— Все это хорошо, Яков Григорьевич, но тут требуется одно — господство нашего флота на море. А достичь его без эскадры вице-адмирала Чухнина невозможно, однако она уже собралась в Сайгоне. Требуется еще две недели, может чуть больше, чтобы обеспечить ее прорыв. Так что к концу месяца станет ясно, способны мы победить Объединенный флот, или нет.
— Так и армии нужно еще продвигаться, хотя японцы начали отход, но ведут арьергардные бои. Но может быть удастся усилить натиск, и перейти Ялу вслед за японцами, у которых налицо нехватка боеприпасов…
Карта театра военных действий ясно показывает, что исход войны между Россией и Японией (мнение Китая за «великой стеной», что показана на карте, совершенно не учитывалось) мог определиться только победой одной из сторон на море…
Глава 16
— Роберт Николаевич сейчас живет как в поговорке — обжегшись на молоке, дует на воду, — Матусевич усмехнулся, скривив губы и разглядывая чертежи. И отодвинул их в сторону, произнеся:
— Океанский рейдер, как ни старайся, в броненосец не превратишь. Вице-адмирал Скрыдлов усилил вооружение «рюриковичей» после боя в Корейском проливе, но Вирен доводит идею до абсурда — поставить дополнительную защиту из обычной, отнюдь не броневой стали. Зачем? Как не изгаляйся, но даже «Громобой» в таком «бронированном» виде уступает «асамоиду» — японцы строили свои броненосные крейсера специально для эскадренного боя. Неизбежно снизится дальность плавания, не такая и большая, и чуть скорость — а для них даже один узел важен. Просто нужно задать один простой вопрос — а может эти крейсера как-нибудь иначе использовать? Ведь для рейдерства они не эффективны, как оказалось, а для боя в линии слишком плохо защищены — недавняя потеря «Рюрика» тому есть прямое свидетельство. Но неужели только этими двумя задачами решается боевое использование этих огромных и дорогих крейсеров?
Матусевич еще раз посмотрел на схемы — надо отдать должное Вирену — работоспособность потрясающая. Все успевает сделать, детализирует для других в целом неплохо, если бы не одна хроническая беда — не продумывает последствия собственных решений, а потому иной раз получает совсем не тот результат, на который изначально рассчитывал.
— Ведь есть масса других занятий, где они бы могли принести в боевых действиях против неприятеля значительную пользу. И наиглавнейшая задача — уничтожение бронепалубных и вспомогательных крейсеров японцев, которые не смогут ни ужрать, ни оказать какое-либо сопротивление. И тут нужна их мощная шестидюймовая артиллерия — накрыть «Наниву» или «Нийтаку» градом снарядов в два пуда. Восьмидюймовых пушек на них вполне достаточно, чтобы напасть вдвоем на одного «асамоида». «Якумо» бегал вместе с «собачками», «Асама» прикрывала старые крейсера 3-й эскадры, нами разбитой. Чем не момент их отловить поодиночке и уничтожить? При наличии отличных станций беспроволочного телеграфа такие действия возможны.
— Вы правы, Николай Александрович, мне такие действия даже в голову не пришли. Но ведь все правильно — вдвоем «рюриковичи» вполне могут уничтожить любой отряд неприятеля. Ход у малых крейсеров восемнадцать узлов, максимальный на испытаниях двадцать, но низкий борт и соответственно плохая мореходность. Наличие у нас «Аскольда» и «Богатыря» заставляет японцев временно поддерживать отряды Девы и Уриу «асамоидами», каждый из которых может справиться с двумя нашими «шеститысячниками», но не с парой «Громобоя» и «России» одновременно.
Великий князь чрезвычайно оживился, даже с кресла поднялся. Подошел к настенной карте и стал ее внимательно рассматривать — на нее были нанесены булавками отметки о появлении вражеских отрядов.
— У страны Восходящего Солнца огромное протяженное побережье, постоянные обстрелы гаваней могут вызвать панику на любой бирже — и этим моментом тоже надлежит воспользоваться, ваше императорское высочество. Кроме того нужно начать активную крейсерскую войну, именно войну с блокадой побережья, а не то что сейчас. У нас десяток вспомогательных крейсеров — две бригады по пять кораблей, причем теперь нет потребности гонять «реки» из Владивостока в Дальний. Дивизия Кондратенко заняла Вафангоу и встретилась с казачьими разъездами из корпуса генерала Мищенко. Так что железнодорожное сообщение с Ляояном будет вскоре восстановлено — японцы ведь не отступали, скорее удирали.
Последнюю неделю события в Квантунской области приняли совершенно неожиданный оборот — стоило начать прорыв из перешейка, и высадить десанты, как тут выяснилось, что японцы не собираются сражаться. И чтобы не попасть в окружение, или по другой причине, все три дивизии осадной армии устремились к Дагушаню, отходя на восточное побережье Ляодунского полуострова. Так что мощный удар пришелся буквально в «пустоту» — неприятель отходил, практически не ведя артиллерией огонь, да и винтовочная стрельба стала ограниченной. Плененные японцы охотно говорили на допросах — выяснилось, что к пушкам осталось по десятку снарядов, а на винтовку три-четыре обоймы патронов. Так что выходило следующее — не имея возможно эвакуировать войска морем, японцы начали спешно отводить свои 2-ю и 3-ю армию в Корею, за реку Ялу, прикрывая отступление оставшимися в арьергарде частями 1-й и 4-й армий. А это означало только одно — неприятель оставлял Маньчжурию, но желал продолжить борьбу за страну Утренней Свежести — а так издревле называли корейские земли. И теперь борьба на море примет совершенно иной характер — перспективы открывались самые широчайшие и с большими возможностями.
— Александр Михайлович, вам следует немедленно с Эссеном и Дабичем разработать планы набеговых операций, а вот каперанг Трусов займется действиями вспомогательных крейсеров из Дальнего. Рейценштейна отправим на излечение — расхворался, князя Ухтомского во Владивосток к Иессену, думаю, они найдут общий язык. Один пусть командует «богинями», второй бригадой вспомогательных крейсеров. Пора начинать действовать активно и всячески досаждать неприятелю со всех сторон.
Матусевич закурил папиросу, внимательно разглядывая на карте Корейский полуостров. Затем придвинул к себе еще одни чертежи, написал несколько строчек и поставил размашистую подпись.
— Возиться с «рюриковичами» и «иноками» бесполезно, нельзя навешивать на них дополнительную броню, корабли и так перегружены. На крейсерах артиллерии в достатке, на броненосцах со временем заменим казематные 152 мм на 170 мм германские орудия — у них снаряды весом в четыре пуда. А пока обойдемся. Нужно успеть подготовить к выходу «Ретвизан», и провести на нем учебные стрельбы. Думаю, этот броненосец теперь спаривать в бою исключительно с «Фудзи» — американские орудия просто разнесут небронированные оконечности японского броненосца. Да и «гарибальдийцам» крепко достанется от него. А Щенснович своих комендоров хорошо выучил.
На броненосец американской постройки решили установить американские же орудия, числом в десяток. Вроде невелика разница в калибре, стволы в шесть или семь дюймов, «шило на мыло менять», но оказалось все гораздо серьезнее. Установив одно орудие на берегу, провели испытательные стрельбы, не поверив «бумажным характеристикам» — результат ошеломил всех. Снаряд весом в 75 кг, почти вдвое больше, мог проломить четырехдюймовую плиту. Всплеск намного выше, но легко спутать с восьмидюймовым снарядом Кане, что тянул на 88 кг. Оказалось, что вести пристрелку одновременно двумя этими калибрами невозможно. Тоже произошло и с шестью американскими 203 мм пушками — снаряды потянули на 119 кг, орудия оказались на четыре тонны тяжелее. Их лихорадочно устанавливают на «Громобое», а пушки последнего пошли на «Россию» — передали четыре. Оставшуюся пару решили установить на «калеке» «Севастополе» вместо 152 мм башен среднего калибра, имевших массу конструктивных недостатков. Еще две таких же пушки шли где-то по Транссибу, и больше на поступления рассчитывать не приходилось. Может быть к лету, но никак не раньше. Одна надежда на поставки из САСШ, по тройной цене за ствол приходилось платить, хоть на луну вой — такова цена «экономии», которую насаждал Витте.
