Ответный удар. Дилогия (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf"

— Немедленно сюда! У нас чрезвычайная ситуация.

Прокол. Я бы сказал — беда.

— Понял. Еду.

Блин, ну что еще там. Не понос, так судорога…

Ирак, Багдад

25 мая 2019 года

…На наших знамёнах — свастичный крест.

Последних приколем штыком к горам.

Благословляет воинов храм.

Перчатки латной святая месть.

В объятье пальцев эфеса медь

И на лице — ятаганный шрам.

Набатом солнце гудит — «Пора!»

Разливом — русские роты окрест…

В оперативном центре — переполох, все стоят на ушах, и это плохо — много шума чаще всего бывает из ничего. Во дворе — собирается колонна, неслабая такая колонна. Головной БТР — поводит своей пушкой. Что касается моего опыта, то я такие вещи оцениваю скептически: сразу засекут местные и сообщат, куда надо. А аль-Малик — знает нас, знает наши методы, черт возьми — он один из нас. И как только наблюдатели у дороги сообщат о конвое, о вооруженном БТР — он сразу смоется. И все.

Меня конечно слушать никто не будет. Тут все сами с усами и ж… с волосами. Как-то так.

У конференц-зала меня перехватывает Павел Константинович. Потный, злой, глаза как у собаки, у которой отняли кость. Из-за неплотно приоткрытой двери доносится голос Васнецова: начальство вещает. Остальные — с умным видом слушают, изображают решительные и готовые на все рожи, записывают в блокнотики поручения, готовые прямо встать и бежать. Лично меня — от всего этого начинает конкретно мутить…

— Пошли!

Заходим в кабинет. Холод выставлен на полную, волна почти морозного воздуха обрушивается на меня, только прибывшего с улицы, с тридцати с лишним градусов жары, угрожая воспалением легких. Павел Константинович — в свеженькой рубашке с короткими рукавами, видимо, с утра не выходил из оперцентра — выключает морозилку…

— Ты какого, б… уходишь со связи?

Я делаю морду топором

— По оперативной необходимости.

Шеф машет рукой

— Знаю я твои оперативные необходимости. Только что поступил сигнал по аль-Малику. Мы считаем его достоверным.

— Какой сигнал?

— Бедуины скрывают его в Ар-Рутбе. Возможно, он готовится переправиться через иорданскую границу. Данные достоверные.

Мне это не нравится

— Что опять? Что рожу кривишь?

— Мне это не нравится — говорю я — аль-Малик не будет убегать. Он и в Сирии не убегал, его вывезли в бессознательном состоянии.

Вот поэтому — меня стараются не допускать на брифинги с начальством. У нас начальство живет по принципу, сформулированному еще при Хрущеве: есть два мнения: одно мое, а другое глупое.

— И тем не менее, он там! — старается не выйти из себя шеф — данные достоверные. Мы не знаем, что он там делает, возможно, он ждет какой-то помощи, возможно, там просто его лежка, возможно, еще что. Решение на реализацию принято, так что не возникай.

Ну, раз принято…

— То, есть, на брифинг мне идти не надо, верно?

— Нет. Можешь не присутствовать.

Интересно — у американцев, кичащихся своими достижениями в менеджменте — такая же фигня? Такая же… Как то раз, когда был жив еще Джейк я описал, что делается у нас и спросил — у вас такая де ерунда творится? Он послушал, сказал — такая же. Только со слайдами. В ответ я рассказал ему анекдот про любовь к Родине со слайдами. ^[103]Джейк долго ржал.

— Тогда я пожалуй пойду. Зачем мне здесь торчать.

— Стоять.

Я делаю недоуменную мину

— Хватит придуриваться. Ты нам нужен. По двум причинам. Первая — ты имел дело непосредственно с Аль-Маликом. Знаешь его, знаешь его повадки, можешь опознать.

— Краснин с ним тоже имел дело — возражаю я — и он будет явно не против иметь с ним дело еще раз.

— Это первое. Второе — информаторы, которые нам дали информацию. Это палестинцы.

— Палестинцы?! — удивлению моему нет предела

— Да, люди из Хезбаллы. Их агентура получила информацию. Сейчас они подъедут. Ты имел с ними дело, значит — можешь оценить и тормознуть, когда надо будет.

— Слушаюсь — говорю я — а как насчет…

— Да заткнешься ты или нет, б…! — взрывается шеф — и без тебя тошно. Если так — я и сам мастер под…вать. Если хочешь знать — я каждый день тут за вас, живоглотов по башке получаю. На мое место — встань!

Вообще то верно.

— Понял. Прошу прощения…

Переждав начальственную бурю, спускаемся во двор. Во дворе — не протолкнуться от машин. Среди всех — я мгновенно выделяю Амани — огромные глазищи, цветастый платок — кашида, полувоенная форма и АКМС за спиной. Она демонстративно на меня не смотрит. Зато подполковник Сулейман Мусауи, стоя у своего китайского джипа, такого же, как был у меня пока не взорвали — смотрит на меня, как будто я ему денег должен.

Так еще и иракцев привлекаем? Хреново.

— Почему иракцы? — негромко спрашиваю у шефа.

— Без них никак.

Понятное дело, правила. Мы не имеем права проводить каких-либо операций здесь без привлечения иракской стороны. Правило это — понятное дело нарушалось, и не раз — но всему надо знать край и мы его знаем. В этом кстати мы тоже сильно отличаемся от американцев: мыслительную конструкцию «если нельзя, но очень хочется, то можно» они не поймут никогда в жизни.

Начальство пока там. Прохлаждается под кондиционерами. Мы подходим к палестинским товарищам, они при виде нас прекращают разговоры.

— Салам алейкум

— Ва алейкум ас салам.

Мы пожимаем друг другу руки. По правилам — женщина не должна это делать, но Амани смело подает мне руку, с вызовом смотря в глаза. Я пожимаю, ничем себя не выдавая. Она — такой же товарищ, как и все…

— Это товарищ Амани… — представляет ее полноватый, седобородый господин средних лет, большой человек в Хезбалле — кстати, это ее информаторы дали наводку на вашего беглеца…

Павел Константинович прижимает руку к сердцу в знак благодарности.

— Какие ваши планы товарищи? — спрашивает палестинец

— Действовать, пока цель не уйдет.

— Это правильно. Товарищ Амани / господи, что за бред, как передергивает это «рафик» в отношении женщины, тем более такой/ поедет первой и встретится с информатором. Нужно убедиться, что цель все еще на месте, и что информатор не солгал. А это, как вы сами понимаете, можно сделать только при личной встрече.

— Вы совершенно правы, рафик. Я пошлю своего человека. Рафик Искандер опытный человек, и будет не лишним послать его вместе с товарищем Амани.

Палестинец оглядывает меня. Я с агентурной встречи, поэтому одет соответственно, во все иракское, с ног до головы, одежда подобрана как для иракца — лавочника и торговца, у которого хорошо идут дела. Борода, загорелая кожа… тоже все соответствует. Даже глаза… их надо уметь делать несколько отстраненными — мол, мне все парванис… ^[104]

— Да… кажется, я даже видел рафика Искандера в нашем районе. Возможно, так будет и правильно. Товарищ Амани?

Она пожимает плечами

— Я не против.

Ну, Павел Константинович. Удружил, блин…

— Хоп!

— Хоп ^[105]— бьем по рукам. Как бы теперь по морде не получить.

Отходим с Павлом Константиновичем в сторону. Он достает прошитый, с пронумерованными страницами блокнот, открывает на нужной странице. Я запоминаю процедуры связи на сегодня — с центром с наземной группой, с двумя боевыми вертолетами, которые будут нас прикрывать. Позывные для связи по рации, по мобильному телефону — номера меняются каждый день. По спутнику — эти меняются реже…

— Ни во что не вляпайся — напутствует меня шеф

— Уже вляпался — говорю я — кстати, сегодня был контакт. Агент вышел на связь.

Шеф кивает

— Позже поговорим…

Позже так позже…

Информация к размышлению

Из книги Томаса Клэнси «Политика»

1997 год ISBN 0-425-16278-8

Калпадокш, Юго-восточная Турция, 9 февраля 2000 года

Еще до того как хетты четыре тысячи лет назад поселились в этом регионе, троглодиты бронзового века рыли тоннели в причудливых вулканических куполах, холмах, пиках и испещренных ущельями горных массивах Калпадокии, создавая там сеть подземных жилищ, которая уходила на многие мили в толщу известкового туфа, обеспечивая жильем сотни людей. Там находились спальные, гостинные и кухонные помещения, а также усыпальницы, емкости для запасов воды, конюшни, складские помещения и винные погреба, размещались лечебницы, храмы и кладбища. Из твердого, но поддающегося обработке камня, высекали входы, балконы, карнизы, лестницы и колонны и даже предметы домашней обстановки — столы, скамейки и ложа для сна. Узкие каналы в стенах между отдельными помещениями позволяли семьям общаться днем и служили надежной системой оповещения на случай тревоги.