— Ты и правда очень заботливый брат: даже не потрудился разбудить меня, когда на нас напали, — вместо ответа на вопрос она снова включила свой фирменный сарказм. — И как часто на нас нападали на самом деле? Что еще я не знаю?
— Слушай, мы оба живы и здоровы: я надрал задницы тем подонкам, так что не понимаю, что тебя может не устраивать. Я же обещал, что ты будешь в безопасности и что я позабочусь обо всем, — я надкусил уже невесть какую по счету брускетту.
— В том-то и дело, что ты все берешь только на себя, будто я не часть семьи, — на этот раз ее лицо было не злым, а скорее грустным. — Мне кажется, что ты отдаляешься от меня и не доверяешь мне, — у мелкой даже глаза увлажнились, казалось, еще чуть-чуть и она расплачется.
Я и не подозревал, что для нее это может быть настолько важно. Поначалу ее ничуть не смущало, что я все решаю один. А она, видимо, все это время думала, что мне незачем с ней делиться, будто она все может испортить.
— Эй, — я протянул руку над столом и крепко сжал ее плечо, отчего она даже склонилась вперед, — ты та еще заноза в заднице, и это мягко сказано, но ты всегда будешь на моей стороне: я это знаю и, само собой, доверяю тебе.
Я подбодрил сестру и объяснил, что мне просто нужно было больше простора, чтобы все обдумать, и если уж для нее так важно, чтобы я больше посвящал ее в свои дела, то так и будет.
— Правда? — на ее мордашке сразу появилась улыбка, и после моего кивка она стиснула меня в объятиях, повиснув на шее.
— Но ты должна кое-что понять, — я был обязан ее предупредить. — После того, как ты войдешь в курс всего, твой сон явно ухудшится. А еще тебе придется следить за своим языком, чтобы где не надо не ляпнуть лишнего.
— Да уж, это я понимаю, — сестра с важным видом скрестила руки на груди.
— В таком случае, пошли, познакомлю тебя поближе с нашими наёмниками. Ты уже знаешь, что Геннадий Дмитриевич на меня работает. Но ты не была ещё в штабе и не в курсе, как они работают, — я поднялся с места и позвал ее за собой.
Маша аж взвизгнула от радости, будто я снова вручил ей деньги на платья. Но, само собой, сразу обо всем рассказывать я ей не собираюсь, а вот частично, пожалуй, можно.
Как минимум, ей стоит лучше понимать, что на самом деле происходит. Я имею в виду свою тактику: она у меня разительно отличается от отцовской. И Маша должна ее знать и принимать, чтобы в случае чего ничему не удивляться и даже действовать, если потребуется. Так что терять время до утра не стоит. Ведь новый день — новые дела.
* * *
— Эм, ты серьезно? — спустя некоторое время спросила меня Маша, сморщив лицо. — И это ваш штаб? Полный отстой! Я думала, будет что-то посерьезнее.
Она стояла посреди комнаты под открытым ночным небом, ведь крыша и потолок обрушились, а на стенах висели лишь карты. Вокруг царили мусор и беспорядок, а в центре всего этого безобразия одиноко возвышался Дмитриевич. Помимо прочего, в комнате было полно кастрюль с засохшей едой и разбросанных вещей.
— Вообще-то, это был штаб на поверхности, и ты увидела лишь верхушку айсберга. По сути, это что-то вроде совещательной комнаты, а не настоящего штаба, — объяснил ей. — Наш истинный штаб находится там, — с улыбкой я указал пальцем на пол.
— В подвале, типа, рядом с крысами? — сестра рассмеялась.
— Ага, вроде того, — не стал вдаваться в подробности: пусть сама все увидит.
Пока она первой спускалась в подвал через прихожую, я обернулся к Дмитриевичу и пронзил его недовольным взглядом.
— Это как понимать? — строго спросил я. — Здесь что, живут пятилетние дети, которые не могут за собой прибрать?
— Извините, босс, но у нас же нет служанок, а парни никак не могут решить, кто будет наводить порядок, — виновато пожал плечами Дмитриевич.
— Ты уверен, что это правильный ответ? Или ты считаешь, что мне нужен такой начальник наемников, который не может заставить своих людей делать то, что нужно?
— Так точно, босс! Больше никаких косяков, — отрапортовал он, изобразив нечто среднее между салютом и попыткой почесать затылок.
Мы, конечно, не в армии, хотя, чего уж там, дисциплина мне бы не помешала. Но это ладно, Маша уже голосила где-то внизу, не соображая, куда идти дальше, ведь там был замаскированный люк.
Мы с Дмитриевичем рванули к ней и начали спускаться по железной лестнице, а потом петлять по подземным коридорам, освещая путь фонариком. Этот подземный бункер, соединяющий несколько моих домов, был здесь еще до меня.
Видать, прежний хозяин что-то тут прятал раньше, раз уж так старательно все замуровал. Но мой Дар позволил мне раскусить эту тайну, и я сразу смекнул, что негоже такому славному местечку пропадать зря.
Вот и решил приспособить его для своих нужд. Ребята, которых я нанял у Распутина, прокопали здесь целый лабиринт ходов, прямо как в муравейнике. Теперь можно не носиться по улицам, перемещаясь с места на место.
— Ну что, Маша, готова лицезреть нашу берлогу? — я подошел к массивной железной двери. — Здесь сотни наемников денно и нощно тренируются, отсюда мы ведем всю слежку за маяками и территорией. Только не удивляйся сильно и не мешай моим орлам работать. У них дел полно.
— Давай уже, открывай свою секретную базу, — она потерла руки в предвкушении. — Сотни наемников, говоришь? Круто, братец, круто.
Она чуть дверь с петель не сорвала, и перед нами раскинулся бесконечный широченный коридор, уходящий вдаль на пару километров. На потолке мерцала тьма-тьмущая ламп — электричество жрало нормально.
В центре торчала куча компьютеров, на электронных картах то и дело мигали точки. Главный пульт управления щеголял разноцветными кнопками и микрофонами, а рядом заряжались сотни раций.
В левом ответвлении коридора виднелась казарма для отдыха при пересменке, а дальше шли тренировочные залы. Мишени подсвечивались, а на стенах висело столько оружия, что обои уже были ни к чему. Каждый сантиметр стен был увешан стволами.
В общем, о такой крутой базе можно было только мечтать. Мои наемники были здесь и они…
— Какого черта⁈ — я окинул этих охламонов взглядом, а Дмитриевич аж онемел.
Наемники, вместо того чтобы усердно тренироваться и вести слежку, глазели в телевизоры, попивая пивко, и болели за какую-то хоккейную команду. Причем болели так громко, что мне пришлось повторить свой возглас.
— Не мешать им работать, говоришь? Мол, очень занятые, серьезные ребята? — сарказм Маши, едва сдерживающей смех, бил мне прямо в сердце.
— Ой, граф!
— Граф! — пронеслось среди рядов бойцов, и они мигом выстроились передо мной по стойке «смирно».
А тех, кто уже принял на грудь, товарищи держали под руки. Я больше ничего не сказал, только медленно повернул голову к Дмитриевичу, и он всё понял…
— Вы! Вы, кретины! — заорал он в следующую секунду на наемников.
Выхватив пистолет из-за пояса, он в щепки разнес висевшие здесь телевизоры. А после принялся палить перед ногами у бойцов и орать на них такими словами, что парочку я даже записал себе на будущее. Авось пригодится.
Наемники будто мигом протрезвели: кто-то стал отжиматься, половина подтягиваться. Остальные принялись фехтовать и стрелять по мишеням с таким усердием, словно от этого зависела их жизнь. А может, так оно и было.
Спецы по разведке мигом заняли места у компьютеров и нацепили на себя наушники. И как они потом старались все оправдаться: сегодня, видите ли, шел международный финал по хоккею между Империей и Норвегией. Будто они думали, что это как-то может все оправдать. Хотя, если честно, они были отчасти правы: я сам забыл, что сегодня финал, черт побери! Как я мог забыть? Совсем замотался из-за всех этих дел.
Так что, несмотря на всю серьезность ситуации, я на них даже не очень злился: смотреть финал в прямом эфире — это тема. Но вот только наемники сами попросили меня о том, чтобы я позволил им работать на меня три месяца бесплатно, а лучше шесть. Это чтобы загладить передо мной вину.
