Лара и Гарри, по словам Капитана, чувствовали себя отлично.
С Ильей у командира экипажа после возвращения домой состоялась «беседа». В ходе которой Капитан, очевидно, сумел убедить нижегородского главу в том, что до Перми ходить можно и нужно: в следующий рейс пароход отправился вооруженным до зубов, но предосторожности оказались лишними. Взрыв на отмели Диких серьезно напугал, с тех пор в здешних местах враги не показывались.
Рэд хмурился, явно придумывая, как бы половчее спросить о Тохе и Жене – со слов Капитана стало ясно, что в Набережных Челнах пара не объявлялась – когда Капитан неожиданно произнес:
– Так что, Сталкер, за своих ты не очкуй. Тут теперь тихо. Я их в прошлый рейс ссадил в Нефтекамске, а в этот заберем. То-то, небось, радости будет!.. Они вашим-то, которые ранетые, просили не говорить ничего. Сказали, как приедут – сами расскажут. Ну так и понятно: думали ведь, что вас – кого перебили, кого в плен уволокли… А тут вон как! – Капитан довольно улыбнулся. – Ты чего? – Это он заметил, что у Рэда затвердели скулы. – Все нормально с твоими! Я их лично на постой определил, к тете Маше. Она хорошая женщина… Тоха, правда, спешил шибко. Сказал, что ты его передать просил кому-то что-то. Я говорю: давай подожду, а он – не надо, говорит. У нас тут делов не на одну ночь, лучше в следующий рейс заберешь. На том и расстались. Или я что не так сделал? А, Сталкер?… Чего ты?
– Ничего. – Рэд, справившись с собой, хлопнул Капитана по плечу. – Все правильно. Когда, говоришь, ты их высадил?
– Так в прошлый рейс! Недели три назад.
– Ну и ладно. Скоро, значит, увидимся.
Разумеется, в Нефтекамске ни Тохи, ни Жени не оказалось. Расстроенная тетя Маша рассказала, что в первое же утро «ребятки» рано легли спать. А вечером, когда она потихоньку зашла в комнату – корову подоила, хотела молочка на столе оставить – там уже никого не было. Хозяйка на всякий случай «поспрошала» соседей, но никто ее постояльцев не видел.
– Ну и хорошо, что ушли, – располагающе улыбаясь женщине, заверил Джек. Вести сложные переговоры Рэд предоставил ему. – Ты, мать, не беспокойся. Мы тут, понимаешь, закопали неподалеку одну хреновину, в бою у Диких отбили… Только не на вашем берегу, а на том. Ты припомни – ни у кого в тот вечер лодка не пропадала?
– Пропадала, – охнула тетя Маша. – У соседа моего увели! Только мы на ваших-то не подумали. Решили, что Дикие опять безобразят.
Джек многозначительно покосился на Рэда. Тот понимающе кивнул.
– Это наши, – вздохнул Джек, – балбесы! Сколько раз Тохе говорили: на том берегу! А он, видать, все-таки попутал. Попросил Капитана здесь высадить, а когда спохватился, уже поздно было – пароход ушел. Вот и понесся сломя голову… Ты нас, мать, сведи к соседу-то. Заплатим хоть человеку за имущество.
– Да бог с ней, с лодкой, – махнула рукой тетя Маша, – паршивая была, хорошую он в сараюшке прячет. А на том берегу опасно. Дикие…
– Ничего, – успокоил Джек. – Наши, небось, тоже не пальцем деланные. Разберутся.
* * *
…– Три недели прошло. Этот гад уже докуда угодно мог добраться. Хоть до самой Казани.
Бойцы собрались на барже, под навесом. Наконец-то – все шестеро.
В Набережных Челнах отряд встретили невесело. Еще когда махали друзьям с борта парохода, Лара, поначалу радостно подпрыгивавшая, скакать вдруг перестала.
– А Люк? – Отряд едва успел сойти на берег. – А Сашка?
Рэд молча покачал головой.
Лара закрыла лицо руками. Оттолкнула Гарри, попытавшегося остановить, и убежала.
– Она знала, – сняв с головы повязку, глухо проговорил лучник. – Давно почувствовала. Только сама себе верить не хотела.
Еще по пути сюда Олеся рассказала Кириллу то, о чем он и так давно догадался.
Что Ларино умение лечить – приобретенное лишь отчасти. Лара умела чувствовать больного – так же как сама Олеся «чуяла» близость людей и животных, а Джек «слышал», что творится у собеседника на душе. Лара понимала, что именно у пациента болит, просто взяв его за руку. И больше догадывалась, чем выучила, как тут можно помочь.
Лекарственные растения она определяла с закрытыми глазами. Дозы медикаментов отмеряла интуитивно. А состояние родных людей, тех, кого неоднократно выхаживала, – друзей по отряду, например, – чувствовала даже на расстоянии. Могла догадаться о тяжелом ранении или болезни. И о смерти, разумеется, тоже.
Сейчас Лара сидела рядом, – но так, как будто ее не было.
Планы Рэда – задержаться в Казани, предупредив Капитана, что о присутствии на борту отряда никто не должен знать, пробраться на территорию Диких и попытаться разузнать о Тохе и Жене – Лара выслушала безучастно.
– Все ясно? – спросил Рэд.
Бойцы вразнобой покивали.
– Лар! Ты поняла?
– Да, командир. – Лара смотрела отрешенно. – Все? Можно я спать пойду?
– Иди, – секунду помедлив, разрешил Рэд.
Остальные спать пока не собирались.
Джек и Гарри присели у очага, Кирилла Олеся погнала на тренировку. Но позаниматься им не дали.
– Бункерный, – позвал Рэд. – Поди-ка сюда.
Кирилл оглянулся на Олесю. Наставницы на палубе не оказалось, куда-то исчезла.
– Это я Олеську уйти попросил, – пояснил Рэд. – Базар есть.
Кирилл, выдернув из мишени звездочки, подошел.
– Бункерный, – закуривая и не глядя на собеседника, попросил Рэд. – Сходи поговори с Ларкой.
– Зачем? – брякнул Кирилл. Тут же поняв, насколько фальшиво это прозвучало.
– За стенкой! Не видишь, что ли, – какая она?
– Вижу… Но… Почему я?
– А кто? – Рэд смотрел необъяснимо сердито. – Олеську отправить – так обе разнюнятся. Жека – сам псих покруче Ларки, после Люка неделю отходил. Гарик… Они и так тут два месяца кантуются. Надоели, небось, друг другу до смерти. Только ты и остаешься.
– А ты? – Кирилл удивился, что Рэд не упомянул себя. Не в его характере было кого-то о чем-то просить.
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что у меня с ней… непросто все. – Рэд сердито сплюнул – должно быть, у Кирилла промелькнуло что-то такое в глазах. – Дурак! Одни б… дки на уме… Я Ларку в отряд брать не хотел.
– Да почему?! – Кирилл изумился еще больше.
– По кочану! Потому что – видишь, что с ней творится? Меня ведь Герман заставил Ларку взять, я как живой упирался. С горшка ее знаю, догадывался, что будет. Когда парень у нас погиб, при ней… Корвин, от ожогов загнулся… Ларка рыдала как сумасшедшая. Так убивалась, что смотреть невозможно. И я тогда сдуру пригрозил, что – все! Больше – никаких ей походов. Вернемся, я с Германом поговорю. И пускай, раз такая нежная, дома сидит.
– Идиот, – вырвалось у Кирилла.
Рэд не спорил.
– Ну, идиот. Молодой был… Да и вообще, поначалу девчонки с нами не ходили! Я откуда знал, как с ними надо? Всю дорогу пацаны одни. А однажды вернулись, злые до трясучки – поход уж больно пакостный вышел, одного бойца застрелили, другого ранили тяжело, он потом умер… Я тогда в первый раз до бессознанки нажрался. И, говорят, орал, что вот, сколько буду жив – столько и буду Диких глушить! Пока всех не истреблю. А как очухался, Герман велел Олеську с Ларкой тренировать. Сказал, что в следующий поход они с нами пойдут, и не обсуждается. Потому что, сказал, мужики без женщин звереют, и нам с пацанами до Диких – не так уж много осталось… Из-за «Диких» я тогда взбесился, конечно, хоть и виду не подал. И про Олеську, между прочим, не спорил! Она спокойная, слова лишнего не вытянешь. Снайпер отличный. И по характеру – больше на парня похожа, чем на девку. А Ларка – совсем другая! Она ведь, как я тогда наорал, рыдать-то перестала. Только будто застыла вся. «Да, командир» – «Нет, командир». И все! Не человек, а тень ходячая. Вроде ползает. Что скажешь, делает. А сама – не здесь… В тот-то раз мы через две ночи домой вернулись. Дома она отошла, и я Герману не стал говорить. Привык уже, что докторша в отряде есть, да и не погибал никто с тех пор! А сейчас – сам видишь. – Рэд со злостью отшвырнул окурок. – Со мной Ларка говорить не станет. До сих пор боится, что из отряда выкину. Думает, небось, что раз не ревет, так я и не вижу, как ей хреново.
