"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

— Ваши высочества, фройляйн, — я обозначил лёгкий поклон. — Семейство Арди радо приветствовать вас в нашем поместье.

— Взаимно, барон, баронесса, — добродушно отозвался герцог. — Мы благодарны вам за приглашение и рады им воспользоваться.

— Была ли лёгкой ваша дорога? — осведомился я.

— О, безусловно, — прощебетала герцогиня с улыбкой. — Мы долетели просто чудесно. Ваш дирижабль — это нечто, дорогая баронесса.

Лицо герцога непроизвольно сделалось кислым, и он еле заметно поморщился.

— А где же ваша мать, барон? — спросил он. — Надеюсь, мы её увидим?

— Разумеется, — подтвердил я. — Вы непременно встретитесь с сиятельной за обедом, который состоится через полтора часа. Вам будет достаточно этого времени, чтобы отдохнуть после перелёта? Если нет, то мы могли бы немного отложить обед.

— Нет-нет, времени вполне достаточно, — подтвердил герцог с видом лёгкой задумчивости.

— В таком случае слуги сейчас проводят вас в ваши апартаменты и зайдут за вами перед обедом, — я повелительно махнул рукой дворецкому, и тот немедленно начал отдавать распоряжения.

Оттон так же задумчиво кивнул, и вся семья двинулась вслед за слугой к арке, ведущей в западное, гостевое крыло.

Его, похоже, слегка выбило из колеи то, что мама не сочла необходимым встретить их лично. Ну, ему будет полезно осознать, что для нашей матери общественное положение пациента абсолютно ничего не значит, и что она относится к его титулу совершенно безразлично. Впрочем, она на самом деле вовсе не собиралась преподавать герцогу какой-то урок, просто мама и в самом деле относится к любым титулам с полным равнодушием. Ну а что — может себе позволить. Я вот пока не могу.

За обедом мы встретились снова. Герцогское семейство держалось с мамой весьма почтительно — я всегда завидовал её способности продемонстрировать безразличие к положению собеседника — причём без малейшего неуважения, всего лишь держась совершенно естественно и доброжелательно. Надеюсь, что и я когда-нибудь так научусь, но для этого надо бы сначала стать Высшим и перестать зависеть от кого-либо. Пока что я этим похвастать не могу, а вот в маме уже начала слегка ощущаться некая отстранённость от дел земных, и простые смертные это хорошо чувствовали. Будь ты хоть императором, твой титул не значит ровным счётом ничего, когда ты разговариваешь с тем, кто уже прошёл полпути до высшей сущности. Вот и герцог совсем не вспоминал, что он герцог.

За столом говорили на разные темы, и мне доставляло истинное удовольствие наблюдать, как Ленка руководит разговором — поскольку гости приехали по её приглашению, то их развлечение как раз и являлось её обязанностью. К тому же как жена главы семейства, она считалась и, по сути, являлась старшей женщиной дома — маму эта ситуация порядком забавляла, но ничего против она явно не имела. И надо заметить, с обязанностями хозяйки Ленка справлялась превосходно — весьма умело направляла застольный разговор и давала возможность высказаться каждому, не забывая и дочерей герцога, но при этом говорила меньше всех. Только став взрослым, я начал осознавать, какое прекрасное воспитание дала нам мать — почему-то, будучи ребёнком, я совершенно этого не замечал. Возможно, непосредственному объекту воспитания слишком сложно разглядеть подобные вещи.

— Сейчас мы с вами, герцогиня, поедем в мою клинику, там уже всё подготовили для первичного обследования, — сказала мама после того, как мы закончили с обедом. — Полагаю, моя дочь вполне сумеет занять девочек чем-нибудь интересным, ну а мужчины и сами прекрасно обойдутся без нас.

Мы с Оттоном переглянулись и дружно встали из-за стола.

— Дамы, дамуазели, — галантно сказал я, — позвольте вас покинуть.

Мама царственно кивнула, и мы с некоторым облегчением оставили женщин одних.

— Должен признаться, ваша мать и в самом деле производит очень сильное впечатление, барон, — заметил Оттон, когда мы устроились в маленькой гостиной с бокалами в руках. — Кстати, здесь нормально будет обращаться к вам таким образом?

— Не вполне, — честно сказал я. — Для нашего общества такое обращение будет выглядеть некоторым принижением. «Господин Кеннер» будет смотреться более подобающе.

— Даже так? — удивился герцог. — В самом деле принижением?

— Барон — титул весьма скромный, — пожал я плечами. — Он слабо соответствует моему реальному положению в княжестве. Я понимаю, что в империи к нашему дворянству относятся с некоторым пренебрежением, но здесь всё наоборот.

— Я бы не сказал, что с пренебрежением, — Оттон покрутил рукой в воздухе, пытаясь сформулировать мысль. — Скорее, мы просто плохо понимаем, кто у вас чего стоит. Титул всё же позволяет как-то ориентироваться — если мне представляют кого-то как графа, я сразу понимаю, чего от него можно ожидать.

— А понимаете ли? — усмехнулся я. — Графы бывают очень разные. А у кого-то и вообще титул из вежливости, по жене. Кто-то по богатству и влиянию способен посоперничать и с герцогом, а другой не сравнится и с иным бароном.

— С вами, например? — улыбнулся он.

— Чепуха, — отмахнулся я. — Барон я достаточно заурядный, и баронство у меня вовсе не выдающееся. Просто я планирую, что у меня будет второй сын, которому я это баронство и оставлю, вот и пришлось вложить туда кое-какие деньги, чтобы довести его до более или менее пристойного состояния. Для нашего семейства это баронство совершенно ничего не значит. Но возвращаясь к моим словам: я имел в виду, что титул — это всего лишь некая начальная заявка. Прежде чем иметь дело с представленным вам графом — да даже прежде, чем просто дать ему аудиенцию, — вы сначала наведёте о нём справки.

— Пожалуй, соглашусь с вами, — кивнул он. — Сам по себе титул говорит не так уж много.

— Так ведь и у нас точно так же. Золотой значок гербового дворянина — это заявка на внимание, а дальше надо выяснять, что это за личность.

— И всё же наша система титулов кажется мне понятнее и удобнее, — заметил Оттон.

— Вы правы, она во многом лучше, — несколько неожиданно для него согласился я. — Но она лучше для дворян, а вот для государства наша система намного выгоднее.

Брови у герцога поползли вверх и он, не скрывая удивления, попросил:

— Поясните, пожалуйста, ба… господин Кеннер.

— Извольте, ваше высочество, — охотно согласился я. — Вам знакома история Новгородского княжества? Как оно стало тем, чем является сейчас?

— Боюсь, что крайне смутно, — с некоторой неловкостью признался он.

Можно было и не спрашивать. Меня всегда удивляла эта самодовольная зацикленность европейцев на себе и полное отсутствие интереса к соседям — хоть в том, хоть в этом мире. При этом то, что соседи могли им при случае крепко навалять и время от времени это проделывали, никак не помогало европейцам осознать, что подобная дурацкая уверенность в собственном превосходстве вредит прежде всего им самим. Впрочем, это их дело — соседям это скорее выгодно.

— У нас не сложилась многоуровневая феодальная структура — в ней просто не было необходимости. Русь большая, но отдельные княжества не настолько велики, да и общий уровень развития в те годы у нас всё же был существенно ниже, чем у остатков Римской империи. Структура власти у нас была довольно простой: князю непосредственно подчинялись владетели земель, которых можно было считать аналогами ваших баронов. Впрочем, бóльшая часть земель всё-таки принадлежала самому князю. Система неплохо работала, и так продолжалось до тех пор, пока князь Любослав не начал процесс изъятия земель у дворянства.

Герцог слушал внимательно и выглядел искренне заинтересованным.

— У нас есть памятник ему, но потомки до сих пор его не особенно любят, и учебники истории упоминают князя довольно неохотно, можно сказать, сквозь зубы. Процесс изъятия был долгим и очень трудным; иногда земля просто отбиралась под каким-то предлогом, порой принудительно выкупалась — но в основном князь давил экономически, высокими налогами на землю и различными штрафами вынуждая владельцев продавать землю казне. В целом методы князя Любослава были довольно спорными, отчего память о нём осталась очень неоднозначная, но именно благодаря ему Новгород в развитии стремительно рванулся вперёд, превращаясь в мощную промышленную державу.