Это настоящее произведение искусства.
— Это ты мне?
— Говорят, ты можешь ходить сквозь тень. Хочу посмотреть.
Он смотрит на меня со смесью высокомерия и скуки. Никогда не знаешь, что парень вроде него собирается сделать. Он держит одну руку в кармане. У него там может быть что-угодно, от косяка до водяного пистолета или канцелярского ножа.
— Прошу прощения. Не говорю по-французски. Или это китайский? Не понял ни слова из того, что вы сказали.
— Считаешь себя дохера крутым, потому что у тебя мультяшное прозвище, и твою спину прикрывает Золотая стража? Ты вообще знаешь, кто я такой? Ты знаешь, кто мой отец?
— Возможно тебе нужен мудацко-английский разговорник. Слышал, в Канзасе [189] есть несколько прекрасных книжных магазинов. Можешь отправляться в путь.
— Моя семья владеет этим местом. Этим городом. Лос-Анджелесом до Долины, и дальше в пустыню.
Карлос бросает на меня взгляд, и я отвечаю ему тем же. Он остаётся на месте, но начинает нарезать лаймы, так что у него есть повод держать в руке нож.
— Когда я говорю, меня слушают.
— Наверное, богатые действительно другие. Большинство происходят от обезьян, но от тебя отдаёт гремучей змеёй.
Зигги вместе с другом. Не таким красавчиком. Его костюм не так хорош. Тот пытается сохранять хладнокровие перед девушками, но примерно в шестидесяти секундах от того, чтобы удрать.
Его друг говорит: «Пожалуйста, парень, просто проделай этот трюк, и мы оставим тебя в покое».
— Я только что убил пятерых людей. Если хотите, покажу вам этот трюк.
Я возвращаюсь к своей выпивке и тамале. Зигги собирается предпринять ещё одну атаку, не зная, что как только откроет рот, я воткну вилку ему в глаз и заставлю плясать, как марионетку. Но девушки стают по обе стороны от него и тянут к двери.
Я слышу, как, уходя, одна из девушек говорит: «Папа сказал бы, что этот человек похож на собаку, убивающую овец».
Когда они вышли, Карлос тихо выругался, так быстро, что не могу сказать, по-английски, по-испански или на урду.
— Ненавижу это дерьмо.
Он протирает то место, где облокачивался Зигги.
— Ничего подобного. Ты его поощряешь. Взгляни на себя. Входишь сюда с обгоревшей рукой в заляпанной запёкшейся кровью футболке с принтом из фильма про чудовище, и не хочешь, чтобы тебя заметили? Нормальные люди коротают время, делая ставки на футбол или собирая марки. Твоё хобби — говорить людям отъебаться, но ты не можешь этого сделать, пока они не обратят на тебя внимание.
— Ты ведь понимаешь, что требуется от бармена? Я жалуюсь, а ты обеспечиваешь меня выпивкой и сочувствием. Не начинай пытаться меня образумить.
— Тебе нравятся эти маленькие стычки, потому что у тебя сейчас нет ни одной настоящей, вот всё, что я хочу сказать.
— Держу пальцы скрещёнными за Армагеддон.
— Не парься. Мне кажется, твоя звезда начинает угасать. Прибывают новые люди, но многие старые исчезли.
— Если я займусь вязанием, думаешь, остальные отвалят?
— Луи Тоудвайн — один из них, что забавно, потому что я должен ему денег.
Карлос наливает себе стакан сельтерской воды и бросает туда несколько ломтиков лайма.
— Прошлым вечером здесь была твоя подружка Кэнди.
Я копаюсь в тамале.
— Рад за неё.
Я не больше трёх раз виделся или разговаривал с Кэнди с тех пор, как мы спасли на Новый год кучку едва-не-принесённых-в-жертву ангелов. Тем вечером мы убили много людей, но ни одного, кто бы этого не заслужил.
— Она красивая девушка.
— Правда? Не очень помню.
С тех пор я видел её лишь пару раз с Видоком и один раз, когда попросил дока Кински откачать из моей руки яд, после того как один нага — похититель сумок, натравил на меня королевскую кобру. Кински — лечащий врач для многих Саб Роза и Таящихся. Большинство людей считают, что быть доктором — это большое дело, но Кински раньше был архангелом, так что в его случае быть врачом — это всё равно что переворачивать бургеры в Макдональдсе после того, как ты был президентом.
Кэнди милая. Спросила о делах. Как справляюсь с Саб Роза? Когда собираюсь, наконец, приобрести новые мелодии для музыкального автомата?
— Какое мне до всего этого дело?
Он пожимает плечами.
— Я считал, что вы двое друзья. А может, и больше, чем друзья.
