— Их же сорок с чем-то должно быть? — спросил он у Маркедонова.
— Ага, — ответил тот.
— Тогда где остальные?
— Сокрушим их, братья! — выкрикнул кто-то на среднегреческом.
Из ветхого амбара высыпали монахи, вооружённые бронзовыми вилами, плотницкими топорами и серпами.
— Валим их! — скомандовал Иван.
Уже пленённые монахи тоже кинулись в атаку. Придётся убивать.
Взмах меча — безоружный монах лет сорока рухнул с раскроенным черепом. Удар умбоном щита — один из самых старых монахов свалился с гарантированной контузией.
Полилась кровь, а затем один из монахов схватил Маркедонова за голову и сверкнула яркая вспышка. Оба они замертво рухнули на утоптанную землю.
— А-а-а, суки! — проорал Некипелов и впал в ярость.
Теперь Иван опасался, что тут есть маги, с которыми никогда не знаешь…
Грохнуло ещё раз, но уже знакомо. Савушкин упал на землю и закричал.
Бывший майор Точилин зарезал ещё двоих монахов и отступил к соратнику.
Они оборудовали свои брони ручками для эвакуации раненых, поэтому он схватил Савушкина за наспинную ручку и потащил назад.
Остальные должны справиться, а вот если Савушкин истечёт кровью от неоказания помощи…
На грудном сегменте кирасы имелась вмятина, будто от пули. Иван поднял взгляд и увидел монаха, лихорадочно перезаряжающего некое подобие аркебузы или мушкета. В глаза Ивану бросилось то, что на поясе этого монаха кинжал с волнистым лезвием, а рубище смотрится как-то более аккуратно, что ли…
Савушкин, судя по всему, пострадал только морально, потому что свинцовая пуля не пробила кирасу, но сегодня он уже не боец. Надо помочь остальным.
Некипелов, Горенко и Машко успешно дорубали оставшихся монахов, а затем к ним присоединился Точилин.
Монах перезарядил свою аркебузу и снова выстрелил. На этот раз он никуда не попал, лишь напрасно надымил перед собой. И когда дым рассеялся, никого на месте стрелка уже не было.
— Уходит, мразь… — прорычал Некипелов, дорубающий монаха с топором.
Бой был окончен, стрелок точно смылся, а последние монахи добиты, поэтому пора считать потери.
Маркедонов был убит. Сняв с него шлем, Иван увидел, что кровь текла из ушей, глаз и рта, а в области висков чёрные ожоги — будто от мощного разряда электричества. У монаха, который его убил, руки обожжены по локти, это точно электроразряд.
— Нельзя же молнии с рук пускать… — произнёс Савушкин, приковылявший к ним.
— Потому что они убьют и врага, и самого метателя, — грустно усмехнулась Елизавета. — Но для этого было важнее убить врага.
— Фанатики сраные… — сплюнул бывший капитан милиции. — Эх, жалко Лёню…
— Как же так? — склонился над соратником Давыд Некипелов. — Как же так?
— Так бывает, — вздохнула Горенко. — Надо его похоронить.
— Надо найти ту суку, — посмотрел на Точилина Степан Савушкин. — Ты смотри, чуть дырку во мне не сделал! И где только оружие достал?
— Сам сделал, — донеслось со стороны некоего сооружения, похожего на свинарник. — Не делайте резких движений, у меня с собой три ствола. На такой дистанции сделаю в вас отличные дырки.
Иван резко развернулся и увидел направленный на него ствол аркебузы.
Монах говорил на чистом русском, что было поразительно и неожиданно, а лицо его, к тому же, было смутно знакомым.
— Сука, да это же Стрельников! — воскликнул Савушкин. — Этот, из «Бизнеса»!
В голове Точилина азартно закрутились шестерёнки, быстро выдав нужный результат.
Сергей Сергеевич Стрельников, член ОПГ «Бизнес». По некоторым сведениям, правая рука Аристарха Владимировича Никонова, отзывающегося на прозвище Босс. Это дело вело ФСБ, а отделу Точилина запретили предпринимать любые действия в отношении «Бизнеса», но кое-какая информация, время от времени, проскальзывала. И уж точно они знали Стрельникова, который являлся очень мутным типом.
Душной рассказывал, давно, ещё когда Точилин был на Земле, что Стрельникова тоже похитили культисты, но затем он нырнул в сортир, чтобы сбежать от некромантки Эстрид…
«А в сортире оказался портал, призванный избавлять предыдущих обитателей поместья от отходов», — припомнил Иван. — «Значит, сумел выжить».
— А я вот вас не знаю, — произнёс Стрельников. — Меня, последние годы, очень напрягают незнакомцы, поэтому рассказывайте. Кто такие и чего тут забыли, а главное — как мне вернуться домой?
/26 декабря 2026 года, г. Сузы/
— Чего налить тебе? — спросил хмурый седовласый перс в кожаном фартуке.
Это было заведение наподобие трактира. На вывеске был схематично изображён стол и на нём кувшин — интуитивно понятно, что здесь наливают.
— Вина покрепче, — попросил я.
— Две нуммии за кувшин самого крепкого, какое у меня только есть, нуммия за чуть послабже, — сообщил трактирщик.
Я положил на стойку пентануммий. [173] Тут они исполняются из меди, но со вставкой из нефритового цилиндра посередине. Нефрита в этом мире не так уж и много, ну, то есть как везде, поэтому подделка монет затруднена, ведь медь без нефритовой вставки никто не возьмёт.
— Жрать что-то будешь? — осведомился трактирщик.
— Мясо есть? — спросил я.
— Есть, но в похлёбке, — усмехнулся трактирщик. — Нуммий.
— Давай, — кивнул я.
— Садись за вон тот стол, — указал трактирщик. — Всё принесут.
Усевшись за грубоватой отделки дощатый стол, я стал ждать заказа и поглядывать на посетителей.
Местечко не самого высокого пошиба, здесь в воздухе витает пролетарский дух, но в более приличные заведения я не вхож, поэтому буду искать работёнку здесь.
Кто бы мог подумать, что будет так тяжело заработать стартовый капитал?! Может, действительно опуститься до грабежа ради быстрых денег?
Хотя куда мне торопиться-то? Всё время мира в моих руках, я не сдохну, даже если захочу. Впрочем, всегда можно очень крепко досадить каким-нибудь компетентным людям и меня пропустят через ритуал, которым я угандошил вендиго… Только вот совсем не факт, что я от него сдохну.
Наконец, принесли вино. Наливаю себе полную кружку и делаю сильный глоток.
— Ох, нормально, оказывается! — посмаковал я достаточно крепкое вино.
Скорее всего, не возьмёт, но градус мои рецепторы уловили, а значит — не всё потеряно и надежда есть. Нетрезвая вечность тысячекратно лучше, чем вечная трезвость. И если окажется, что я физически не могу ужраться в зюзю — это будет очень плохой новостью.
— Вот твоя похлёбка, — сообщил мне разносчик.
— Ага, спасибо, — кивнул я ему и протянул монету. — Ещё два кувшина такого же вина, будь добр. Сдачу себе оставь.
Разносчик кивнул и удалился.
— Так-с, посмотрим, что тут у нас… — взялся я за деревянную ложку.
Тут в трактир вошли ребята Панфилия, с ним самим во главе. После тяжёлого рабочего дня грех не выпить, да? Салютую им кружкой.
Ем молча, отметив про себя, что трактирщик не соврал, есть тут мясо, правда, сильно разваренное.
— Будь здоров, — подошёл ко мне усатый перс в кольчуге.
Поздновато он это мне пожелал…
— И тебе не хворать, коль не шутишь, — ответил я. — С чем пожаловал?
— Ты чего один пьёшь? — спросил перс.
— Вина в этом мире мало, на всех не хватит, — пожал я плечами. — Вот и приходится одному…
— Ха-ха, а ты шутник! — хохотнул перс. — Зови меня Сардой.
— А ты меня, раз мне придётся тебя звать, Алексеем, — представился я в ответ. — Так с чем пожаловал?
— Ты, на вид, крепкий малый, — похвалил меня Сарда. — Не хочешь побороться на руках?
— За просто так? — спросил я скептическим тоном.
— Не за просто так, разумеется! — усмехнулся Сарда. — Сколько готов поставить?
— А давай-ка поставим, скажем, силикву, — предложил я.
Оказывается, надо было просто посидеть в трактире, попить вина, а денежки, они сами подойдут и сами себя предложат.
