И в этой войне Леви впервые убил человека, возможно, что многих людей. Но лица своих жертв он увидел лишь четырежды, запомнив их навсегда…
Правда, где-то через три года войны стало ясно, что план мавров не заключался в захвате Карфагена и Утики, они даже не приготовили камнемёты для осады. Они замыслили полное обезлюдение приграничных территорий, чтобы вот таким жестоким способом отогнать гарнизоны вглубь провинции.
Прислушайся Леви к отцу, возможно, давно был бы мёртв, вместе со всеми жителями их города.
Смерть родных, причинённая маврскими летучими отрядами, ожесточила Леви. Он перестал брать мавров в плен, убивая их всякий раз, по-всякому, с особой жестокостью.
Командование не одобряло распятия, но лишь ругало и отправляло на внеочередные дежурства по лагерю, не применяя никаких более веских наказаний в отношении легионеров…
«Старые традиции», — подумал Леви с усмешкой.
Кресты они заготавливали втайне, кое-какие, кривые и косые, но вполне однозначно «намекающие» маврам, с кем именно они связались.
В эту войну римляне переняли тактику летучих отрядов: специальные подразделения всадников, самых умелых и не боящихся замарать руки, единственная задача которых состоит в истреблении жителей пограничных поселений мавров.
Новая грань жестокости этой войны — вот что это было.
Перевеса от этого не получила ни одна из сторон, поэтому проконсул Африки предложил мавританскому королю генеральное сражение на нейтральной территории, где нет перевеса ни мавров, ни римлян.
И вот тут-то в жизни Леви всё пошло наперекосяк.
Мало того, что стратегия легата Фурия Апрония предусматривала постановку ауксилариев на умышленно поставленный выступ в оборонительном построении, так ещё этот выступ располагался в поле адских дыр.
Легат полагал, что мавры не атакуют такую заведомую ловушку, но прогадал.
Ударная кавалерия мавров ударила по ауксилариям, строй римлян был пробит, но такова была задумка легата — пробоину закрыла первая когорта, отрезав вражеской кавалерии путь к отступлению.
Но Леви от этого было ничуть не легче. Стрелы кончились, в левом плече торчала марсова колючка, попавшая в него случайно, отступать нельзя, потому что за нарушение приказа «стоять, пока можешь держать оружие» ему грозила смерть, которая будет дарована ему не по решению легата, а прямо от рук первой когорты — ситуация была такова, что ему только и оставалось, что смиренно ждать, когда за ним придёт маврская пехота…
Шансов выжить не было, вообще никаких, его либо зарежут свои, либо закидают дротиками мавры. Рядом как раз находилась адская дыра… Он взял меч павшего соратника, прихватил относительно целый щит, глубоко вдохнул и, зажмурив глаза, прыгнул в адскую дыру…
… чтобы с воплем рухнуть в терновые кусты.
Тут, как оказалось, никакой не ад, если не считать восстающих мертвецов и свирепых чудовищ, конечно.
Он набрёл на небольшую деревушку, где жили ромеи, такие же, как он, сумел продать железный кинжал — сильно продешевил, но тогда он просто не знал, насколько дорого тут ценится железо, после чего справился о дороге в ближайший город и направил свои стопы в путь.
— Выше поднимите! Ещё чуть-чуть! Во! Вот теперь отлично!
Леви не умел ничего, кроме как убивать. Наверное, зная историю его жизни, никто бы не удивился, что он стал наёмником.
Много отрядов он сменил, убивал многих, зарабатывал иногда баснословные деньги, которые быстро просаживал в борделях и трактирах. Ничего и никогда не копил, кроме положительных ощущений и смутных воспоминаний, обретённых в объятиях пышнотелых красавиц…
А потом бесы дёрнули его и надоумили согласиться немного поработать с отрядом человека, которого теперь все знают под странным имечком Османа Сойкута — повелитель дал всем им очень странные имена, но он в своём праве.
Изначально плохо пахло от этого контракта, это должно было закончиться плохо. И закончилось. И Леви умер.
— Почему именно понедельник, повелитель?
— Потому что иди нахуй, вот почему!
А теперь он выполняет приказы Алексея Душного, повелителя. Высшая нежить, хуже всего, что когда-либо встречал Леви. Смертельная опасность, передвигающаяся на двух ногах — лич. Все они, только войдя в ту соляную пещеру, были заведомо обречены.
Смешно сейчас вспоминать, как Осман планировал взять у заказчика вознаграждение за освобождение шахты, а затем договориться с другими купцами о передаче шахты уже им и за отдельные деньги. Все они даже не подозревали тогда, что этот рядовой заказ станет для них роковым…
Хотя поводы насторожиться были. Три отряда наёмников. Леви подумал тогда: это сколько там нежити должно было быть? Оказалось, что три отряда — это слишком мало. Нужно было ещё, минимум, пять-шесть магов, желательно стихийников, ещё желательнее стихийников огня.
«Тогда были бы шансы, да», — подумал Леви. — «Хотя мы не видели до сих пор, на что способен повелитель. Возможно, что стихийников огня было бы недостаточно».
Витамантов найти сейчас — это, конечно, задача из задач. А они ведь почти никогда не специализируются в противостоянии высшей нежити, на поверку являясь самыми лучшими, но лишь целителями. Леви даже не представлял, что бы делал на месте сатрапа, поселись рядом с его городом настоящий лич…
«Умер бы, наверное», — с кривой ухмылкой подумал Леви.
— Я уже не человек, бля, я зверь, нахуй!
Такие странные реплики, не обращённые ни к кому, являются обычным делом у повелителя. Иногда он будто разговаривает сам с собой или что-то вспоминает. Правда, сейчас он выглядит так, словно действительно озверел.
Он злится с тех пор, как потерпел неудачу со своими странными цифрами и символами, коими исписал все стены в своём доме. Это его буквально взбесило — Леви видел, как лич выскочил на улицу и начал избивать землю кулаками. И ярость его словно нарастала с того момента.
— «Активижн», — крайне озлобленным голосом приказал повелитель. — В полное боевое облачение, построиться на главной площади.
— Будет сделано, повелитель, — ответил ему Леви.
Приказы здесь заведено выполнять очень быстро, иначе можно ожидать чего угодно. Нет, лич никого ещё не наказывал, но в его глазах буквально читалось, что он может наказать так…
— «Активижн», живо за мной! — на бегу приказал Леви. — Шестьдесят ударов сердца!
Они уже были в доспехах, но щиты и копья находились в казарме. Лихорадочно быстро хватая оружие, его подчинённые едва успели уложиться в указанное время.
Восемьдесят ударов сердца спустя, они уже строились на главной городской площади, где их ждал лич.
Что-то сильно изменилось в нём. Очень сильно.
«Отряд „Близзард“, отряд „Кумбасар“ — к оружию», отряд «Кодзима» — охрана моего города«, — его речь, произносимая не через слова, была пронизана холодной яростью. — «Сегодня идём на Сузы».
/Королевство франков, г. Орлеан/
— Как они докатились до такого? — недоуменно спросил Савушкин, смахивая с лица толстую паутину.
Паутины в этой каменной гробнице для дерьма было в избытке.
— Всем насрать, вот и всё, — пожала плечами Горенко.
Ей тоже всё это не нравилось, как и всем остальным, но они пришли сюда не просто так.
— Тишина, — потребовал Точилин. — Глядите в оба.
Они сейчас в канализации Орлеана, охотятся на особо злючего вурдалака.
Только вот оказалось, что вурдалак — это лишь верхушка тухлого айсберга в океане дерьма. В канализации они почти сразу обнаружили логово паучьих химер.
Паучьи химеры — это искусственно выведенные твари, оказавшиеся на удивление живучими и приспособленными к этому миру. Никто не знает, кто именно вывел этих тварей, но Иван желал их создателю вдоволь пошкворчать всю вечность на адской сковороде.
Смесь гигантского паука-охотника и горной рыси — кому вообще могло прийти в голову создавать это?
Пауки-охотники и без того, как говорят, не подарок, а уж в таком экзотическом сочетании…
