– Я уж и не думал, что доведётся когда-нибудь оказаться в России, – заметил он, опустошив свою кружку. – Да и ты пропал… Наши газеты пишут, что ты не приедешь на чемпионат мира. Что случилось, Егор?
– Да-а… – досадливо поморщился я и махнул рукой, – какая-то вредная травма, ходить могу, а бегать – проблематично.
Невольно вспомнился мой недавний побег от шпаны питерскими подворотнями. М-да, если бы Олдридж меня тогда увидел со стороны, точно не поверил бы в такую отмазку.
Долго я старика не задерживал, ему ещё предстояла обзорная экскурсия на автобусе по Ленинграду вместе с другими британскими ветеранами. А мне нужно было готовиться к завтрашнему выступлению.
Тут ещё у меня возникла идея надыбать форму военного моряка. Это не говоря об озвученном ранее проекте с проецированием кадров военной хроники на стенах зданий, окружающих Дворцовую площадь. Насчёт кинохроники Лида выразила сомнение, мол, белыми ночами пусть и не как днём светло, однако картинки будут смотреться бледно. Но попробовать мы решили, для чего Клемент напрягла руководителя оргкомитета, и тот вечером 1 июля организовал в районе полуночи показ чёрно-белых слайдов с помощью нескольких проекторов. К тому времени я лично отобрал кадры кино хроники, которые были оперативно пересняты на плёнку и отпечатаны в позитиве, а каждый кадр уже к вечеру оказался вставлен в специальную рамочку. Получалось около 60 диапозитивов.
К каждому из проекторов был приставлен человек, всего их получалось семеро, каждому был отведён определённый сектор. Все они стояли со своими аппаратами на специальной площадке, кругом, спиной друг к другу. Я тщательно проинструктировал «проецировщиков», когда и какие кадры запускать. Сцена на этот момент была уже собрана, и в сумерках, называемых в Питере белой ночью, принялись монтировать круговую площадку для моих помощников.
В гостиницу я вернулся за полночь, а на следующий день в 10 утра меня разбудил телефонный звонок. Оказывается, Лидочка, солнышко безотказное, договорилась с администратором БДТ, и меня в час дня ждали в костюмерной театра.
– Даже не знаю, как тебя благодарить. Ты столько для меня сделала!
– Брось, это ради общего дела.
Ленинградский академический Большой драматический театр имени М. Горького встретил нас приятной прохладой служебного входа. Здесь нашу маленькую компанию поджидала главный администратор Ольга Валентиновна, которая провела нас в костюмерную.
– Вот, Ирина Дмитриевна, тот самый Мальцев, которому нужна форма моряка, – представила она меня довольно пожилой заведующей костюмерной цехом.
Та смерила меня с головы до ног оценивающим взглядом и произнесла прокуренным голосом:
– Что ж, молодой человек, следуйте за мной.
Мы прошли за прихрамывающей женщиной в соседнее помещение, где в ряд висели костюмы к разным спектаклям. Каждый отсек был соответствующе озаглавлен: «Эзоп», «Варвары», «Пять вечеров», «Карьера Артуро Уи», «Три сестры», «Горе от ума»… Мы остановились возле шкафа с пометкой «Гибель эскадры», в скобочках было указано имя автора: (А. Корнейчук).
– Так, у вас габариты стандартные, надеюсь, что-нибудь подберём. Вам офицерскую форму или простого матроса?
– Может, мичманскую?
Честно говоря, мои познания в данном вопросе оставляли желать лучшего, вякнул от балды.
– Средний корабельщик, – загадочно подытожила костюмерша.
Размерчик мне подобрали, и я стал чем-то похож на Тихонова в роли мичмана Панина из старого советского фильма. Впрочем, старого для Лозового, а для Мальцева – снятого как раз несколько лет назад. Представив себя в этой форме на сцене, я понял, что буду выглядеть аляповато.
– Давайте лучше матросскую попробуем, – предложил я.
На этот раз оказалось то, что надо. Особенно лихо смотрелась сдвинутая набекрень бескозырка, на чёрных ленточках которой проступали полустёртые белые буквы. Костюмерша завернула форму в вощёную бумагу и перевязала бечёвкой.
– Надеюсь, завтра всё вернёте в целости и сохранности, – выразила она надежду, отдавая мне свёрток.
– Не сомневайтесь, ещё выстираю и выглажу, – с самым серьёзным видом заверил я.
Ирина Дмитриевна даже не улыбнулась.
– Форму, когда принесёте, можете оставить на вахте, – прощаясь с нами, добавила она.
Мы раскланялись и покинули костюмерную.
– Наша Ирина Дмитриевна многое пережила, – вполголоса пояснила администратор, когда мы шли за ней по коридорам. – Семь лет лагерей по политической статье, искалеченная в драке с зэчками нога, мужа вообще расстреляли в тридцать девятом, единственного сына на войне потеряла… Так что не обижайтесь на её мрачный характер.
Да-а, репрессии и война мало кого пощадили. Семью Лозового тоже, кстати. Дед вернулся с фронта без ноги, а прадед, уже пожилым, сгинул в лагерях. Даже тело не вернули, бабка рассказывала, что свекрови просто прислали похоронку, после чего и та, буквально месяц спустя, отправилась в лучший мир.
– Здравствуйте, Георгий Александрович! – вывел меня из раздумья голос нашей провожатой.
Навстречу нам через фойе театра двигался Товстоногов, казалось, вполуха слушавший шедшую рядом женщину средних лет.
– А, здравствуй, Оленька, – откликнулся маститый режиссёр. – А вы Лидия Клемент, я прав? Очень приятно! А как зовут этого молодого человека?
Однако… Похоже, худрук БДТ не интересовался ни футболом, ни музыкой.
– Это Егор Мальцев, известный певец и композитор.
Ольга Владимировна решила опустить мою вторую ипостась, ну так я не в обиде.
– А-а, Мальцев! Что-то слышал… «С чего начинается родина» ваша вещь? А «Журавли»? Очень, знаете ли, за душу берёт. Не думал, что автор столь юных лет.
– Музыкальный спектакль «Собор Парижской Богоматери» тоже его детище, – добавила Лида.
– Ого, похвально! Может, и для нашего театра что-нибудь сочините? Хотя бы музыкальное сопровождение к какому-нибудь спектаклю.
– М-м-м, неожиданное предложение, надо обдумать…
– Вот и обдумайте на досуге. Что ж, рад знакомству, удачи в ваших начинаниях…
– А с ним была заведующая литературной частью Дина Морисовна Шварц, – проинформировала нас администратор, когда мы распрощались с этой парочкой. – Труппа в отпуске, но Григорий Александрович работает на износ. И другим спуску не даёт… Ну, это уже наша кухня, вам, наверное, неинтересно.
Мы сердечно попрощались, и со свёртком меня на машине доставили в гостиницу. Нужно отдохнуть и набраться сил перед вечерним мероприятием. Поэтому, отобедав, я попросил меня в ближайшие часа три-четыре не беспокоить, отключил телефон и завалился в постель. И практически сразу провалился в сон.
Проснулся сам, сработали внутренние часы. Стрелки же реальных показывали без двадцати шесть вечера. Успел перекусить, а в семь за мной заехала служебная «Волга». Хотя до Дворцовой площади было пятнадцать минут пешком, но с гитарой и свёртком всё же удобнее на транспорте, и желательно не общественном.
Дворцовую уже оцепили сотрудники милиции, но наш автомобиль с пропуском под стеклом пропустили без вопросов.
Я выступал в первой группе, а во второй по сценарию должны были выходить заслуженные мастера сцены типа Утёсова и Дженит Эббот Бейкер. Антракта, впрочем, не предусматривалось, разделение по группам «молодёжь» и «старики» было чисто номинальным.
Я появился одним из первых, но до меня тут уже тусили Святоши и Том Джонс, которым также предстояло выступать в первой группе. Со всеми перездоровался. Из группы The Hollies я вспомнил только одного из основателей коллектива Грэма Нэша, пока не включенного в Зал славы рок-н-ролла, всё у парня впереди. Остальные лица вроде знакомы, но их имена из головы вылетели напрочь. Знаменитые хиты Can’t Let Go, Bus Stop и Stop Stop Stop я слушал в молодости, хотя Битлы, игравшие в те годы в одинаковой с ними манере, конечно, были вне конкуренции. Помнится, у знакомого даже плакат Святош выменял на бутылку рома, которую мне в свою очередь подарил товарищ, чей отец плавал в загранки. А теперь вот общаюсь с ними на равных… Хотя можно уже и привыкнуть тусить со звёздами прошлого, но нет-нет да и проскакивала мысль: «Чёрт побери, мог ли я о таком мечтать пять лет назад?!»
