– Нет, Миша, – покачал головой Сергей. – С сегодняшнего дня и пока всё не закончится, из дома ты не выходишь. Теперь в твои обязанности входит следить за огнем в очаге. Готовка и уборка. Чтоб чистота и порядок был. В туалет только под присмотром одного из братьев.
Маша займется запасным выходом. Близнецы закрепят вдоль всего забора на некотором расстоянии жестяные банки из‑под консервов. Благо у нас их полно скопилось. Повесите на веревочках. Будут сигнализировать о приходе неприятеля. Бандиты не застанут нас врасплох. В лесу хорошо слышно, можно подальше установить, больше времени будет сгруппироваться.
Я иду на станцию за оружием и выдвигаюсь с утра в деревню.
– Иду с тобой, – перебил парня Борис.
– Но…
– Никаких «но», мы напарники, забыл? И друг друга не бросаем, – Борис обернулся и показал рукой на закипающий чайник. – Надо со станцией что‑то решать. Без смотрителя оставлять чревато последствиями. И еще один момент…
Чайник забурлил еще сильней, Борис встал и сам снял его с огня. Разлил по кружкам и сел на место.
– Там бабка заперта в комнатушке, – продолжил мужчина. – Ну, касса бывшая, где бродяги спали.
– Плохо вела себя? – ухмыльнулся Серёжа. – Безобразничала?
– Укушенная она.
– Уку… Чего? – Сергей выронил чайную ложечку из рук на стол. – И когда вы хотели об этом мне рассказать? Почему не выгнали? Зачем вообще впустили? Нужно же проверять внешний вид хотя бы.
– В том‑то и дело, – наставник немного отхлебнул горячего чая. – Пришла с мужем, оба чудные, но, видно, хорошие люди. Попросили меня выстрелить ей в голову, когда та будет крепко спать, и показали укус. Награду обещали приличную.
– Ну и? Заперли‑то почему? – натерпелась узнать молодому человеку причину.
– Не поверишь, Сереж, – развел руками Борис. – Рана у бабки чудесным образом заживает, и ей уже почти неделя.
– Заживает? – переспросил Антон Лопатин. – Быть не может. Значит, вирус не попал в организм? Надо обязательно поговорить с ней. Спросить, как обрабатывала и чем.
– Спросим, если выживет, – продолжил Борис Валентинович. – Посадил на карантин, дед кормит и ведро выносит. Никник зовут, вроде мужик ничего, с юмором. Может, оставим за смотрителя? Все равно не занет пока, а руки у него из нужного места растут. Просит инструменты принести кое‑какие.
– Решено, – твердо озвучил Сергей. – Сейчас посмотрю на него и назначаем. Все равно идти за ружьем и вашим автоматом.
– А мы с Ю чем можем помочь? – спросил Антон.
– Вы отдыхайте пока, разложите диван и спите, – дал команду смотритель. – Нужны мне здоровые, выспавшиеся и полные сил. У Ю должна быть твердая рука, пусть выздоравливает, ее снайперская винтовка – наше еще одно преимущество. Посмотрю, в убежище были какие‑то сушеные травы от простуды. Надо будет заварить.
– Принято, – спокойно ответил Антон и понес кружку чая подруге, усердно дуя на него по пути.
– Мы с Борисом Валентиновичем скоро придем. Остальным всем спать. Утро вечера мудренее.
Напарники сделали большой глоток и вышли из дома, заперев за собой дверь.
Глава 32
Напарники шли в темноте между стволов деревьев к станции. Дождь заливал им лицо, поэтому друзья время от времени останавливались и вытирали глаза тряпкой. Внезапно поток воды с неба усилился. Дождь сменился сильным ливнем с градом. Борис нашел густую ель, поднял с земли нижнюю самую большую ветвь за ее конец и скомандовал напарнику:
– Живо ныряй.
Сережа прыгнул в укрытие, как собачонка в конуру, подтянул к себе мешок с инструментами и придержал ветвь для друга.
– Переждем маленько, – тихо сказал Борис Валентинович и вытер рукой мокрые брови и бороду.
Под елью оказалось достаточно сухо и даже как‑то тепло.
– Я не знаю, – проговорил вдруг Сережа, глядя в одну точку.
– Ты про что? – повернул голову Борис.
– Не уверен, что смогу выстрелить в человека, – продолжил Сергей. – Нет, если опасность будет угрожать Маше или вам, то, скорей всего, смогу. Во всяком случае, думаю, что смогу. Но если только мне? Вот тут меня может заклинить.
– А в чем разница, брат? – поинтересовался мужчина.
– Большая разница. Я бы сказал, огромная. За родных и близких всегда беспокоишься больше, чем за себя.
– А что, если ты уже убивал? – предположил Борис. – Ну тогда, когда был не в себе и командовал бандой.
– Маша об этом не упоминала, – Сережа посмотрел в глаза наставнику. – Всё может быть. В любом случае мне стало легче. Надо было раньше об этом проговорить вслух.
***
– Вот скажи нам, Николай Николаевич, из чего делается манная крупа? – спросил один бродяга дедушку. – У тебя зубов нет, так должен знать.
– А черт ее знает, из пшеницы поди, – махнул рукой старик и подошел к двери комнатушки. – Ты как там? Не скопытилась еще? Если стала зомби, то порычи два раза.
Раньше в фанерной стене бывшей кассы было окно из оргстекла. Сначала его занавешивали тонким покрывалом. Теперь же заделали деревянными панелями. Ночью станция запиралась, поэтому в комнатке стояло ночное ведро и женщины стеснялись.
– Ну погоди, старый, – послышался голос по ту сторону простенка. – Вот придет Боренька, уж я его попрошу подселить тебя ко мне.
Послышался скрежет замка, и железная дверь станции Бякино открылась. В убежище зашли Сережа с наставником, быстренько сняли свои куртки и повесили сушиться на крючки возле печки. Борис Валентинович приставил к стенке мешок с железяками, тут же занял свое кресло и, закрыв глаза, тихонько прошептал:
– Как же я буду по тебе скучать…
Сергей принес из каморки ружье, автомат Бориса, сумки с патронами, рюкзаки, разгрузки и прочее снаряжение, которое обычно они брали с собой в ходки.
– На охоту собрались? – спросил Никник, прищурив левый глаз.
Старик сидел за пустым столом и под тусклым светом свечи листал один из журналов Бориса. Букв он без очков не видел, просто разглядывал от скуки картинки.
– Угу, на уток, – подыграл Сережа. – Ты, дед, и есть тот самый Николай Николаевич?
– Может, тот, а может, и не тот, – дедушка прищурил второй глаз. – Это смотря что ты имеешь в виду, сынок.
