Обычно как: если ему нравилась девушка, он давал понять, что не против, и куда больше усилий приходилось прикладывать потом, чтобы от нее отделаться. С Мэди же все шло наперекосяк. Он вообще не мог взять в толк, что ей надо. В Сумерках нравы куда строже. Может, она ждет подтверждения серьезности намерений? Сегодня он и правда обращался с ней не слишком прилично: сперва под лестницей, потом в библиотеке, когда Расмус ушел за своей зловещей тетрадкой.
Войдя в спальню, Бас порылся в ящике стола и нашел браслет со знаками дома. Монтега вечно зубоскалил, что завитки Альваро напоминают бублик собачьего хвоста, но теперь зубов у него поубавилось, так может, поймет, что иногда лучше промолчать.
Сев за стол и положив браслет перед собой, Бастиан слегка успокоился. Первый пункт плана есть. Теперь надо как-то выманить Мэди из комнаты.
Он откинулся на спинку кресла, размышляя. Мэди только что отказалась от уборки, что было забавно и даже смешно. Но с другой стороны – а что смешного? Мэди жила в бедности, привыкла делать все сама, наверное, ей даже неловко пользоваться прислугой. Она держится за старые привычки и пытается не терять головы, на которую столько всего свалилось: академия, почти обретенный отец, седьмой дом, козни Найрин, да и сам он…
Надо вернуть ей почву под ногами.
– Мы уже закончили, господин Альваро, – сказала служанка, заглянув в комнату. – Внизу башни какой-то запах странный. Может, прибрать и в тех помещениях?
– Нет, можете быть свободны, – ответил он, вспомнив про огурцы, и щелкнул пальцами, радуясь идее.
Ну конечно! Мэдерли полжизни работала в таверне. Вот ответ на оба вопроса: и как выманить, и как сделать так, чтобы ей полегчало. Дождавшись, когда служанки уйдут, он подошел к двери в ее комнату и постучал.
– Мэди, – позвал он. – Ты не против, если я угощусь пирогом твоей тети?
– Бери, конечно, – тут же отозвалась она.
– А как его греть? – спросил Бас. – Ты мне не поможешь?
Он мог бы его и холодным сожрать, тем более аппетит разыгрался, но сейчас куда выгоднее показаться беспомощным. Мэди сдвинула засов и открыла дверь.
– А ты мне поможешь с архитектурой света? – попросила она. – Одна задачка вообще непонятная.
– С радостью, – пообещал он.
Если бы Фелиция вдруг предсказала, что он будет решать задачки первокурснице в обмен на кусок вчерашнего пирога, Бастиан бы подумал, что это одна из ее дурацких шуток. Но его план сработал: Мэди пошла к бару, зашуршала бумагой, разворачивая пирог, зажгла огонь в маленькой печке. Заглянув в холодник, достала овощи и, помыв их, мигом сделала салат. Она даже принялась мурлыкать себе под нос какую-то песенку, но, поймав на себе его взгляд, смутилась и умолкла.
– У меня для тебя кое-что есть, – вспомнил Бастиан. – Никуда не уходи.
Однако когда он принес браслет, Мэди отреагировала совсем не так, как планировалось.
– Я не могу это принять, – отказалась она. – Браслет явно очень дорогой.
– Это всего лишь черненое серебро, – возразил Бастиан.
– Вот я и говорю, – упрямо сказала Мэди.
– Его ценность в символике дома Альваро, – попытался он объяснить. – Если кому-то вдруг снова придет в голову отправить тебя в Сумерки, он увидит, с кем ему придется иметь дело.
– Вряд ли браслет остановит Найрин, – заметила Мэди. – Скорее она будет в ярости. Хотя… Знаешь, я его возьму. Поносить.
– Нет, – мотнул головой Бастиан.
– Ты передумал?
– Это подарок. Если ты его вернешь, я восприму это как оскорбление, – пригрозил он и защелкнул браслет на тонком запястье Мэди.
Девушки солнечной долины обычно даже кичились своим неумением готовить, и Бастиан и не думал, что это так приятно – когда та, от которой сносит крышу, ставит перед тобой еду. Они пообедали почти как семейная пара, и Бастиан испытывал непривычное удовлетворение собственника, поглядывая на браслет на ее руке. Похоже, Мэди взяла его, только чтобы насолить Найрин. Но пусть так, для начала.
После Бастиан объяснил задачу, и Мэди вникла на удивление быстро. У нее оказался ровный, чуть угловатый почерк, и писала она без ошибок. Столик в зале был низким, так что Мэди уселась на ковер, скрестив ноги, и принялась записывать решение в тетрадь. Какое-то особо изощренное издевательство – эти ее белые коленки, выглядывающие из-под юбки, выбившаяся прядь волос, скользящая по длинной шее, нежные губы, прикусывающие кончик карандаша.
– Погоди минутку, – попросила она и, сбегав в свою комнату, принесла блокнот Расмуса и протянула Басу. – Мне явно не хватает теории, чтобы понять. Тут у него про применение сил, энергетические точки, знаки…
– Уверена, что готова поделиться со мной информацией? – спросил Бастиан, забирая блокнот.
– Не очень, – честно ответила Мэди. – Но если ты и дальше будешь так на меня смотреть, то я ничего не решу, Строк снимет у меня баллы, и вскоре я уеду назад в Сумерки. Ты этого хочешь, Себастиан?
– Нет, я хочу совсем другого, Мэдерли, – откровенно признался он и уткнулся в записи, но вскоре чтение его всерьез увлекло.
Перевернув очередную страницу, он поднял взгляд, и сердце, ухнув, забилось гулким колоколом. Мэди быстро опустила ресницы, спрятавшись за учебником, а Бастиан расплылся в довольной улыбке.
Потому что она тоже на него пялилась.
– Может, пересядешь ко мне? – благодушно предложил он.
– Мне удобно, спасибо, – отказалась она, не поднимая глаз.
– Тебе еще долго?
– Последний пример.
– М-м-м, – промычал Бастиан, а потом сполз с дивана на пол. – А тут и правда удобно! – воодушевленно воскликнул он. – Ковер такой мягкий.
Мэди с подозрением на него покосилась, но Бастиан невозмутимо перевернул страницу в записях Расмуса. Правда, ему пришлось трижды перечитать один и тот же абзац, чтобы наконец сосредоточиться на смысле.
– Я хочу спросить, – произнесла Мэди неуверенно, и Бас, заложив пальцем блокнот, поднял взгляд. – Без тебя я обычная тень. Мой свет – лишь твое отражение. Почему же седьмой дом считается сильным?
Подумав, он ответил:
– Я бывал в пустыне. Она начинается сразу за стенами Альваро. Солнце – раскаленный белый шар, слепит так, что глаза слезятся. Песок до горизонта. Жара невыносимая.
Не удержавшись, потянулся к ней и провел кончиками пальцев по шее, убирая пушистую прядку, задержал ладонь, чувствуя ускоряющийся пульс под тонкой кожей. Мэди прерывисто вздохнула, непроизвольно подавшись к нему чуть ближе.
– Сплошной свет – и больше ничего, – продолжил Бастиан, медленно поглаживая ее шею.
По ее коже разбегались теплые золотистые искры, в синих глазах рождались и гасли звезды.
– Жизнь появляется вместе с тенью, – прошептал он, придвигаясь к ней ближе.
– Я не понимаю, – призналась Мэди.
– Я сам пока толком не понял, – пробормотал Бастиан. – Мэдерли…
Он склонился и поймал губами золотистое пятнышко на ее шее. Поцеловал трепещущую венку и вдохнул запах мягких волос, чувствуя, как его хваленое самообладание трещит по всем швам.
– Здорово! – донесся жизнерадостный голос Фалько. – Не помешал?
– Нет-нет! – встрепенулась Мэди. – Проходи.
– А чем это у вас так вкусно пахнет? – принюхался он. – Пирожок! Можно? Мэди, ты уже сделала домашку по архитектуре? Дай списать. Ого, у тебя браслет Альваро! Вы что, помолвлены?
Мэди ошарашенно уставилась на Баса.
– Ну вы даете! – присвистнул Фалько. – Слушай, Бас, но ведь это необязательно, да? То есть мне же не нужно делать девушке предложение, если я с ней, ну…
Что он с ней сделал было понятно без слов: Фалько сиял ярче, чем зеркало солнечного рубежа.
– Все должно быть добровольно, – ответил Бас.
– Что значит – мы помолвлены? – прошептала Мэди. – Я думала, это просто браслет.
– Не просто, – сказал он.
Мэди тут же попыталась снять браслет, но Бастиан лишь ухмыльнулся.
– Семейные реликвии как правило защищены от потери, – охотно пояснил Фалько, усевшись на стуле возле бара и поставив себе на колени тарелку с салатом. – У меня тоже есть такой, только из золота. И еще с зелеными камешками. Смотрится по-девчачьи, если честно, потому не ношу. А вот твой, Бастиан, вполне себе брутально выглядит.
