Отшельник (СИ) - Гернар Ник

— Монго-о-ол, — нараспев протянул Егор. — Ну и прозвище у тебя. А имя-то хоть есть человеческое? — спросил он.

Я усмехнулся.

Ну надо же. Похоже, он прямо как переговорщик с террористами, пытается наладить со мной личный контакт. Правда, делает это угловато и неловко, но тем не менее.

— Монгола вполне достаточно, — отрезал я.

Но Егор не унимался.

— Да, сейчас мало кто может себе позволить человеческое имя, — глубокомысленно заметил он. — Меня вообще одно время звали триста двадцать седьмой. Красиво звучит, да? — усмехнулся он.

— Заключенный, что ли? — поинтересовался я.

— Нет, надзиратель, — все с той же усмешкой на губах мрачно проговорил он. — Надзиратель первого блока номер триста двадцать семь. Так что не мне говорить о том, каким образом стоит называться человеку. Быть Монголом или Эскимосом в любом случае лучше, чем ходячим числом.

Я промолчал.

И мы просто шли дальше.

В интернате, куда меня отдали в девятом классе, у всех были клички. Чаще всего они образовывались от имен и фамилий. Антон-Гандон, Точило-Дрочило. Самый толстый парень с гордостью носил кличку «Матрас». Ничего хитрей коллективный разум этого учебного заведения придумать просто не мог.

А меня окрестили «Монголом» после кровавой драки с местным авторитетом из старшей группы. Крыса был старше меня на три года, выше на голову и шире в плечах раза в два. И его почему-то очень задевало, что новичок оказался неразговорчивым ботаном, лишённым потребности в общении.

Ударом ботинка он разбил мне нос и рассек бровь над правым глазом.

Я вытер кровь рукавом форменной рубашки. Под хохот крысиной свиты молча поднялся с пола, глядя на противника из-под раздувшегося века.

— О, Чингиз-хан! — заржал Крыса.

А через пару секунд он уже лежал мордой в пол с вывернутой в локте рукой.

— Айкидо, первый дан, — сипло пояснил я. А потом присел и вполголоса добавил: — Это ты еще не видел, как я ножом владею. Может, в следующий раз покажу.

Сзади ко мне нерешительно подступили двое верных товарищей Крысы, но под моим пристальным взглядом парни замялись и остановились.

Я забрал свои вещи, подобрал разбитый планшет с лекциями по дискретной математике и молча отправился прочь из класса.

Сквозь вопли Крысы я услышал брошенную мне вслед угрозу: «Сучий монгол, мы тебе еще устроим харакири!»

Так что кличка и прозвище — это все-таки не одно и то же.

Кличка по своей сути — обидный ярлык, приклеенный чьим-то злым языком, как приклеивают скотчем к спине слабака бумажку с надписью «пни меня».

А прозвище — оно как индейское имя. Несет в себе скрытый смысл и отражает что-то важное.

Так же, как и позывной…

— Раньше на этой территории был город, — продолжил я, наконец, свои расспросы. — Куда он делся? Это как-то связано с терраформированием, о котором ты упомянул?

Бородач покачал головой.

— И почему я даже не удивляюсь твоему вопросу? Город был, да сплыл! Бури все съели. Песок, который ты видишь — смесь земли и бетонной крошки. Что такое бетон, тоже надо рассказывать?

— Нет, — мрачно отозвался я. — Это я сам знаю.

Егор усмехнулся. А потом проговорил:

— Слышь, Монгол… Вот слушаю я тебя… И вариантов у меня только два. Ты или из комы, или из-под бури. Как по мне, лучше б ты был коматозным, но тут уж выбирать не приходится. Я видел то, что видел. А видел я то, с какой скоростью ты двигался. На какого-нибудь фанатика или махрового корпората ты не похож, на наших вольников — тоже. Так что ты за хрен такой?..

Хороший, блин, вопрос.

И как мне на него ответить?

«Здравствуй, братец, я — твой предок»? Звучит как бред умалишенного.

На его месте я бы, наверное, после такого ответа осторожно осведомился, с кем имею честь беседовать, Наполеоном или Александром Македонским.

Не то чтобы меня сильно волновало, что обо мне думает какой-то мужик из норы, но было бы неплохо, если бы он воспринимал меня всерьез и отвечал на вопросы нормально, а не как санитар — пациенту. Типа «спите, жители Багдада. В Багдаде все спокойно!»

А значит, надо дать ему какое-то понятное объяснение. Такое, чтобы он поверил. И, желательно, вызвать искреннюю симпатию. Потому что мне нужна помощь.

И Егор сам подсказал мне направление, упомянув какую-то «бурю».

Кроме того, моему состоянию могло быть еще одно более-менее внятное объяснение.

Если парень не врет и действительно работал надзирателем в тюрьме, то должен быть осведомлен о возможных побочках разных седативов. Таких, например, как провалы в памяти.

— Я не помню, — пошел я ва-банк.

Егор остановился.

Озадаченно посмотрел на меня.

— В смысле… Совсем?

Я остановился. Посмотрел ему в глаза, уверенно и прямо.

— Я не помню, — повторил я. — Ни про пустошь, ни про города. Некоторые вещи просто вывалились из памяти подчистую. Это достаточно исчерпывающий ответ для тебя?

Егор приблизился ко мне. Добрую минуту всматривался в зрачки, словно пытался напрямую увидеть мысли в моем мозгу.

— Ну, если так… Тогда могу предположить, что на вертушке ты не прилетал, — задумчиво проговорил он. — Наоборот, это вертушка прилетела за тобой. А ты, с мешком и раной на руке, не то граалевец, не то еще хрен знает кто, вляпался в прошлую или позапрошлую бурю, получил способность, как сучий везунчик, и выжил. Мозги у тебя, конечно, потекли. Но не настолько, чтобы бегать голышом по пустоши, но достаточно, чтобы потеряться в реальности… Парень, да ты просто ходячий клад! Одного только не пойму — почему доставка-то не сработала? Где тот, что должен был встретить тебя?..

— На том свете, — коротко ответил я. — А теперь пошли дальше.

— Это ты так в город торопишься? — усмехнулся Егор. — А пропуск у тебя есть?

— А туда нужен пропуск?

Егор усмехнулся.

— Монгол, мы живем в мире контрольно-пропускных пунктов. Даже в общественную сральню он нужен, не то, что на вход в город из пустоши.

— И как его получить?

— В Москву или Владимир — никак. Там пропуска выдают только тем, кому надо. Просто так человеку со стороны туда вообще не попасть. Вот в Денисовку или в Коломну — другое дело. Там можно пройти медосмотр, отсидеть в карантине и получить заветную карточку. Если, конечно, ты эту шнягу переживешь, поскольку по сравнению с карантинным боксом даже тюрьма строгого режима — высококлассный отель. Вот только нахрена тебе в город, парень? — хитро прищурился Егор. — Ты же, судя по всему, какой-то экспериментальный образец. И варианта два: из тебя делают или блаженного, или убийцу, но в любом случае перспективы сомнительные. И как только ты явишься для прохождения медкомиссии, пьеса будет окончена, еще даже толком не начавшись — тебя ведь будут искать. Тем более, ты своего сопровождающего замочил. Но у меня есть к тебе деловое предложение. Ты поможешь мне в одном дельце, а я потом помогу тебе с пропуском. Готов выслушать подробности?

Такой наглости не ожидал даже я.

Сначала невольно улыбнулся, а потом не удержался и рассмеялся.

— Погоди, я правильно все понял? Ты меня вербуешь?

— Это сейчас почему-то так прозвучало, будто я не работу тебе предлагаю, а клею, как сучью девку, — пробурчал Егор.

— То есть я должен поверить, что после того, как я подгонял тебя дулом в спину, ты прям-таки жаждешь видеть меня своим напарником в каком-то деле?

— Вообще-то это нихрена не смешно, — с укором сказал мне Егор. — В моей группе не так уж много людей, и их подготовка…

На этих словах откуда-то издалека вдруг донесся раскатистый, гулкий звук взрыва.

Прервав разговор, мы оба закрутили головой, пытаясь найти источник.

И мы его нашли. Дым поднимался в небо именно там, где мы оба ожидали — в районе оставленной позади станции.

— Да ёпта! — с бесконечной усталостью в голосе воскликнул Егор. — Еще на одного идиота меньше стало. Или на двоих сразу…

— Или на троих, — добавил я.

— Не, — покачал головой Егор, глядя, сощурившись, на пятно дыма. — Эмка не дура, хоть и девка, — уверенно заявил он. — Я сам ее учил.