"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Проклятье туманной охоты не подчинялось моей воле. Я больше не видел тепла и не знал, как далеко находятся мои союзники и враги. Протянув затянутую в эластичную перчатку руку, я попытался вызвать свой дар, ибо только внутренняя энергия, чудо, что пришло в наш мир вместе с катастрофой, могло спасти меня в этих туннелях.

Ни-че-го…

Я не мог уйти в междумирье, не мог выпить тепло, не мог ровным счётом ничего. Но даже подобное бессилие не стало поводом для отчаянья. Я уже выбрал борьбу, и после этого выбора, обратный путь для меня был отрезан.

Я пропустил тот миг, в который мои веки начали слипаться. Сон это смерть, нельзя позволять себе забыться. Стараясь не закрывать веки, я зашептал молитву концентрации…

– Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Раньше, я бы закрыл глаза, а руки сложил в молитвенном жесте. Но в этой ситуации всё вышло по-иному. Я почти лежал, опираясь на что-то спиной, вытягивал вперёд руку и концентрировал взгляд на собственной кисти, стараясь зафиксировать своё внимание.

— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Молитва повторялась раз за разом, дым окутывал мою руку, почти прозрачный из-за работы визуального комплекса, он не был помехой для зрения. Красные, истлевающие в воздухе хлопья пепла падали на рукав плаща, касались элементов брони и перчатки. Гасли, оборачиваясь серым снегом постепенно покрывающим всё вокруг.

— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Явь или сон? В какой-то момент я перестал понимать, сплю ли я? Жив, или умираю в грёзах? И лишь собственная вытянутая вперёд рука со скрюченными пальцами стала якорем в этом омуте неразрешимых вопросов.

– Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Молитва существовала вне меня и моего голоса. Потрескивала тлеющими углями на втором ярусе центральной улицы, бурлила рекой пепла и дыма на потолке туннеля, осыпалась серым снегом на мои плечи и руку.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что мог бы уйти раньше. Уйти тогда, когда атака на малый храм только-только начиналась. Не хотел использовать дар, осторожничал…

Пришлось прогнать от себя эти мысли, ибо они не несли никакой пользы, а лишь заставляли терять концентрацию. Я стал думать о том, что было бы хорошо оказаться где-то далеко отсюда. Например, на одном из склонов Думанского кряжа. Я представлял себе далёкий лес полный кривых деревьев, и твёрдый каменистый склон под ногами, побитый лишайником. Холодный ветел дул мне в лицо, и это приносило облегчение. Но в следующую секунду я оказывался в туннеле, пот скапливался на моем лбу, гудение аппаратуры внутри шлема заменяло собой шелест ветра и я снова молился, не понимая сколько времени прошло… секунды, минуты, или даже часы?

Ни какая концентрация не поможет когда из тьмы за гранью работы блокиратора визуальных помех выползает многоногое нечто. Я оказался прав в своём предположении, что пришедшие от пролома в основном туннеле, явились сюда по мою душу. Тварь выступила из пепельной взвеси прямо передо мной, так, словно всё это время, я тянулся рукой прямо к ней.

Восемь, покрытых сегментами брони лап, шипение пара стравливаемого сервоприводами на каждом шаге и острые, тяжёлые наконечники этих лап, что под весом механического тела проваливались в завалы из трупов и заставляли кровь и иные жидкости пузыриться, смешиваясь с пеплом.

Адская машина.

Концентрированный ужас для всякого живого существа.

Рой мелких дронов снующих вокруг многолапой туши напоминал тучу трупных мух. Два изогнутых лезвия, с краснеющими в дыму плазменными дугами, были способны разрезать меня пополам, невзирая на энергетический щит. Если и была у этого существа голова, ничего похожего я не заметил.Зато заметил множество конечностей, больших и малых, как со знакомыми, так и совершенно неизвестными устройствами, которые как не трудно было догадаться, служат для единственной цели — уничтожения.

– Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Чудище надвигалось, но моя голова уже не была набором костей и различной органики. Она была храмом, клетью для разума, сквозь которую было не пробраться страху или удивлению. Даже когда чудовищные передние лапы твари выстрелили в мою сторону, я не дрогнул.

— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Щит часто-часто замерцал пробитый в нескольких местах. Он силился оттолкнуть механические лапы, словно раненый ножом человек пытающийся вытащить из раны лезвие. И, конечно же, он не смог ничего поделать с такой разрушительной силой. Тварь придвинулась так близко, что я разглядел кроваво красные окуляры сенсоров сокрытые под защитным стеклом на её корпусе. Странно, но некоторые из них будто были утоплены в органику, хотя я мог и ошибаться.

Мою протянутую руку вздёрнула вверх ужасная сила, так высоко, что я сам оказался в воздухе, а мои ноги больше не касались пола. Странно, что тварь не пыталась меня убить и даже не сломала мою руку своей механической хваткой. От рывка мои челюсти клацнули друг об друга, и рот наполнился кровью из прикушенного языка. Но всё это было уже не важно, молитва грохотала внутри моего разума, и психическая сила просачивалась в реальность Первоисточника. Мои пальцы сжались на лапе, что удерживала меня в воздухе, и я улыбнулся окровавленными губами, а затем рассмеялся, от чего брызги моей крови изнутри запятнали забрало.

– Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Я повторил слова грохочущий вокруг меня молитвы одними губами и почувствовал, как время замерло. Ужасный монстр рассыпался, покрывался коррозией, гнил и истлевал не в силах двинуться или как-то иначе мне помешать. Его тепло питало мою нейросеть, а незримые щупальца туманной охоты рванулись в стороны, пожирая всё на своём пути. Каким бы быстрым и сильным не было существо, схватившее меня, его сила была всего лишь песчинкой в реке времени.

Пространство стало податливым словно воск, моя воля могла искажать его, используя энергию жизни, тепло, что я высасывал из округи и ставил себе на службу. Я стал чудовищем куда более худшим и смертоносным чем тварь, что нашла меня в этих туннелях.

Механическая лапа, удерживающая меня в воздухе, стала рассыпаться чёрной пылью, и я закрыл глаза, представляя, что нахожусь на далёком склоне Думанского кряжа. Я завис в полуметре от каменистого склона и в ту секунду, когда мои веки дернулись, открываясь, я пал вниз.

Подошвы моих ботинок ударились о камни, и я неловко упал на выставленные руки. Каменистый склон, далёкая линия леса, шуршащий ветер, что носился по склону и дёргал за полы моего плаща… Думанский кряж остался таким, каким я его и запомнил.

С чудовищным облегчением отключив и стянув с головы шлем, я вдохнул холодный воздух и стоя на коленях, подставил лицо ветру. Холодные порывы быстро высушили пот на лице и кровь на губах, а я улыбался, несмотря на бурлящие в моём теле изменения и боль.

Неожиданно и удивительно для самого себя я стал видеть могущество в своих деяниях и силу, которой не было равных. Каким же я был глупцом, что не понимал этого раньше! Я могу подчинить себе весь мир, нет ни одного противника способного противостоять мне!

Раскинув руки в стороны, я расхохотался и раскрыл глаза, взирая на закат солнца, что норовило перевалить за склон кряжа. Краем сознания я понимал, что возможно мои эмоции это всего лишь отголоски пережитого стресса, но думать об этом сейчас не хотелось.

Рядом щёлкнуло, будто кто-то наступил на сухую ветку и неожиданно для себя я почувствовал чужое присутствие. Чужое тепло.

Я оглянулся на звук и запоздалые мурашки ужаса от смутной догадки ринулись вверх по моей спине. Что-то острое ударило в щеку и упругий толчок энергии, исторгнутый парализатором, толкнул меня в грудь, заставляя упасть на спину. Но всё это было не важно, пусть моё тело парализовано, и ужасный холод с сопутствующей болью разливается по конечностям, я всё равно в состоянии выпить своих врагов, покуда, сохраняю возможность мыслить!