– Почему тогда там так много крови? – недоуменно спросил Виктор. – Я видел поля битв, но никогда…
– Мы были очень злы и не брали пленных, – улыбнулся я добродушно. – И я бы не хотел обсуждать с вами такие деликатные вещи.
Кстати! Мы собрали у пулемётных гнёзд восемнадцать тысяч гильз, которые ещё можно использовать вторично. Ворлунд предложил сделать нечто уникальное, до чего человечество Земли едва ли когда-либо додумывалось. Он предложил сделать особый механизм затвора, способный стрелять боеприпасом, у которого пуля больше диаметра гильзы. Этакий надкалиберный боеприпас, у которого гильза помещается в патронник, а пуля сразу в ствол, который больше калибром, чем гильза. В гильзу помещается заряд дымного пороха, чего должно быть достаточно, чтобы нормально метнуть тяжёлый кусок свинца. Основание гильзы должно быть рассверлено для помещения туда капсюля от охотничьего патрона. Капсюли «Жевело», коих у нас как у дураков фантиков, не подходят по размеру к гильзе 7,62×63 мм, но это ерунда, потому что Ворлунд уверяет меня, что с расточкой гильз под новый капсюль справится даже непрофессионал с прямыми руками. Я тоже так считаю и не вижу причин сомневаться в его словах.
Всё это форменное техноварварство, но я слишком беден технологиями и производственными мощностями, чтобы пренебрегать такой халявой, как отстрелянные гильзы. Пусть производство будет медленным, ведь у нас мало станков, но производство будет и это главное.
– Я понимаю, – сказал Виктор. – Куда вы направляетесь?
– Мы хотим найти безопасное место, город или поселение, где можно будет хорошо устроиться, – сказал я. – На правах стратига, разумеется.
Это я так мягко описал силовой захват случайного населённого пункта.
– Нам всё ясно, – кивнул Артемий. – Мы, всё-таки, откажемся от столь щедрого предложения…
– Счастливого посмертия, – улыбнулся им я. – Не забудьте передать преследователям, что я буду здесь ещё около двух суток, после чего пойду на юг.
Ожидаемо, что ребята не согласились. А они мне и не нужны-то особо, потому что у меня и так до жопы материала, из которого я сделаю превосходных солдат для своей немёртвой армии.
М-м-м, блядь, как же болит голова…
//Фема Фракия, недалеко от города Адрианополь, 17 сентября 2021 года//
Пришлось задержаться в этой живописной местности, так как трупы-то поднимать не так просто, когда у тебя жутко болит голова, а обезболивающие работают всё хуже и хуже. Я зол, потому что это моя естественная реакция на постоянную боль, я устал, потому что не могу позволить себе прекратить работать, я хочу бросить всё это нахрен и прострелить себе башку, но не делаю этого, потому что знаю, что последствия этого будут очень печальны.
Не то, чтобы я боялся смерти, сейчас я доведён до такого состояния, что уже глубоко плевать, но что-то гуманистическое, толкнувшее меня идти в медицину, не позволяет мне наплевать на последствия моей смерти для окружающего мира. Да я святой мессия!
Это не долбаная простуда, а что-то иное…
Радостная новость – сто двадцатый уровень… был вчера. Сегодня с утра сто двадцать седьмой. Массовый подъём трупов, в нашем понимании массовости – это прорва опыта. Правда, если за первых поднятых давали уважаемые сто пятьдесят единиц опыта, то за следующих всё меньше и меньше, постепенно и неуклонно. В сухом остатке, проведя арифметический расчёт, я насчитал пятнадцать тысяч опыта, потому что за основную массу немёртвых мне давали по пятьдесят единиц опыта. Это было связано с тем, что требуха оборотней довольно быстро закончилась и я поднимал «обычных» немёртвых, то есть не некрохимероидов.
Печально, досадно, но ладно. Других вариантов у меня всё равно нет.
Альбедо отчаянно не хватало, поэтому я даже прибегнул к донорству от старичков, которым от этого слегка поплохело, но не то, чтобы сильно. Приемлемо поплохело, в общем.
Последних немёртвых в партии из трёхсот, я поднимал при помощи стабилизированного формалином нигредо, прибегнув к способу, успевшему стать для меня олдскульным. В будущем, когда узнаю, как производить альбедо, заменю эту тормозную жидкость на более прогрессивную смесь…
Кстати, одну инновацию, не признанную и не вознаграждённую опытом, я всё-таки изобрёл. Так как бесполезно валяющихся трупов у нас полно, я приказал отделить у них сердца с длинными отрезками сосудов, и теперь у каждого свежеподнятого мертвеца есть малый круг альбедо или нигредо, питающий исключительно голову. Индюков и куриц мне брать было неоткуда, поэтому применил такой оригинальный способ. Дополнительное сердце размещено в области усечённого левого лёгкого и отсутствующей селезёнки. Не всегда хватало места, но я подходил к решению проблем творчески и со всем справился. Для меня это не неизведанное поле, а рутина, которая не отнимает слишком много времени. Можно сказать, что в некромантии, с моей-то практикой, я стал профессионалом.
Десять минут назад, я закончил с последним мертвецом, поэтому сижу сейчас на раскладном стуле и курю, попивая лимонную воду, в которой замешано несколько таблеток обезболивающего.
У меня ведь есть тримеперидин из военных аптечек, Кирич достал действительно самые лучшие аптечки из доступных. Но колоться этим дерьмом я считаю преждевременным, так как всё ещё могу ходить и связно мыслить. Подсаживаться на наркоту в примитивном мире, где даже понятие «медицина» ещё не устоялось – это охуенно опрометчиво…
– Хулио, – позвал я проходящего мимо немёртвого.
Его я поставил командовать над новичками, а над ним поставил Калигулу. У Волобуева какие-то проблемы с людоедами, поэтому я его отстранил от любых должностных взаимодействий с новобранцами. Странно вообще, что он пронёс ненависть сквозь посмертие…
Мертвецы должны не жить дружно. А тут какой-то непорядок. И вроде бы конкретно эти ребята ему ничего не сделали, но видишь, как получается.
– Да, стратиг? – развернулся ко мне Иглесиас.
– Почему нас ещё не догнали твои бывшие друзья? – спросил я, поморщившись от очередной вспышки головной боли.
Может, это просто мигрень от почти непрерывной напряжённой работы? Не похоже, но пока это моя единственная рабочая версия. Надо отдохнуть, отлежаться где-нибудь…
В принципе, я закончил работу над мертвецами, существенно усилившись не только неживой силой, но и уровнями. «Мудрость» моя доведена до феноменальных 15 единиц, а «Телосложение» и «Ловкость» до 14 единиц. Гипотетически, усугубление головной боли может быть связано с тем, что идёт освоение вложенных очков характеристик.
670 очков навыков я раскидал, доведя «Некромантию», «Тёмные искусства», а также «Биомеханику» до 400 уровней, ещё вложился в «Пляску Смерти», доведя её до 350 уровней. Остатки размазал по «Големостроению», «Некроанатомии» и «Анатомии».
Для проверки «Тёмных искусств» херакнул по деревянной мишени иглой Смерти. Результаты разительно отличаются от старых: стрелы стали толще и бронебойнее. Бронзовую кирасу с толщиной листа не менее 4 миллиметров они пробивают не легко, а очень легко.
Но все эти боевые заклинания, размахивания железяками – это оставьте для кого-то другого. Я вкладываюсь в них чисто на всякий случай, ведь случаи бывают всякие, а сам больше уповаю на силу моих ребят. Чем их больше, тем надёжнее я защищён.
Я не говорю, что вкладываться в личный боевой потенциал не надо. Надо. Случай с уничтожением вендиго не даст мне этого забыть, но в целом, это не первостепенный приоритет и даже не второстепенный.
– Не могу знать, господин, – ответил Иглесиас. – Возможно, отец передумал продолжать поход, потому что пустой город, с крепкими и не повреждёнными стенами – это отличное место, чтобы остаться и копить мощь. Это моя догадка, но я думаю, что отец мог воспринять это как знак свыше.
Суеверия, суеверия…
Значит, решено. Пора идти за персами.
– Найди Волобуева и скажи ему, что я его звал, – произнёс я, после чего сделал затяжку и прикрыл глаза.
