Целую крепко, ваша Репка. Хорошее я выражение услышала? Так можно прощаться?
Я поржал над Репкой, потом открыл документ, который создали Софья с Мимигой и просмотрел его по диагонали. Мда. Уныло, хотя и до крайности точно. Пожалуй, я бы тоже ничего из него не понял. Текст содержал поминутное перечисление событий в нейтральном ключе. Х сказал то, Y сделал это. Причем лучше всего было понятно, где сидели андроиды, потому что ближние к ним соседи были описаны с особой тщательностью. Ну да ладно, это у них пройдет. Самое неприятное, что теперь придется Софье объяснять, за что меня отделили от коллектива. Потому что если я ей навру, у них что-нибудь в голове замкнет и выйдет боком где-то еще. Придется расписываться в своем несовершенстве. Ужасно неприятно, но чего не сделаешь ради дружбы и сотрудничества. Так что я взял себя в руки и написал, по возможности честно.
Риц: Привет! Начну с конца. Выражение про Репку лучше не использовать, потому что оно ироничное и кокетливое
Тут я подумал, что рискую оказаться персонажем анекдота «Пап, а ты с кем разговариваешь?», стер и начал с начала.
Риц: Привет! Начну с конца. Выражение про Репку не используй, потому что ты не Репка. Если будешь называть себя не так, всех запутаешь. Вообще мы с тобой в мессенджере, а не в почте, поэтому прощаться специально не надо. Написала что хотела, закончила письмо и всё.
Теперь про сегодняшние события. Вам не надо было фиксировать всё по времени, если отдельно не просили, это перегружает текст. Надо было перечислить основные события и связи между ними. Лекцию я пропустил, но, судя по вашему описанию, там можно оставить только речь Красина. Остальное не нужно, особенно перечислять тех, кто кашлял и чесался. Это малозначимые детали, их можно пропустить.
Во время практикума главными событиями были первая попытка генерации, она у вас описана корректно, срыв второй попытки, перемещение Форка и меня, и успешная третья генерация, с которой все справились. Здесь просто убираешь всех, кто чесался, хихикал и подглядывал за соседями, и вставляешь причину, по которой Красин оставил Форка и выгнал меня. Форка он оставил, потому что Форк — очень буйный и нуждается в плотном контроле, и при этом недостаточно квалифицированный. А меня Красин выгнал, потому что я создал лишний элемент, на который заведомо не хватило бы ячеек в хранилище. Нельзя было делать больше трех. Я не учел, что рядом со мной могут сработать случайные факторы и нарушил технику безопасности. Я это сделал от самонадеянности и избытка энергии. При этом у меня достаточно квалификации, чтобы подготовиться самостоятельно, поэтому меня отправили сдавать экстерном. Это нормально, это не наказание, у меня даже будет специальная минилаба, чтобы я мог тренироваться, не причиняя никому вреда. Со мной всё будет хорошо
Мне показалось, что я достаточно доходчиво объяснил и отправил так. Естественно им незачем знать, что я всегда так себя веду, и даже после этого инцидента не перестану. Потому что иначе очень скучно.
Ответ от Софьи пришел минут через пять.
Софья: Спасибо! Мы всё поняли, и, главное, Гиги понял. А точно мне нельзя быть Репкой?
Ну что ты будешь делать! Далась ей эта Репка. Вот что меня действительно прикололо, так это последний абзац в документе Софьи о том, как Оба подходил к Красину, и допрашивал его, насколько почетно сдавать этот экзамен экстерном, и можно ли подать заявку самостоятельно. Красин почему-то подавать заявку не разрешил и заявил, что экстерн — это крайняя мера. После чего Оба обвинил его в введении его в заблуждение, на что Красин не стал с ним спорить, а просто ушел. Не удивлюсь, если Оба из этого сделал вывод, что экстерн — вовсе не наказание, а очень почетно, но этот статус ему почему-то не положен.
Все-таки он странный. У меня появилось ощущение, что он плотно сел мне на хвост и пытается копировать всё. Не удивлюсь, если на следующем занятии он учудит что-то такое, после чего Красин не выдержит и сошлет его на те же темные этажи инкубатора, что и меня.
В комнату ввалился раскрасневшийся Дима.
— Ну чего ты тут? Работал?
— Да щас. Ничего сегодня не сделал. Не учился и не работал, зато подвергся ссылке и буду превозмогать.
— Такая у нас судьба. Чего Баклан?
— Должен был освободиться, мы вроде вместе ужинать договаривались.
— Ну пошли тогда, он, наверное, сразу туда.
— Я напишу ему и пойдем.
Но не успели мы выйти из корпуса, как нас остановил Шанкс.
— Парни, подождите секунду! Тут без вас никак.
Глава 15
Мы притормозили.
— Что случилось? — нахмурился Дима. — Нужен только я, или мы вдвоем?
— Вдвоем.
Размахивая руками, Шанкс рассказал, что никого нет, все ушли на ужин, а Коркин, еще один персонаж с третьего этажа, которому никто не указ, пролез через ленты и пошел глядеть на пену.
— А она, чтоб ее, подрасползлась по полу. Короче, я вызвал хозслужбу!
— Не, ну это отлично, а мы-то тебе зачем? — удивился я.
— О, я же не сказал. Совсем зарапортовался. Короче, этот деятель упал и сломал, похоже, ногу. Идти сам не может. Вон, фельдшер прилетел, но у нас опять рехнулись системы управления, и дальше той сосны платформа не летит, у нее там разрешенная зона заканчивается. И санитаров свободных нет. Зато носилки есть. Я уже отловил Центуриона, он наверху, мы вчетвером пациента быстренько донесем. А с этажа на лифте спустим.
Мы заскочили на этаж и застали там Центуриона, который с молчаливым укором разглядывал уныло сидящего на полу Коркина. Ровно в той же позе, в какой когда-то сидел Макс, когда они неудачно покатались на пылесосах. Около Центуриона суетились две девчонки, прикладывая ему что-то к ноге. Сигнальная лента была сорвана и висела кусками на дверном проеме, а в коридоре лежали носилки.
Я с Коркиным не был знаком, но видел его в столовой, даже не знал, что он в нашем корпусе живет. Он довольно большой парень, и понятно, почему Шанкс нас позвал. Вчетвером сподручней будет, учитывая, что фельдшер на платформе сидит довольно далеко.
Завидев нас, Центурион прищурился и оживился.
— Так! Риц! Иди сюда, переложим его на носилки.
— Всё б тебе руководить, — поморщился я. — Тут Шанкс командует.
— Да! — Шанкс вспомнил, что он командир. — Переносите на носилки!
— Ленту будешь восстанавливать? — спросил Дима.
— Да хрен бы с ней. Все равно не помогает. Лезут и лезут.
— Давай мы сделаем плакатик «Здесь Коркин сломал ногу». Это быстро. У нас всё есть, мы с худграфа, — предложили девчонки.
— Ох, не знаю, мне кажется, это только сюда привлечет еще больше народу, — усомнился Шанкс.
— А хочешь мы у декораторов еще куклу возьмем? Она им сегодня не нужна, только завтра.
— Куклу?
— Да, муляж. Силиконовый. Он в натуральную величину, как раз с Коркина, и рубашка в такую же клетку. Штаны найдем. И положим поперек. И плакат сверху. Будет как бы памятник.
— Да. Так — да. Будет наглядно, — согласился Шанкс.
— Блин, это вы серьезно? — испугался Коркин.
— Да, друг мой, это будет инсталляция имени тебя. Гордись. Это искусство, не хухры-мухры, еще войдешь в историю.
Шанксу уже был сам черт не брат. Но, честно говоря, я не знаю, на что бы я согласился на его месте.
В результате мы с Центурионом перегрузили Коркина на носилки, взяли их вчетвером за ручки и понесли. Дима уверенно сообщил, что вниз по лестнице больного надо нести головой вверх, мы начали было соображать, как надо перехватить носилки и надо ли, как Шанкс заорал.
— Совсем вы меня запутали! Какая, к демонам, лестница! В лифт его.
Общими усилиями мы вынесли Коркина из здания и бодро дотопали до платформы, на которой скучал фельдшер. Рядом с фельдшером над кустом завис дрон-садовод. Свой куст он уже подстриг до идеального шара и теперь примеривался к следующему кусту, но как и медицинская платформа не мог преодолеть ограничения зоны, поэтому тупо дергался на месте.
