– Степаныч, пошли Овода на крышу, – попросил я в рацию. – Я спущусь, посмотрю. Только быстрее.
Прошло полминуты, двое внизу осматривались, так и не осознавая, откуда им приказывают. За спиной послышались шаги, я оглянулся и увидел, как гвардеец поднялся на крышу. Без бронежилета, в одном разгрузе, но с автоматом. Впрочем, нам тут реально, скорее всего, ничего не грозит.
Я поднялся, и увидев мой силуэт на крыше, ночные визитеры заметно оживились. Слез с крыши, повис, потом разжал руки и оказался на земле. Двинулся в сторону этих двоих, обошел по дуге, заглянул в машину.
И действительно, на заднем сиденье там была собака. Большая такая, мохнатая, покрытая белой шерстью, с острой мордой и добрыми умными глазами. Породы я не знал, потому что не разбирался в них вообще, но любая большая собака вызывала у меня недоверие. Дури в них полно, а броситься они могут легко, если что‑то не то в голову взбредет.
Хотя, наверное, полезно было бы, если натаскать их на обнаружение зомби. Но этот ни на сторожевого, ни на служебного пса не тянул. Скорее всего, просто домашний любимец.
Я подошел ближе, наклонился, подобрал с земли странного вида карабин. Что‑то на базе АР‑15, только под пистолетный патрон. Магазин, кстати, наоборот, знакомый, такие под Глоки семнадцатые идут, только увеличенный.
Модный, весь в планках и с вентилируемым цевьем. Сверху коллиматорный прицел на такую же планку, дальше на цевье – тактический блок, фонарь плюс ЛЦУ. Интересная штука, правда она больше под спортивную стрельбу, чем для боевых условий. Патрон не тот, да и стрелять из него дальше чем на полтинник я бы не стал.
А вот у женщины был Глок, семнадцатый, и тоже с обвесом: вместо штатного целика стоял микроколлиматор.
Я отошел, отложил оружие на капот «Нивы», после чего обыскал обоих ночных гостей, так тщательно, как только смог. И у мужика вытащил еще и нож, Ка‑Бар. Знакомая штука, память подсказывала, что такие я не раз находил на убитых врагах из западных ЧВК.
– Братан, ты бы сказал чего‑нибудь, – вдруг проговорил мужик. – А то ходишь и молчишь.
– Чего вам тут надо? – вместо ответа спросил я.
– Да бензина бы, – ответил он. До моста еще двести километров, а топливо у нас заканчивается уже.
– К мосту, значит, – констатировал я, повернулся в сторону дороги, откуда они только что приехали.
Нет, ни фар, ни шума моторов, вообще ничего. Тишина. Никто в нашу сторону не едет. Ладно, может быть действительно одни. Но расспросить надо бы. Куда едут, понятно, а вот откуда, да и что по дороге видели.
Света бы, темно, как у негра в жопе. Но электричество не работало, а если сейчас в мою сторону начнут фонарями светить, то только хуже сделают. Луны, как назло, нет, облачно.
– Откуда едете? – спросил я.
– Из Бахчисарая, – ответил он.
– А чего не по основным дорогам? – удивился я. – Быстрее было бы.
– На основных дорогах сейчас полная жесть творится, – ответил он. – Там в Бахче лагерь для выживших был, эвакуационный, народ собирался. Военные устроили. Так говорят, что через Симферополь проехать возможности вообще нет, везде зомби бродят, а на других дорогах засады. Бандиты по всему полуострову лютуют.
А вот это интересно. Первое, так сказать, взаимодействие с кем‑то из‑за пределов Севастополя. Значит, в Бахчисарае эвакуационный лагерь. И это инициатива военных, которые, как я уже понял, работают без всякого командования с большой земли. Исключительно на своей инициативе, и на своих ресурсах.
– А чего уехали? – спросил я. – Плохо там?
– Не то слово, – он покачал головой. – Еды на всех не хватает, воды чистой тоже мало. Сам ведь знаешь, что это за места.
Не знаю. Для меня это всего лишь точка на карте, никаких связанных с ним воспоминаний у меня нет. Хотя, стоп. Помню «Бахчисарайский фонтан». Лермонтов вроде бы написал? Или Пушкин? Короче, кто‑то из них, когда был в ссылке в этих местах. Хорошо, наверное, тебя не в Сибирь лес валить ссылают, а в Крым.
– Поэтому решили свалить?
– Не только, – он покачал головой. – У них там эпидемия.
– В смысле? – не понял я. Мозгов не хватило укушенных от здоровых отделить. Это же в общем‑то единственное, что нужно сделать, чтобы не допустить этой самой эпидемии.
– Да в прямом, – ответил он. – Дрищет народ. А врачей практически нет. Потому что началась эта бодяга в больницах. А еще хуже стало, когда укушенных туда свозить стали. Так что врачей сейчас вообще практически нигде нет. Редкость это – выживший врач.
Тьфу ты. А я со всей этой ситуацией и позабыть успел уже о том, что другие болезни бывают, помимо той, от которой единственное лекарство – пуля в голову. И ведь действительно. Зомби – зомби, но там, где много людей собирается, там всегда либо понос, либо вши, либо бактерии какие‑то процветать начинают. Я ведь…
Да…
Мне приходилось работать и в таких условиях, в самом начале. Юго‑восточная Азия. Охрана врачей в лагерях беженцев после землетрясений… Кажется, это был тридцать второй, и один из моих первых контрактов? Черт. А только сколько же мне лет?
Если честно, то вот такие вот вспышки памяти начинали меня уже порядком бесить. Нет, с одной стороны, интересно, конечно что‑то вспомнить о себе. Но с другой… Конкретного практически ничего, полезного тоже мало. И такие крохи…
– А чего ночью едете? – спросил я, отвлекшись от этих мыслей. – Зомби же быстрее становятся.
– Так мы не останавливаемся, – мужик пожал плечами. – Просто вперед гоним.
– Что по дороге видели?
– Да ничего особенного, – ответил он. – Я ж говорю, мы по ночам едем. Двадцать минут назад, правда, чуть в толпу зомби не влетели. Там пробка на дороге была, фура перевернулась загорелась, и вокруг твари ходят. Быстрые, стали на машину бросаться, но нам удалось путь найти и уехать.
Понятно. Значит, там на повороте зомби из города уже успели добраться до своих павших товарищей, сожрать их и ускориться. А это значит, что если нужно будет ехать обратно, то придется соблюдать осторожность.
– Зря вы по ночам ездите, – я покачал головой.
– Слушай, братан, если честно, я людей гораздо сильнее боюсь, чем зомби. Их я отстрелять могу, из моей игрушки до сотни метров, да с этим прицелом, любой зомби – мой. А вот с людьми так не получится.
– Ага, они в ответ стреляют.
– Да чего в ответ‑то, возмутилась женщина. – Мы первыми не стреляли ни в кого.
Ладно, чего это я разглагольствовать принялся. Не мне уж жизни учить кого‑то, это точно.
– Короче, вам бензин нужен? – спросил я.
– Да, – снова вступила в разговор женщина.
– Мы бы дали бы за бензин что‑нибудь, но у нас нет ничего, – проговорил мужик.
Да даже если и было бы, я бы брать не стал. Мы на этой заправке, как собаки на сене. Нам столько в любом случае не нужно, да и не выкачаем мы весь из‑под земли.
– Степаныч, – дотронулся я до рации. – Скажи кому‑нибудь, пусть пару канистр вытащат. Поделимся.
– Спасибо, – ответил мужик, имени которого я так и не узнал до сих пор. Он по‑видимому, тоже это понял, поэтому протянул мне руку и проговорил. – Вован.
– Край, – ответил я, и все‑таки пожал его ладонь. – Вы сейчас возьмете канистры, загрузитесь в машины и уедете, Вован. И больше никогда сюда не вернетесь. И никому о том, что видели, не расскажете. Лады?
– Да без проблем, – хмыкнул он. – Без проблем.
Шмель через пару минут вынес две пластиковые экспедиционные канистры с бензином, которые поставил на землю. Сделал несколько шагов назад, схватившись за рукоять автомата. Направлять на них не стал, но все и без того понятно было.
Они снова поблагодарили, забрали бензин, Вован погрузил его в машину. Потом взяли свое оружие, уселись, завелись и поехали прочь.
Я посмотрел им вслед. Вдвоем, да с собакой они собрались преодолеть этот путь, в который мы отправились десятком человек, на трех машинах и с большим запасом оружия. Однако они проехали сюда от Бахчисарая, пусть и двигались исключительно по ночами.
