А ещё мне хочется обессмертить свою фамилию, чтобы помнили и знали…
— Придумал! — воскликнул я. — Душной-сити! М-хм… Нет, тоже как-то не очень…
Надо прогуляться и проветрить голову. Лучше всего это делать на крепостной стене.
Выхожу к вратам по главной городской улице, минуя несколько завалов, которые до сих пор разгребают обычные мертвецы — город следует привести в порядок, а то неприятно, когда мусор валяется в каждом здании и на дороге.
Вхожу в башню над вратами и осматриваюсь. Тут были места для установки орудий, но орудия забрали персы, аккуратно раскрутив крепления — как только догадались? А понятно как. Военнопленные оказали содействие.
На стене слегка ветрено. Тёплый ветер приносит запахи полевых трав и что-то хвойное. Птички осторожно чирикают в лесу, что относительно недалеко от стены — слышать я стал многократно лучше, а при взгляде на лес я почувствовал, что там есть жизнь, летающая и сухопутная.
Зенки тоже отросли, вместе с носом, языком и членом с яйцами. Теперь, усвоив ошибки прошлого, я вошёл в новую стадию своей нежизни, совершенно другим личем…
— …!و سپس گفت: ما توافق کردیم که روز دوشنبه پرداخت کنیم, — услышал чей-то спич на персидском языке.
— و چه جوابی دادی؟, — спросил второй голос.
— !من به او گفتم که به ارمنستان برود, — ответил первый и рассмеялся. [187]
Оглядываюсь на звук и вижу, что эти двое стоят у пристройки и попивают винишко из стаканов. Котик и Стрэйн. Болтают на родном языке, ясненько.
— Так! — спрыгнул я со стены и подбежал к ним. — Кто-то сказал что-то типа «Душной»?
— Вечного правления тебе, повелитель! — синхронно вытянулись по струнке оба немёртвых.
— Я задал вопрос, — оглядел я их подозрительным взглядом.
— Никто не говорил Душной, повелитель, — заверил меня Котик.
— Но я почти отчётливо слышал, — нахмурил я брови. — Ну-ка, воспроизведите свой разговор в точности, на персидском.
Котик посмотрел на меня недоуменно, но начал говорить.
— Стоп! Вот это! — прервал я его. — «Душной» что?
— Понедельник, повелитель, — улыбнулся Стрэйн. — Он сказал «понедельник», а не «Душной».
— А-а-а, теперь я понял… — покивал я задумчиво и пошёл прочь. — Продолжайте, чем бы вы там ни занимались.
Вот и появилось название для моего поселения. Ха-ха! Душанбе!
Глава девятнадцатая
Ярость
/18 января 2027 года, сатрапия Сузиана, Душанбе/
— Выше поднимите! — велел я. — Ещё чуть-чуть! Во! Вот теперь отлично!
Над главными вратами бывшей Стоянки, а теперь гордого Душанбе, мною было решено повесить вывеску, пока что временную. На ней написано название города на латыни, на греческом и на персидском. Персам, наверное, было бы странно видеть название дня недели на вывеске, но она не для персов.
— Почему именно понедельник, повелитель? — недоуменно спросил Котик, стоящий рядом.
— Потому что иди нахуй, вот почему, — раздражённо ответил я ему.
Меня переполняет ярость от провала с ритуальной формулой, прямо говно закипать начинает. И время над этой яростью не властно, потому что… а потому что, наверное, я не могу спать и поэтому мозг никак не перезагружается, потерь воспоминаний во время записи из оперативки на хард-диск не происходит и для меня провал всё так же чёток, как два дня назад.
Это означает, что мозг у меня уже работает не как у человека. Это ранит и вызывает нарастающую волну отчаяния. Ебучее отчаяние — вот что я чувствую, когда нахожу всё больше и больше свидетельств того, что с людьми меня роднит всё меньше и меньше вещей.
— Я уже не человек, бля, я зверь, нахуй!
Присутствующие немёртвые лишь недоуменно глянули на меня, но не посмели отпустить какие-либо комментарии. Правильно, блядь, сделали, что не посмели.
Хочется сорваться на ком-то или на чём-то. Гнев застилает глаза, буквально горю желанием кого-нибудь убить. Неважно кого, просто выпустить пар.
— «Активижн», — произнёс я. — В полное боевое облачение, построиться на главной площади.
— Будет сделано, повелитель, — ответил Леви.
Пора прогуляться.
Вхожу в город и двигаюсь в направлении своей квартиры.
Для меня приготовили и подогнали комплект стальной брони — пластинчатая, с кольчужными рукавами. Джей Брэк, из отряда «Близзард», решил выделиться и подарил мне свою броню, взамен получив у Морхейма стальную кольчугу.
С бронёй у нас полный порядок, потому что в окрестностях города валяется немало жертв оборотней, среди которых попадаются и воины. Как только пришли к будущему Душанбе, порыскали по окрестностям и нашли целых три комплекта брони, одну чешуйчатую из бронзы и две стальные кольчуги, а более тщательное исследование местности позволило обнаружить целых восемь стальных кольчуг и семнадцать бронзовых шлемов.
Находки, все как одна, в прискорбном состоянии, но на то у нас есть отряд «Кумбасар», занимающийся ремонтом всего, что удаётся найти. Чистят кольчуги, латают в них дыры, выпрямляют вмятины на шлемах, обновляют кожаные крепежи на пластинчатых и чешуйчатых бронях — рутина, но рутина полезная.
Вхожу в квартиру и снимаю льняную рубашку, надев взамен стёганый поддоспешник. Этого добра у нас мало, есть не у каждого, но как только среди «добровольцев» найдётся квалифицированный швец, будут у нас и стёганки отечественного производства.
По-хорошему, с Земли бы получить импортные аналоги. Вот точно знаю, что у всяких реконов используются в поддоспешниках современные демпфирующие материалы — синтетика всякая, которая гасит удар лучше обычной ткани с ватой, а весит не в пример меньше. Например, пенополиуретан, который отлично гасит удары, а весит практически нихрена — отличная тема же!
АБС-пластик ещё есть, который ударопрочный и отлично годится для наручей и поножей. Своими глазами видел, на производственной практике во второй поликлинике, как пациент херачил металлической ножкой от стола по медицинской кровати — этой кровати было почти насрать на эти удары, потому что сделана она была из этого самого ударопрочного АБС-а. Вмятинки остались, но и только.
И если мне не изменяет память, часть реконской экипировки, доставшейся нам от Ворлунда, убитого культистами, имела в своём составе синтетические поддоспешники и вкладки. Только предполагаю, что я не единственный гений с планеты Земля, догадавшийся, что необязательно аутентично потеть и вонять в многослойной стёганке, когда можно приспособить в этом средневековом деле достижения XXI века.
«Блядь, какие же, всё-таки, уроды», — вспомнил я долбокультистов. — «Подлые ублюдки, выблядки ебучие…»
Чувствую, как ярость окончательно затуманивает мне глаза, погружая меня в непроглядную тьму.
/18 января 2027 года, сатрапия Сузиана, Душанбе/
Леви изначально не планировал становиться наёмником.
Родился он вообще в другом мире, в настоящем. Сын кровельщика в небольшом и захудалом городе на юге провинции Африка, по глупости мечтавший стать воином императорского легиона.
Отец был против увлечения старшего сына, пытался вразумить, но молодые глухи к увещеваниям стариков, в юности также глухих к увещеваниям стариков…
Дурость заставила Леви порвать с семьёй, записаться в лимитаны на границе с Королевством мавров…
Первые два года были относительно лёгкими: Леви тренировался наравне с остальными, но особо навострился стрелять из лука, поэтому его быстро определили в стрелковую ауксилию.
«Весь день только и знай себе — стреляй по мишени», — с некоторой долей ностальгии подумал Леви. — «Не жизнь, а волшебная сказка…»
Но всё изменилось ровно в тот момент, когда началась война. Потому что пришло время оправдать съеденный хлеб.
Мавры затеяли большой поход, ставящий целью захват центра Африки, включая Карфаген и Утику. Они всегда ставили такую цель, поэтому это ни для кого не было секретом.
