Адапты снова одновременно выпалили. Судя по крику из кустов, кто-то из них попал. Кирилл не стрелял, твердо соблюдая наказ: пока не видишь цель, не рыпайся. Навыками адаптов, способных по шевелению веток распознать очертания врага, он не обладал – так нечего было и патроны тратить.
Джек с руганью выскочил из-за бревна. Повис на спине у Андрея Юрьевича, заставляя опрокинуться на землю. И этим спас – из кустов ухнул выстрел.
– Карабин, – определил Рэд. – Перезаряжать долго будут. Жека – назад, бункерный – за мной!
И бойцы с низкого старта бросились в густой подлесок.
Охотников было пятеро, и отряд они обложили с двух сторон – польстившись, очевидно, на оружие. Самым серьезным соперником выглядел Андрей Юрьевич. Если Дикие и успели понять свою ошибку, то сделали это слишком поздно.
Кирилл, низко склонившись – как учили – понесся за Рэдом. В буреломе впереди засели трое. Одного из них – раненого, перезаряжающего карабин, – Рэд опрокинул выстрелом, но в этот момент на него бросился второй, с охотничьим ножом. Зато третий, которого Кирилл предназначил себе, делал то, что положено нормальному Дикому – убегал.
Стрелять в спину убегающему Кирилл не смог. Он кинулся догонять. Глупо заорал:
– Стой!
Дикий, как ни странно, остановился. Обернулся – и, не разгибаясь, с колена, выпустил из арбалета стрелу.
Тренированное тело – отрабатывал на занятиях не раз – метнулось в сторону само. Бок обожгло болью. «Ранен», – успел подумать Кирилл и выстрелил, целясь Дикому в голову.
Попал. Парень начал медленно валиться на спину.
Кирилл, осторожно приблизившись, сначала выдернул из рук упавшего арбалет. И лишь после этого взял за запястье, щупая пульс.
Пульса не было. Убит наповал. Зажимая рану в боку, успокаивая себя тем, что если может бежать – значит, ранен неопасно, Кирилл бросился обратно.
Рэд со своим оппонентом уже закончил – тот лежал плашмя с ножом в груди. Один из противников Джека был убит раньше чьим-то случайным попаданием. Со вторым, по словам разведчика, «возни» оказалось немного.
Кирилл забинтовал кровоточащий бок. Стрела прошла по касательной, глубоко вспоров кожу. Рэда противник полоснул тесаком по колену. Джек в этот раз уцелел. Андрей Юрьевич стрелу из плеча извлек самостоятельно.
– Отвык я воевать, – покаялся он, наблюдая, как Кирилл врачует рану. – Быстрее соображать надо.
– Бывает, – угрюмо буркнул Рэд.
Кирилл догадывался, что Сталкер, хоть вслух и не говорит, про себя отмечает каждый пройденный километр.
– Послушай, – вспомнил Андрей Юрьевич, обращаясь к Джеку. – А как ты узнал про засаду? Мы, все трое, ни сном ни духом – а ты вдруг: «Ложись!» А?
Жека принял многозначительный вид. Кирилл вздохнул. На несчастного Андрея Юрьевича готовились опрокинуть бочку глумливого вранья.
– Меня, по детству, инопланетяне похитили и сверхспособностями наградили, – доверительно рассказал Джек. – Слух теперь – зверский! В подвале мышь пукнет – а я на чердаке услышу. Представляешь, как мучаюсь?
Андрей Юрьевич укоризненно покачал головой.
На третью ночь пути, когда, судя по карте, отряд приближался к Омску, издали прилетело странное чириканье. У Кирилла уже выработался навык реагировать на неожиданные звуки одинаково – он расстегнул кобуру.
А адапты, как ни странно, этого не сделали. Переглянулись с недоверием и радостью. Джек издал горлом острожную трель, в ответ прилетело нечто, отдаленно похожее. Джек расплылся в улыбке. Они с Рэдом спринтерским шагом – как будто и не было за плечами тяжелого ночного перехода – устремились вперед.
…– Вы как здесь оказались? – Олесю сопровождал Васька. – Вы же в гарнизоне должны быть?
Закончив со счастливыми объятиями, отряд двинулся дальше. Олеся чуть прихрамывала, но шагала бодро.
– А мы сбежали, – гордо объявил Васька. – На дрезине, вместе с мамкой! В Омске теперь живем. Я на электростанции работаю. Меня Борис…
– Вась, – перебила Олеся, – давай, может, потом? Ты налегке, так иди вперед. Бориса предупредишь – помнишь, он просил?
– Помню… – Васька переминался с ноги на ногу – уходить ему определенно не хотелось.
Однако спорить не стал. Вздохнул и потрусил в сторону поселка, через минуту растворившись в темноте.
– Мамка его болеет шибко, – дождавшись, пока парень скроется из глаз, объяснила погрустневшая Олеся. – Помрет скоро. Увидала, что я ходить нормально начала, и спрашивает – что, бедолажная, мутно тебе тут?… Может, лучше в Ишим перебраться?… А то, говорит, Владя Ваську-то в гарнизоне только из-за меня держит. Как помру – выставит, какой из него солдат. А Михалыч – хозяин крепкий, глядишь, к делу пристроит. Пока я жива, хоть пообвыкнется… А Михалыч сказал, что ему-то не жалко, но только лучше бы нам в Омск податься. От Влади подальше. – Олеся замолчала.
– Ясно, – сказал Рэд. – И давно вы тут?
– Вторая неделя пошла. Каждую ночь встречать ходим… Долго вас не было. – Олеся прижалась к плечу командира.
– А солдатик-то с тебя глаз не сводит, – поддразнил Джек. – Замечала хоть?
– Дурак, – вспыхнула Олеся.
Выпустила командирскую руку и присела, склонившись над шнурком ботинка.
Глава 30
Омск – Казань (-744 КМ)
В полукилометре от Омска отряд, вместе с Васькой, встретил партизан Серега. Андрея Юрь евича на радостях в объятиях едва не задушили – раненое плечо мужчина насилу спас. А вопросами прибывших забросали так, что те едва успевали отвечать. Серега выпустил сигнальную ракету.
– Борису знак, – пояснил он. – Задрал уже, никому покоя не дает! Каждую ночь вас поминает, чтоб меня баба так ждала.
Кирилл высчитал, что в Омске они отсутствовали около месяца. Борис за это время успел состариться на несколько лет. Сильнее горбился, на лице прибавилось морщин, узловатые пальцы похудели и дрожали.
Кириллу накладывали швы на пропоротый стрелой бок. Борис, сидя в углу, – в клинику прорвался с боем – внимательно слушал рассказ.
– Что ж… Теперь, я уверен, у нижегородцев все получится, – заключил он. – С таким-то сокровищем.
– Очень на это надеюсь, – согласился Кирилл. – А вот неустойчивость соединения… Помните, я рассказывал?
– Конечно. – В интонациях Бориса зазвучало лукавство. – Как не помнить.
Из кармана куртки старик извлек неожиданное – бумажного журавлика. Пожурил:
– Зря вы, коллега, черновиками так разбрасываетесь.
Про оставленный Алине «сувенир» Кирилл вспомнил не сразу. А вспомнив, покраснел.
– Как это к вам попало?
– Знакомая твоя на ферму притащила, подружкам похвастаться. А я туда раз-два в неделю обязательно захожу. Смотрю – стоит на шкафчике! Еле добился, что это, да откуда, разревелась в три ручья. Ничего, говорит, у меня с ним не было, просто так, взял и подарил… Еле объяснил дурочке, что меня не шуры-муры ее волнуют. Я ведь листок уже развернул к тому времени.
Кирилл недоуменно пожал плечами.
– Вот уж не стоило. Чушь несусветная.
– Вот уж ошибаешься! – Борис извлек из кармана блокнот – У тебя получалась несусветная чушь, потому что эту вводную – я переписал начисто, смотри – ты считал константой. А если мы ее оценим как переменную?
– Почему? Это ведь константа?
– Ну а если?
Кирилл, задумавшись, подался вперед. Недовольный врач, колдующий над его боком, зашипел от злости.
– Борис, выйдите немедленно, – потребовал он. – У парня такая прореха на боку, что кулак пролезет, а вы тут с какой-то писаниной! Как будто подождать нельзя.
– В моем чудесном возрасте, Славочка, любое ожидание – непростительная роскошь, – укоризненно заметил Борис. Но, тем не менее, вышел.
Кирилл, дожидаясь окончания процедуры, еле сдерживался, чтобы не вертеться под иглой.
Над расчетами они с Борисом просидели весь день. Рэд и Джек спали, а Олеся незримо, как умела она одна, порхала по кабинету Бориса. Совала Кириллу под руку то стакан чая, то вареную картофелину, то кусок пирога. Кирилл, не глядя и не чувствуя вкуса, быстро сметал еду.
