Я растерянно кивнул.
— Вивьен, пожалуйста, на клавиши. Иствуд — бас, Рома — ударные. Вань, соло.
— А какая песня? — просипел охеревший до полной бессознательности Ваня.
АИгорьтолько улыбнулся в усы и заиграл. И я подхватил. Все подхватили.
Хватит веселиться, хватит горевать
Можно расходиться, можно забывать
Кто бы что ни сделал, кем бы кто ни стал
Никто не проиграл.
Верные пожитки на своих местах
Скверные улыбки тлеют на устах
Тяжким коромыслом вечная ничья
Никто не проиграл.
На крылечке по утрам
Блюдце с молоком
Камешки и песни в пустоту
Я почти ничего не замечал, играя партию ритм-гитары и подпевая ему. Но в какой-то момент, повернув голову, совершенно точно увидел, как Пол Маккартни подошёл к Джону. Они о чём-то поговорили, хотя вряд ли могли услышать друг друга. А потом — обнялись.
Руки Пола обнимали пустоту. Он не сжимал объятий, чтобы не разрушить иллюзию.
Что бы я ни сеял,о чём бы я ни пел
Во что бы я не верил,чего б я ни хотел
Куда бы я ни падал, с кем ни воевал
Никто не проиграл.
Никто не проиграл.
Никто не проиграл.
Никто не проиграл.
Под ракитовым кустом
Осень круглый год
Сумерки и мысли ни о чём
Камешки и песни в пустоту
Сумерки и мысли ни о чём
Камушки и песни в пустоту...
CODA
Если бы меня спросили, как я оказался в этом сером и бессмысленном сарае — я бы не сумел ответить.
Запредельное количество выжратого бухла, «Последний Сухостой», а потом ещё и выступление на одной сцене с... Короче, этого с лихвой хватило, чтобы словить проблемы с восприятием реальности.
Внутри сарай был столь же бездарен, как и снаружи. Впрочем, были скамеечки. На одной из них я сидел и смотрел на установленный вместо алтаря шар. Серый бетонный шар. Абсолютное совершенство.
В голове не было ни одной мысли. Поначалу. Потом начали появляться. Самые разные мысли, они просто летели передо мной вереницей неопознанных тел, а я смотрел в них и прозревал что-то в себе самом.
Нет... Я всё могу понять. Почему хотел победить в конкурсе и почему не хотел победить в конкурсе. Почему рад ничьей и почему не рад ничьей. Почему хочу жить вечно в Линтоне, и почему с**бусь отсюда сей же ночью.
Но всё же. Что это было? Как здесь оказались все эти люди? Я могу сколько угодно делать вид, что мне п**уй, но интересно ж до жути.
А ну как это всё обман? Нет никакого виртуала, а я просто нахожусь в каком-то глючном и насквозь упоротом загробном мире?
— Это всё закон уникальности сознания, — сказал знакомыйголос.
Я обернулся и увидел отца. Он улыбнулся мне и протянул руку.
— Если бы не ты — ничего бы не получилось, Мёрдок.
— А чего — я? — спросиля, отвечая на рукопожатие.
Онсел рядом со мной и вздохнул.
— Ты единственный оказался здесь ни живым, ни мёртвым. Ты создал вселенский прецедент, благодаря которому теперь существует царство божие на земле.
— Но это же педовня...
-Каждый видит то, что хочет видеть. Ты хочешь видеть противника — его и видишь. Но ты ведь сам уже понял, что единственный твой враг — внутри тебя. И ты уходишь, чтобы победить его. Удачи, сынок.
— Спасибо.
Заглянув мне в глаза, он улыбнулся и — исчез.
А я встал.
***
— Господи, я никак в себя прийти не могу! — простонала Сандра после третьего раза.
Мы лежали в её постели у неё дома. Ну как — лежали? Снимали напряжение после концерта.
Пусть всё окончилось вничью, но, как ни странно, по этому поводу даже Ромыч особо не бухтел. Собственно, бабло мы отработали, флот — не опозорили. Так что, в целом, всё чики-пики.
Ну и Ванька со сцены ушёл вдохновлённым и очарованным. Бухать будет — факт, но, кажется, сберегли мы его чувствительную душеньку.
— А тебе и не надо, — сказал я Сандре. — Давай лучше я в тебя приду. Чего самой-то напрягаться, когда мужик рядом?
— Знаешь, в другой ситуации я бы тебя уже послала, но сейчас... Давай!
Ну, я и выдал. На середине процесса, правда, нам помешали — в окно осторожно постучали.
— Занято, е*утся! — рявкнул я, не прерывая процесса.
— Мёрдок, во «Вспышке» все собрались, только вас ждём, — послышался Федькин голос.
Блин... Ну да, ясное дело.
— Дотрахаться-то хоть можно? — спросил я.
— А ты быстро?
— Сам как думаешь? В четвёртый раз. Часа два точно.
— Я уже... Ах! — простонала Сандра.
— Ну, лады, сейчас придём, — сказал я, на ходу перепланировав остаток ночи.
Собственно, уже было практически утро.
Через пять минут мы с Сандрой вышли на улицу и медленно пошли по дороге.
— У тебя ведь запой теперь начнётся? — мечтательно спросила Сандра, глядя на нарисованные звёзды.
— Ну а как... — в тон ей ответил я.
— Надолго?
— Неделя, плюс-минус.
— Может, топор мне отдашь?
— Вот уж х**шки, дорогая.
— Боюсь я за тебя, дурака.
— Да чего со мной, дураком, сделается? Слушай, ты иди, а я домой заскочу. Утюг забыл выключить.
— Какой утюг? — напряглась Сандра.
— Да осла я же домой послал после концерта! Так он там и сидит. Все праздновать будут, а он — сидит.
— Вот не ожидала от тебя такой сентиментальности, — хихикнула Сандра. — Ладно. Не задерживайся.
Мы разошлись в разные стороны.
Задерживаться я не стал. Лимузин ждал меня во дворе.
— Готовы, хозяин?
— Не-а, — мотнул я головой. — Но — насрать. Поехали.
И сел на спину ослу.
Лимузин потрусил прочь от дома.
— Даже ничего не возьмёте? — вздохнул он.
— Ничего, — сказал я.
— У меня есть инвентарь на пять предметов. Я взял ваши гитары и граммофон, а ещё — картину с лодочкой. Очень уж она грустная, полюбил я на неё глядеть.
— А пятое место? — спросил я.
— Эх, хозяин...
В руки мне выпрыгнул кувшин с пивом.
— Умница, полудурок! — похвалил я пета. — Ну — запевай!
Осёл тащился по тёмной пустынной улице и ослиным голосом напевал:
— Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету. Тем, кто дружен, не страшны тревоги...
— Нам любые дороги доро-о-оги, — тихонько подключился я, утолив жажду.
Прощай, магазин музыкальных инструментов. Прощай, «Бешеный апельсин». Прощай, «Вспышка справа», мимо которой мы не поедем. Прощай, ратуша. И ты, дворец на вершине холма — прощай. Прощай, студия звукозаписи. Прощай, Линтон...
У закрытых ворот нас ждал Доброжелатель.
— Точно решил? — грустно спросил он.
— Точно, — кивнул я.
— Всем тут будет тебя не хватать, Мёрдок.
— Не дави на слезу, мужик. Я однажды вернусь. Тихим ласковым дождём...
— Зачем тебе это?
— Издревле, Доброжелатель, люди, ищущие ответов на незаданные вопросы, отправлялись в дальние путешествия. Дорога ведёт к прозрению. Пойму, кто я и что я — и вернусь. Наверное.
Он покивал.
— А насчёт этих, — мотнул я головой в сторону арены, — прям так-таки ничего и не знаете?
— Ничего, — развёл руками Доброжелатель. — По крайней мере, для моего уровня доступа это именно так. Это не вирусы, это не мобы... Боюсь, система стала слишком сложной, чтобы мы сумели разобраться, что они такое. Они очень мало контактируют с людьми, поэтому не классифицируются, как проблема...
Доброжелатель развёл руками. Откуда в симуляции взялись души мёртвых людей — загадка.
