– Ты мне в полу дыру сделаешь, – прокомментировал черт.
– Что? – Харикон посмотрела вниз на свои ступни и произнесла тихое проклятие. Пламя тут же взметнулось вверх и погасло. – Вот. – Она сделала еще один шаг навстречу черту, окончательно прижав его к стене. – Так что Эйдолон сказал?
Зверобой кашлянул и попытался взглядом деликатно намекнуть вспыльчивой девчонке, что между ее грудью и его только полотенце, в которое она не потрудилась обернуться, а просто слегка придерживала рукой. Он никогда не был джентльменом и даже не пытался, но отчего-то именно сейчас испытал такую необходимость. К сожалению, феникс намек не поняла. Зверобой вздохнул.
– Может, для начала душ до конца примешь? А потом выйдешь, оденешься и обсудим. Ну, или без душа прямо сейчас оденешься.
Харикон недоуменно подняла брови.
– Зачем я тебе одетая?
С любой другой женщиной такие слова прозвучали бы логичнее некуда.
– Это мы тоже обсудим, когда ты оденешься. – Зверобой взял девушку за плечи и отстранил от себя. – Жду тебя на кухне.
С этими словами он героически удалился в указанном направлении, стараясь не смотреть в сторону триплекса, где отражался обнаженный и очень даже аппетитный зад Жар-Птицы. Как он собирался объяснить Харикон свое поведение? Никак. Он сам понятия не имел, откуда выползли такие замашки. Это что-то в стиле тихушника Клеомена. Зверобой с ужасом представил перспективу превратиться в справедливого и честного черта из рода Эйдолон. Его аж передернуло.
– К змию! – воскликнул он в сердцах и принялся заваривать травяной сбор.
– Что к змию? – раздался позади удивленный голос Птицы.
Зверобой глубоко вздохнул и медленно выдохнул, прежде чем ответить.
– Ничего. Ты оделась?
– Да. Я все равно уже высохла. Что сказал Ликург?
– Говорит, что Маруся нашла утечку у военных. Технологии доступны теперь всем страждущим. Там раствор какой-то, которым пропитали босоножки. Подробные данные он переслать должен сейчас. С чем будешь сбор?
– С медом. – Харикон села за стол. – Раствор взрывается?
– Да, – черт вынул чашки и разлил траву. – Взаимодействует с маниту объекта и бамс.
Феникс потерла переносицу.
– Значит, объектом была все-таки Ясна.
– Выходит, что так. Вы, дамы, не ошиблись.
Птица нахмурилась сильнее и закусила губу.
– Но почему в доме Ехидны? Это же нелогично и нелепо как-то, и странно. Вот если состав реагирует на маниту жертвы, то она должна была умереть, как только босоножки надела. Так? Или если, например, жертва Гуарино, то взрыв должен был прогреметь в ресторане, как только Ясна к нему приблизилась.
Зверобой пожал плечами:
– Если таймер не предусмотрен, то да.
– А он предусмотрен?
– Сейчас посмотрим документацию и узнаем.
Черт поставил перед собеседницей травяной сбор и вернулся в гостиную за планшетом. На пристальное изучение присланных Ликом материалов у него ушло не меньше получаса. Все это время феникс молча разглядывала столешницу перед собой, а горячий напиток дымился в ее чашке, которую она держала в руке.
Ее голову занимали тяжелые мысли не только о погибшей полуднице и ее спутнике, но и о собственной жизни в целом. Как-то удивительно легко и просто она вошла в русло новой судьбы, будто течением подхватило. Ее собственный мир до сна, неспешный, вязкий, предсказуемый, однообразный и довольно скучный, вдруг преобразился. Она встретила чуждый огонь, с которым сплелась почти мгновенно, созданий, которым слишком быстро начала доверять, и дело, которым увлеклась незаметно для самой себя. Так Жар-Птицы не живут. Это неправильно с точки зрения родовой памяти.
Наверное, так же неправильно было для полудницы заниматься мошенничеством, но у Ясны, кажется, это получалось блестяще. Ее жизнь была полна опасностей, но это был ее собственный личный выбор, а не выбор ее рода. Харикон чуть повела пальцами левой руки и, выпустив язычок алого пламени, придала ему облик красивой стройной девушки. Не касаясь столешницы, маленькая копия Ясны сделала несколько шагов и остановилась, уперев руки в бока. Феникс чуть повела ладонью, и над столом появился еще один персонаж – Гуарино, а затем и Ехидна.
У Ясны было задание: раз и навсегда скомпрометировать Вольпи, убрать его из списка властьимущих. Она свою работу любила и делала ее хорошо, значит скорее всего предстоящий брак с Ехидной она бы постаралась разрушить, что, вероятно, и осуществляла, явившись в дом будущей невесты. Во всяком случае, Харикон бы поступила именно так. Лучше всего любовь отравляет ревность.
– Нет, – тихо заговорил Зверобой. – Возможности проконтролировать время взрыва я не вижу. Можно только установить условие на сочетание маниту.
– Иначе говоря, пока они были вдвоем, они жили, а в доме сработало некое условие?
Зверобой хмурился.
– Выходит что так…
– Почему уцелел каблук? Он кого-то ждет или просто не пропитан этим составом?
Черт выдохнул и вновь сосредоточился на описании сверхсекретной военной разработки.
– Эй! – окликнула его феникс.
– Позвони Мос, – не отрываясь от документации посоветовал он.
Харикон хотела сначала обидеться, потом передумала. Черт выглядел озадаченным и немного растерянным, а он этого терпеть не мог. Зверобой, которого она знала, обожал быть на коне, все контролировать, все предугадывать.
Заспанный голос Мосвен напомнил ей о том, что на улице стоит глубокая ночь, а участников группы отпустили по домам с целью выспаться и передохнуть перед грядущей неизвестностью. Кошка не грубила и не сердилась, ее точно так заинтересовала новая информация по текущему расследованию.
– Я поняла, – уже бодро говорила Мос. – Пусть Зверобой пришлет мне или Клеомену данные по оружию. Я, как только найду ответ на твой вопрос, сразу перезвоню, хорошо?
– Спасибо, буду ждать.
Птица убрала наушник и передала просьбу Мосвен черту. Тот только головой кивнул.
– Слышишь? – окликнула его Харикон.
– Я уже отправил, – Зверобой откинулся на спинку стула и взглянул на нее. – Я знаю, что произошло. Вернее предполагаю. Во всяком случае, это единственный вероятный вариант.
Ему понравился восторженный и нетерпеливый взгляд сияющих глаз феникса.
– Фоновое излучение для детонации не годится, иначе наши незваные гости рванули бы еще на подходах к дому Ехидны. Хозяйка жива, третьей жертвы нет. Почему именно в гостиной? Вроде тупик, да? А нет! Если мы с тобой вспомним, кто у нас глава земли, то все встанет на свои места.
Зверобой понимал, что вся его речь – банальное ребячество и позерство, но так ему хотелось произвести впечатление на прекрасную Жар-Птицу, что сдержать себя он даже не попытался.
– Змеехвостая! – победно подытожил он. – Она, как и ее ближайшие сородичи, имеет привычку линять. И все, что нам остается теперь выяснить, не период ли у нее линьки. Чем я сейчас и займусь, пока ты ждешь приговора от Мос. Я шикарен.
Харикон попыталась сдержать смех. Он, действительно, был шикарен, но не так как он того бы хотел. Нелепый и милый со своей гениальной догадкой он вновь превратился в самоуверенного наглого черта, готового сносить любые препятствия на своем пути. И сносил. К тому моменту, когда Мосвен подтвердила наличие в уцелевшем каблуке частиц искомой жидкости, Зверобой умудрился позвонить Ехидне на личный наушник, номер которого он добыл путем беспринципных и даже аморальных, на взгляд феникса, манипуляций, и выяснить ее периоды линьки.
– И это все означает, радость моя, – проворковал Зверобой, взяв лицо Харикон в ладони, – что жертвами должны были стать трое. А это, в свою очередь, говорит о том, что наши убийства все же часть остальных взрывов, и Ясну использовали, как орудие.
– Не фоглафна, – говорить, тем более возражать в таком положении было неудобно. Щеки сплющились и мешали шевелить губами. – Флишком фложно. Он же подушки с инициалами привеф. Почему бы не пропитать их? Или еду.
Харикон попыталась вывернуться, Зверобой рассмеялся, отпустил ее лицо и обнял за талию.
