А получила мечом в брюхо. И, поскольку не обладала бронёй и никогда ничего боевого не прокачивала, на этом и скончалась.
У меня же дела обстояли вообще не лучшим образом. Грой не дал себя добить. Скорее наоборот — он быстро сориентировался и перешёл в наступление, которое закончилось так, как и должно было.
— Какого х*я ты сде... — успел я услышать визг Даймонда.
А потом сдох.
Ох и богата же эта ночь на смерти! Одних только моих — по пальцам не пересчитать.
Реснулся, как и следовало ожидать, у Доротеи. Но и там меня ждал сюрприз!
Нет, не говно в камине — к этому я как раз был готов. Сюрприз заключался в том, что Доротею жесточайше и безбожнейше п**дили по е**лу.
Она выла, как собака в пустой комнате. А её п**дили. И приговаривали:
— Где Медс, ёпт?! Не п**ди мне, сука! Куда вы его дели, у**ки?!
— Въ**ите ей ещё! — поддакивал Лимузин слабым голосом. — Это очень плохая женщина, таких не то что п**дить — таких убивать на**й надо. Где хозяин, мразь?!
— Туточки я! — Я на бодрячках вскочил на ноги.
Ромыч остановился с занесённым кулаком и уставился на меня.
— О, б**дь! — обрадовался он. — А я бегу, смотрю — осёл полудохлый валяется. Я внутрь — тут бухла буран, гитары лежат. И эта манда реснулась.
— А бежал-то изначально с какой целью?
— До**я целей, так-то. — Ромыч отпустил скулящую Доротею и задумчиво уставился на меня. — Мудак тот меня связал дома. Потом свалил куда-то. Я часа два валялся, ёп! Потом Иствуд пришёл, верёвки перерезал. Ну я и погнал... Вив в про*бе, ты в про*бе, аниме ни**я не объяснил путём.
Слушая, я собирал бутылки и гитары. Когда всё оказалось на своих местах, я выбрал уже в инвентаре початую бутылку и приложился. Протянул Роме, тот взял.
— Медс, надо как-то разруливать, типа.
— Иствуд где? — спросил я.
— В душе не е*у. Ускакал, с этой... Эрмин-чё-то-там.
— Он умный, Ромыч. Иствуд гораздо умнее тебя. Если он что-то делает — делай так же.
— Типа, чё?
— Типа, за мной охотится охеренно опасный х*й с убивающим напрочь топором. И если помимо меня ему придётся покрошить кого-то ещё — он от этого ни**я не расстроится. Так что вали отсюда бегом и окопайся где-нибудь. Мне не говори, где!
— Э, а Вивьен?!
— Я знаю, где она, этого достаточно.
— С ней всё норм?
— Проспится.
— Опять накалдырилась?! — психанул Ромыч.
— Это защитный механизм психики, не задрачивайся. Мне Ник про эту херотень всё объяснил.
Тут, наконец, до меня дополз осёл. Он и в самом деле едва ползал, так сильно его отп**дили, но оказавшись рядом — тут же полез обниматься.
— Тьфу, блин, отвали! — отбивался я. — Ты чё такой дохлый? Вона, сена сколько! Я уж который день донести не успеваю.
— Так это мне?! — возрадовался Лимузин.
— Ну нет, б**дь, это Доротея себе подстилку сделала. Тебе, конечно. Жри, пока дают.
Доротея сидела на диване, скрежетала зубами и злобно на нас смотрела.
— Ромыч, пробей ей в табло с ноги, если тебе не сложно, — попросил я.
Ромыч пробил. И всё сработало именно так, как и со мной. Доротея упала от неожиданности на диван, и диван её принял. Верёвки прификсировали запястья и лодыжки.
— Прелестно, просто прелестно, — проворковал я. — Дом свободен, е**те кто хотите.
Нашёл на полу пачку, вынул сигарету, прикурил и присел, усталый, в кресло. Откинулся на спинку.
Задумался.
Х*ли делать-то? Либо до восьми утра ныкаться — времени не так уж много осталось — либо в наступление переходить. Мало ли, кого этот Дристан успеет грохнуть до дедлайна. Может, вообще резню без разбора устроит. Но кого-то из моих запросто может зацепить струёй поноса. А это проще предотвратить, чем лечить.
У меня же есть, б**дь, армия. Пусть она и рассредоточена изрядно, но ведь её можно собрать. Найти Мудайкла и — грохнуть его. Грохнуть навсегда, с гарантией. Убивающим в п**ду мечом.
Опасно? Звездец, как опасно, чего миндальничать. Кто-то может и погибнуть. Может, даже я. Но погибнуть и так и так можно, а при таком раскладе ещё и одним у*бком меньше станет.
— Ты чё залип? — перевёл я взгляд на Ромыча. — Почему не дезертируешь?
— А чё я... — пробормотал Ромыч.
— Я ж сука и тиран. Жизни тебе в группе не даю, заставляю существовать в тени меня. Херли ты бабу из-за меня п**дишь? Чего ты из-за меня подставляешься? Я тебя чему учил, Ромыч?! Не уподобляйся стаду тупому! Не защищай говно, в котором жопе тепло сидится! Перемен испугался? Мол, что же будет, когда Мёрдока реально убьют? А ты не ссы. На свои ноги поднимешься и своей головой заживёшь. Тут не реал, с голоду в подворотне не подохнешь. Иди и прячься, не страдай х**нёй!
И тут Ромыч психанул изрядно. Шагнул ко мне, сжав кулаки.
— Слышь, ты, б**дь! — заорал он. — Я чё — крыса, чтобы ты со мной так разговаривал, а?! Мы, типа, друзья, или чё? И по**й, чё я там говорил! Перетёрли и забыли, х*ли вспоминать!
— Смотри, — усмехнулся я. — Ты решил.
Добил сижку, щелчком запулил в камин, к говну.
— Ну, тогда пошли. План изложу на улице. Лимузин, ты покушал? Молодец, выходи строиться!
TRACK_56
Теперь, когда появились конкретные цели, жить стало лучше, жить стало веселей.
Ромыча я откомандировал к Сандре, заценить, чё там как. Если отмахались — вести на соединение с основными силами. Если нет — идти на соединение с основными силами самому.
— А куда мы идём, хозяин? — спрашивал Лимузин, бодро стуча копытами.
Я сидел на осле, экономил силы.
— Искать основные силы, — сказал я и, пользуясь случаем, прикурил очередную сигаретку. — Ни разу не поверил Мудайклу, будто он Коляню в плен взял. А даже если и взял — то куда дел? Ромыча, вон, у него ж на хате и связал. Короче, надо проверить. Давай тут налево.
С картой ориентироваться было куда сподручнее, чем бухому в говно, подчиняясь приливам вдохновения. Возле дома Вейдера я остановил осла, поставил его на ручной тормоз и толкнул знакомую калиточку.
Проинспектировал прудик — золотые рыбки опять были живыми и плавали. Я хмыкнул. Ладно, резвитесь, ущербные. Дядя Мёрдок занят. Не то чтобы я не мог нассать, но вполне вероятно, что моча мне понадобится для другого дела. Шарятся тут ещё мудаки всякие, необоссанные.
Я подкатил к молчаливому дому, подёргал туда-сюда дверь. Сюда она среагировала, открылась.
Войдя внутрь, я немного при**ел. На полу сидела Даниэлла посреди огромного сотонинского круга. По периметру круга горели свечи.
— Ты чего делаешь, дура? — ласково спросил я.
Даниэлла вздрогнула и уставилась на меня.
— Мёрдок... — сказала она как-то странно.
— Х*ёрдок, — как-то странно ответил я. — Ты чего, сотону вызываешь?
— Н-нет. Дух отца.
— Чего?!
Тут я уже не выдержал, зашёл полностью и прикрыл за собой дверь.
— Понимаешь... — всё так же тихо и необычно продолжала Даниэлла, — я сегодня днём ходила за покупками и видела Джима Моррисона. Он был на рынке, покупал кактус у цветочницы. А потом я увидела Элвиса, он брал бутерброды.
— Ну, это нормально, — сказал я. — Их многие видят.
— Может быть, — покладисто согласилась Даниэлла. — Но на обратном пути я увидела маму. Они с отцом умерли в один день, разбились на машине, когда мне было тринадцать. Я хотела с ней поговорить, побежала к ней, но она куда-то ускользнула.
Тут я сам вспомнил свои видения и... не стал стебаться. Как-то похолодело.
— И теперь ты вызываешь дух отца, — уточнил я. — Не матери?
— Угу... — Даниэлла покраснела. — Может, это и глупо, но я хочу с ним — договорить.
— Это как?
— Это очень важно, Мёрдок — договаривать с людьми. Потому что когда они уходят, остаётся много невысказанных слов, которые разрывают тебя изнутри. — По щекам Даниэллы покатились слёзы. — И в попытках сделать больно тому, кого уже двадцать лет как нет, ты разрушаешь собственную жизнь. Я не хочу больше так. Я устала. Я хочу, чтобы меня простили, и чтобы я простила сама. — Она помахала увесистой книженцией. — Нашла у Вейдера. Спиритизм. Вот...
