– Ошибаетесь! Пусть я не знаю именно вас, но я знаю огромное количество таких, как вы, – горячо сказала Мария Николаевна. – Вам нет никакого дела до учебы! Вам наверняка плевать на то, что происходит вокруг! Ваша задача – получить аттестат и выпуститься из этого заведения!
– В принципе, все верно, – холодно заметил я. – Но последнее никак не характеризует меня в полной мере. Человек – личность многогранная. Так что в частностях все верно, но общий смысл искажен.
– Важно одно – вам тут неинтересно, – сказала учительница. – Если мыслить более масштабно, то сейчас парни и девушки из вашего класса учатся на отлично и грызут гранит науки. И вдруг появляется молодое дарование, которое не просто не учится, а еще и пропускает занятия. Многие наши ученики вынуждены работать, а у вас есть все, что вы пожелаете. Это ведет к тому, что в классе начинаются пораженческие настроения. Учеба уже не дается так легко, процветает зависть. Именно это я и предвижу.
– Да вы идеалистка, – пораженно сказал я.
Сначала мне хотелось поругаться с ней, однако по мере того как она говорила, я пытался понять, что она хочет от меня на самом деле. Однако девушка говорила именно то, что хотела сказать. Она заботилась о климате в классе и по-настоящему волновалась за своих учеников.
– Я реалистка! Все именно так и будет! И не стоит сбрасывать это со счетов. Эта та реальность, которая сейчас вокруг нас, – все так же холодно ответила она.
– Все же для начала поймите, что вы про меня ничего не знаете. Во-первых, я тоже работаю, – сказал я ей, загибая палец. – Да труд у меня в основном умственный, вот только думаю, вам не нужно объяснять, что умственный труд гораздо тяжелее физического. Во-вторых, я понимаю, что есть клановые, а есть простые люди, и разница в их социальном положении огромна. Но это понимают все ученики. И еще они как никто другой понимают, что все зависит от них самих.
– Я говорю не про труд и разницу в социальном положении, а про сложности, которые они могут повлечь! – уверенно сказала учительница. – Сложностей у ребят хватает, а сейчас появляется еще одна.
– Сложности появляются и у меня, – сказал я.
– И какие же сложности у наследника богатого клана? – с тихой издевкой спросила учительница.
– Ну, как минимум дважды за этот год меня успешно похищали и дважды пытались убить, – проникновенно сказал я, не уточняя, конечно, что во втором случае был виноват сам. – Кстати, вас когда-нибудь сбивали, когда вы летели в вертолете над джунглями? Нет? Попробуйте, очень интересные ощущения. Хотя я не все помню: у меня тогда от падения голова треснула…
Мария Николаевна смотрела на меня расширенными глазами, а увидев мою загадочную улыбку после слов о треснувшей голове, сказала:
– Издеваетесь?
– Послушайте, – примирительно поднял я руки вверх. – Не стоит все усложнять, приплетая социальные статусы и остальное. Я совершенно не понимаю, как мое отсутствие на занятиях может влиять на всех остальных учеников. Я не собираюсь саботировать учебу и не собираюсь подбивать на это других. У меня есть цель наиболее полно влиться в местное общество, и именно для этого я здесь. Да, – с нажимом продолжил я, не давая ей ничего сказать, – я буду отлучаться по делам рода. Они определенно будут, и не всегда я смогу перенести их на другое время. Но это жизнь, и не стоит от нее прятаться, это нормально… И да, в таких случаях я не собираюсь у вас отпрашиваться. Я должен всего лишь поставить вас в известность.
– Да вы хам!
Она поднялась с кресла, скрывая замешательство. Не так она представляла себе этот разговор. Что-то в ее планах пошло не так, и только что она это поняла.
– Я не хамлю вам… – спокойно сказал я, давая ей возможность сохранить лицо. – Прошу простить меня, если вам так показалось… Я не специально… Возможно, я слегка перегнул палку…
Пока я говорил, Мария Николаевна, видимо, поняла, что может обернуть ситуацию в свою пользу, и вовремя сориентировалась.
– Да, слегка, – высокомерно сказала она. Садиться она не стала, а прошлась взад-вперед, собираясь с мыслями.
Я решил продолжить разговор в нужном русле и, осторожно подбирая слова, сказал:
– Мария Николаевна, вы же сами знаете, я тут недавно. Я слышал о вас только положительные отзывы и сам мог убедиться, что вы реально волнуетесь за своих учеников. Давайте откровенно… Что случилось? Я же вижу, что наш разговор неспроста… Может, я нарушил какие-то негласные правила?
– Нет… Советников, – медленно сказала она и пристально взглянула на меня, скрестив руки на груди.
Эта поза подчеркнула ее и так немаленькую грудь, приковав к ней мое внимание. Мария Николаевна была очень гармонично сложена. Интересное платье с наброшенным на плечи палантином, в который она куталась, смотрелось несколько вызывающе. Я дал себе мысленный подзатыльник. У меня уже давно не было девушки, вот и заглядываюсь на учительницу. Красивую, к слову, учительницу.
А Мария Николаевна тем временем продолжила:
– Дело в том, что у нас с вами возникли проблемы. Вчера, когда выяснилось, что вас нет на занятиях, преподаватель специальных дисциплин Богрянин инициировал педсовет, на котором спросил меня о том, где вы… Я, не подозревая о его коварстве, честно ответила. Именно на этом он и построил свое выступление. Рассказав нашим преподавателям о конфликте между вами и его братом, он заручился их поддержкой. Кроме того, он заявил, что вы порочите честь лицея и вообще не понимаете, где находитесь; что вам нужно объяснить, как тут учатся, и показать, что вы обычный ученик, как и все.
– Именно поэтому я сегодня написал целых пять контрольных? – спросил я у нее, поняв, наконец, отчего у учителей возникло такое недовольство моей персоной. А я-то думал, они просто из вредности.
– Почему пять? – спросила Мария Николаевна. – По литературе тоже была?
– Нет, просто были две по химии… А по литературе нужно было стих рассказать, – ухмыльнулся я.
– Рассказали? – спросила она с интересом.
– Рассказал! – подтвердил я.
Не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось покрасоваться перед этой молодой девушкой, и я продолжил разговор уже немного в другом ключе:
– Мне повезло, что Марк успел рассказать мне об этом еще после физики, когда мы поняли, что что-то идет не так. Я успел выучить это стихотворение за часть русского и перемены. Да и контрольные я решил, смею надеяться, на отлично. Только русский у меня хромает: многие правила я просто никогда не учил. Но мне же специально не поставят ошибки?
– Это точно нет! – уверенно отмела мои слова учительница. – Здесь работают те, кто может ошибиться, но у кого есть профессиональная гордость. Поняв, что правда слегка отличается от той, которую им преподнесли, они должны изменить свое мнение… По крайней мере, я на это надеюсь…
– И я надеюсь, – сказал я.
Я решил не говорить ей, что тема преломления света была в конце учебника, но это не помешало учительнице физики смело включить ее в контрольную.
– То есть вы считаете, что все под контролем? – неожиданно спросила Мария Николаевна.
– Если мне не поставят двойки специально, – выделил я последнее слово, – все будет хорошо. Мне не придется говорить учителям в лицо, что они некомпетентны.
– А вы сможете? – совершенно спокойно спросила она, заинтересованно подняв бровь.
– Легко, – ответил я. – Программу, которая дается в выпускном классе, я уже прошел. Точные науки знаю хорошо. Все остальное буду изучать, как и все.
– Плохо.
Такая ее реакция оказалась неожиданной для меня. Она прошла по кабинету, снова села в кресло и после этого ответила на мой немой вопрос.
– Дело в том, что когда Богрянин поймет, что по большому счету ему до вас не добраться, он начнет наседать на класс… Может быть, вы хотите перевестись в одиннадцатый «Г» или «В»? Вам же все равно…
– Нет, – ответил я, опять красуясь и против воли говоря то, чего не хотел говорить: – Мне уже предлагали такой вариант. Я отказался.
