Разумеется, ни головы дракона, ни тарана у нас не имелось, вместо орудий на носу был установлен пехотный пулемет, но в целом, кое-какое сходство все же имелось. Кстати, за счет проложенной по бортам ткани, закрывшей от дождя внутреннюю часть лодки, за какие-то сутки, нам удалось полностью заполнить водой двухсотпятидесятилитровый контейнер, который до недавнего времени, служил хранилищем для нашего спасательного бота. Дождь падая на нее, образовывал огромные лужи, а уж переправить их содержимое в ведро, а после слить в бак, было совсем просто.
Так что благодаря дождю, мы пока не нуждались в работе опреснителя, да и он, честно говоря, из-за отсутствия достаточного количества света, практически не работал. Зато, на пульте управления оказалось имеется переключатель, который объединяет работу двух солнечных панелей, и выдаваемый ими ток, можно перебросить на что-то одно. Так что, пусть немного дольше обычного, но еду печка все-таки разогревала. И хотя бы благодаря этому, мы чувствовали себя немного лучше.
Именно, что немного. Просто потому, что при всей имеющейся на борту лодки аппаратуры, создатели не предусмотрели, хоть какого-то отопления. Я конечно понимаю, что это всего лишь спасательный бот и ничего более, но можно было бы задуматься о том, как сберечь тепло. Хотя, наверное, я, все же несправедлив. Если бы здесь сейчас находилось шестеро здоровых мужиков, вместо двоих доходяг, я про нас с Евой, наверняка было бы гораздо теплее. Надышали, на потели, на пер… одним словом наверняка бы, как-то согрелись.
Вдобавок ко всему, видимо из-за того, что мне пришлось долго водиться под моросящим дождем, укладывая парус, затем натягивая тент, я сильно продрог, промок, и уже к вечеру, меня основательно знобило. Та же Ева восприняла все это достаточно спокойно, по окончании работ, просто переоделась в сухое, и выпила чашку чая. Мне, увы, этого похоже, оказалось мало. Не помогли даже выпитые сто пятьдесят граммов виски, из наших запасов, опрокинутые для согрева. Одним словом, к вечеру, я осознал, что сильно простыл, а к утру следующего дня уже находился в беспамятстве с высокой температурой, и сильным кашлем. Как выяснилось, все болезни, и эта и те что случались позже, всегда проходят у меня с удвоенными последствиями. Если обычного человека, просто знобит, я буду метаться в бреду и мерзнуть. Похоже мой дар только усиливает все эти болячки, не давая расслабиться.
И следующую неделю, провалялся на надувном матрасе. Укутанный во все возможные тряпки и пледы, а надо мною все это время квохтала, заботливая подруга, закармливающая меня таблетками из аптечек нашего бота и вертолета, и отпаивая горячим чаем с какими-то ягодами и травами, найденными еще на Бермудах. Куда, все это время несло нашу лодку, знает, наверное, только всевышний. Обо всем этом, естественно не просто так, а с немалыми претензиями о том, что я не забочусь не только о себе, но и о ней, бросая ее своими действиями на произвол судьбы, я узнал уже когда наконец начал приходить в себя, после болезни.
К тому же, выяснилось, что тот моросящий дождь, из-за которого я слег, вскоре сменился на ливень, вслед за которым добавился ветер. Радовало, что сильной бури не было, но сутки или чуть больше, нас кидало по волнам так, что казалось еще немного и мы уйдем под воду. Но к счастью все обошлось. Вот только где именно мы сейчас находились, было совершенно непонятно. В комплект спасательных средств входил так называемый «Радиолокационный ответчик», который я прикопал еще на острове, переносная УКВ радиостанция, оставленная там же, по причинам того, что звать на помощь наших «друзей» означало примерно тоже самое, что просто самому залезть в петлю или утонуть. Даже если бы прилетели, скорее всего тут же отправили бы нас на дно, и на этом все бы завершилось. А вот простейшего секстанта, увы не имелось. Даже компас и тот пришлось снимать с нашего плота, ремонтировать его подручными средствами, и надеяться на то, что он показывает относительно правильное направление. Тот что был на вертолете, разнесло в клочья при его падении на скалы. Так, что поживиться там, было просто нечем. А совсем недавно, в то время, пока я валялся без памяти, а в океане бушевала буря, вдруг выяснилось, что супруга, случайно наступила на единственный более или менее рабочий прибор, который я с таким трудом привел в чувство, а после собрав осколки, и согнутую стрелку, решила, что восстановить это даже теоретически невозможно, и все это просто вышвырнула за борт.
Оставалось только ориентироваться по солнцу, когда оно выглядывало из-за туч, разыскивать в небе Полярную звезду, а скорее надеяться на бога и пресловутый авось, и мечтать, чтобы все это поскорее закончилось. Ясно было одно, даже без наличия паруса, только, счет Голфстрима и сильного ветра, за прошедшую декаду, нас должно было отнести километров на семьсот-восемьсот к севере, северо-востоку. Другими словами, об Американском континенте, можно смело забыть. Он остался где-то далеко позади. Если сейчас, попытаться свернуть на запад, в лучшем случае нас вынесет где-то в Гренландии, или северных областях будущей Канады. Боюсь кроме белый медведей, мы там никого не встретим. А так, учитывая направление теплых течений Атлантики, рано или поздно, нас должно притащить куда-то к Европе. Хотя, это может быть и Исландия, и Фарерские острова или же Британские владения. С другой стороны, учитывая, что большей частью мы двигались все-таки на восток, я скорее рассчитывал на Пиренейский полуостров, ну или очень надеялся на это.
Конечно там сейчас не все гладко, самый разгар средневековой инквизиции, хотя по уверениям подруги, та работает в основном против еврейского населения, желая искоренить иудейскую веру, ну и заодно ее носителей, все-таки местные иудеи, как правило люди зажиточные, следовательно у них есть, чем поживиться. На вопрос:
— Чем отличается испанец-католик от иудея?
Ева, ничуть не сомневаясь ответила:
— Верой, чем же еще?
— А как доказать, что я, например, настоящий испанец и католик, а не еврей, тем более, что фактически, я даже не испанец, а русский.
— Как, русский?
— А, вот так. Я родился в СССР, в Узбекистане, в Ташкенте. И моя первая фамилия, по отцу, звучала, как — Ильин.
— Ты же сказал — Сальва.
— Это фамилия моей бабушки по матери, да и девичья мамы. Вот она, можно сказать чистопородная испанка. Слышала о гражданской войне 1936 года.
— Разумеется, я же историк.
— Вот во время этой войны, она и эвакуировалась в СССР, вместе с беженцами и детьми, которых согласилось принять советское руководство. А после, просто некуда было возвращаться, да и отпускали обратно очень неохотно, тем более, что Франко, насколько я знаю правил Испанией до 1975 года. А когда я оказался за рубежом, то взял фамилию бабушки. Оказалось, что она происходит из выморочного дворянского рода. А до эвакуации относилась к роду, чуть ли не пэров испанского королевства. Американцы, которые оказывали мне помощь в получении вида на жительство, провели, какое-то там расследование, и выяснили, что бабуля, а, следовательно, и я могу претендовать на наследство, рода Сальва. И это легко доказывается. Правда мне это считай ничего не дало, а вот они вроде бы на этой волне, получили кое-какие преференции. Не знаю точно, но якобы представитель боковой ветви рода Сальва, к которой отошли все земли, некогда принадлежавшие моей семье, был против военной базы США, расположенной где-то на севере Испании. Вдобавок ко всему он заседал в правительстве, и мог поставить вето на этом вопросе. Но видимо пошел на уступки, узнав, что американцы обнаружили истинного наследника земель, и при необходимости могут защитить его, то есть мои, интересы, для вступления в наследство. В итоге, вышло, что база осталась на своем месте, а представитель рода сменил свое мнение о целесообразности нахождения американских вояк на севере Испании.
— Так вот, возвращаясь к вопросу, о сефардах или моранах, как их там правильно называли. Как я могу доказать свою принадлежность именно к испанцам?
