Ответный удар. Дилогия (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf"

Подольски подавил раздражение

— Вернемся к нашему разговору. Вы оставили условную метку. Нарисовали линию на столбе.

— Правда? Вообще — то я больше люблю писать нецензурные слова на стенах…

…

— Но если вы здесь, то наверное, так оно и есть. Итак — мы можем дружить?

— Возможно. Но дружба — предполагает совместный интерес — уклончиво ответил Подольски

— В таком случае — обозначьте ваш.

Русский умело уклонялся — как фехтовальщик в долгом поединке. Экономил информацию.

— Прежде всего, нам надо знать, дошло ли наше последнее сообщение. Случилась трагедия, оборвав цепочку

Русский кивнул

— Дошло. Мы успели встретиться.

Имён никто не называл. Но сказать, что американец получил информацию — пока нельзя, пока что было поровну.

— В таком случае вам известно…

— Ничего мне не известно! — перебил русский — что вообще происходит? Меня тоже пытались убить, вы это знаете?

Подольски об этом не предупредили

— Нет. Как?

— Дважды. Оба раза подложили бомбу в мою машину. Первый раз еще тогда — у меня есть хорошая привычка осматривать машину перед тем как ехать, иначе бы я уже разговаривал с ангелами на небесах, а не с вами. Второй раз — совсем недавно, взорвали мою машину, но меня в ней не было. Ваша работа, а?

— Нет.

— Вы уверены? Мой друг говорил мне, что у вас не все ладно. Что есть люди, которые решили встать на темную сторону Силы. Вы уверены в том, что говорите?

— Убирать своих… бред, никто на такое не пойдет. Если вы… тот, за кого себя выдаете, то вы должны знать нашу специфику. Гуантанамо существует, потому что ни у кого на последнем этаже не хватает яиц отдать приказ и покончить со всем с этим. Многие из тех, которых мы оттуда выпустили — занимаются тем же самым, Только сильно поумнели с тех пор. О чем вы говорите?

Я киваю. Это может быть правдой, а может и не быть. Действительно, на последнем этаже здания в Лэнгли ни у кого не хватает смелости отдать приказ просто убрать всех этих пойманных джихадистов и закопать в безымянной могиле. Америка может запросто наносить удары Предаторами, убивая случайно подвернувшихся детей и восстанавливая против себя целые страны — но ни у кого не хватит яиц отдать приказ просто хладнокровно расстрелять схваченного человека, чтобы он не сделал. С другой стороны Джейк предупреждал, что те, кто играет на другой стороне поля — имеют в игре немалый денежный интерес. А за деньги — запросто сделаешь то, что не сделаешь по приказу.

— Правды мы все равно не узнаем — заявляет русский — по крайней мере сейчас. Прошлый раз — вы меня попросили собрать информацию. Вот она.

Информацию, которую просил Джейк — я насобирал наскоро, за пару дней. В основном из открытых источников, но кое-что и из закрытых. Но не Совсекретно, а ДСП. Американцам потребуется не меньше суток, чтобы понять, как я их провел. Но к этому времени — у них голова будет забита совсем другим…

— Здесь все?

— Не совсем. То, что просил Джейк, наскоро не соберешь. И еще…

— Да?

— У меня есть кое-что, о чем Джейк не просил. Но чтобы его обязательно заинтересовало.

Американец подозрительно посмотрел на меня

— Что именно?

— На меня вышел человек с целью обмена. Обмена информацией. И я так полагаю, что он из МОССАДа.

Неверие в глазах постепенно сменяется заинтересованностью.

— Откуда вы знаете, что он из МОССАДа?

— Знаю, потому что это мой старый друг. Он бывший русский, эмигрировал в Израиль. Фактически, он мне сам признался. Суть сделки в чем: доступ к нашей агентуре здесь в обмен на списки ваших доверенных лиц. Ваших — то есть ЦРУ. В Москве.

Заинтересованность сменяется настороженностью и недоверием

— Это несерьезно. Скорее всего, это провокация в вашу сторону. Вы записали разговор?

— Возможности не было. Я был… скажем так, не совсем свободен. Но есть кое-что другое. Первое — я знаю, что ваше посольство, точнее служба безопасности вашего посольства постоянно отслеживает ситуацию вокруг, используя скрытые камеры наблюдения — это делается на случай оставления заминированной машины или возможной концентрации боевиков для нападения. Так вот, меня похитил МОССАД прямо от американского посольства, совсем рядом от входа — я называю дату и приметы машины — у вас в компьютере должен быть включен первичный автоматический анализ изображения. Если то, что произошло не модель подозрительного поведения — то я не знаю, что это. И тем не менее — ничего предпринято не было. Я вам советую поискать в компьютерах за этот день и посмотреть запись. А если ее нет — выявить, кто и когда ее удалил. Похитить человека прямо от американского посольства — это уже слишком.

Американец кивает.

— Неправдоподобно, но проверю.

— И второе — самое сладкое я припасаю напоследок, я ведь до сих пор не дал ничего, что можно проверить — поскольку я, как и вы, проявил серьезное недоверие к предложенному товару на обмен, этот человек дал мне некий товар на пробу. Сейчас, я отдаю его вам.

С этими словами — я отдаю американцу флешку. Флешка защищенная, перекопированная — я снял всю информацию, на ней находящуюся банальным цифровым фотоаппаратом и перекинул на другую флешку в виде снимков с экрана — настоящих, а не принтскрином сделанных. Это единственный способ с гарантией не дать ниточку, которую можно разматывать дальше. Ничего кроме информации — американцы пока не получат.

— Здесь имя. И информация. Один человек. Отошлите это в Лэнгли и посмотрите, как они прореагируют. Если никак — значит, мне подсунули туфту и беспокоиться не о чем. Если поднимутся на ноги — есть основания беспокоиться, верно?

Американец кивает

— Верно. Что такое туфта?

— Недостоверная информация. Идите, и делайте свою работу. Помните, что если брать ситуацию в целом, мы с вами на одной стороне. Боремся с одним врагом. И если ваши или мои начальники думают по-другому — это потому, что им не приходится работать на земле, в таких местах как это. Не приходится утром лезть под машину, чтобы проверить, не подложили ли чего в нее нехорошего. У нас и так достаточно врагов, чтобы видеть врагов друг в друге.

Американец ничего не ответил

— Сегодня я у вас ничего не прошу. Но для дальнейшего нашего сотрудничества — вы тоже должны со мной чем-то делиться, это дорога с двухсторонним движением. Меня интересуют любые террористические группировки и любые угрозы в этом регионе. Ваши действия и ваши интересы — меня не интересуют, мне нужна информация, чтобы действовать. Против наших общих врагов, а не против вас. Все ясно

Американец кивает

— Так вас все таки подвезти куда-то.

— Не надо. Пройдусь.

— Напрасно. Возьмите такси. Здесь все еще небезопасно. Удачи…

Выхожу из недостроенного здания, приветливо машу рабочим, показываю большой палец. Дохожу до машины, присаживаюсь на корточки и внимательно изучаю, что вижу. Может быть, у меня паранойя — но посмотрим, какая будет у вас после трех покушений на убийство. Под днищем — ничего нет, почти даже грязи нет. Машина совсем новая.

Сажусь в машину, ставлю в мобильник аккумулятор, рабочую СИМку, смотрю на не прошедшие звонки, и вид их меня не радует. Восемь звонков от товарища полковника, блин, моего шефа. Значит, либо койка в белорусском посольстве не такая удобная, либо что-то произошло.

Делать нечего, приходится перезвонить. Шеф отвечает крайне раздраженным голосом, судя по фону — он в своем кабинете.

— На связи.

— Б… какого черта? Какого черта ты отключил мобильник!

Дорогой мобильный оператор. ^[101] Но говорить этого не стоит — шутки с начальством хороши до определенного предела.

— По необходимости. У меня была встреча.

По какой бы ты линии не разговаривал, даже по защищенной — надо соблюдать культуру связи. Это святое правило. Если будешь болтать лишнее по закрытой связи — сам не заметишь, как сболтнешь лишнее и по открытой. Не стоит например пользоваться специфическими терминами, такими как «оперативная необходимость» — достаточно сказать просто нейтральное и ни к чему не обязывающее «необходимость». Двадцать первый век на дворе — век конца прайвеси, ^[102]тотального прослушивания, и чаще всего — первую фильтрацию делает компьютер на основе слов и фразеологических моделей, определенных как подозрительные. Научись не употреблять их — и выпадешь из поля зрения Старшего Брата…