Подавив тяжелый вздох, посмотрела в сторону широкого окна, за которым сейчас цвела ночь, раскрашивая сияющий Кайрус в мистические цвета магических огней. Волшебное, кажущееся неземным, зрелище величественного города древних существ, к коим теперь принадлежала и я. Не успев понять, как именно оказалась у окна, полностью завороженная красотой этого вида, я просто смотрела, растворяясь все глубже в атмосфере покоя, умиротворения и ночи.
Для меня сейчас главное не думать откуда на моих руках кровь. Не вспоминать образ женского изувеченного тела. Смерть красива лишь в стихах. В жизни же она необратима, а лики её страшны и уродливы. Осознание невозможности все изменить, ощущение собственной вины, червем вгрызающейся в самое сердце, заставляет его истекать болью, отчаяньем и безысходностью. Как жаль, что мы не боги, и нам не дано поворачивать время вспять…
Сама не знала, чего было больше в моих думах. Осознания того, что могло произойти по моей вине с Эйлир? Хотя я до сих пор не могла этого вспомнить. Или понимания ошибок, позволивших оборвать жизнь человеку, который был когда-то целым миром для меня?
Глубоко вздохнув, почувствовала едва уловимый аромат цветущих яблонь. Это было уже привычно, не пугало и не вызывало как раньше нервной дрожи. Я чувствовала, так он говорит со мной. Дает знать, что рядом.
— И я скучаю, — чуть слышно прошептала я, вновь умолкая и погружаясь на дно собственных мыслей.
Он возник не слышно, ни дыханием, ни движением не выдав своего присутствия. Теплое ощущение мужских ладоней на моих плечах, невольно вырывает меня из задумчивого состояния. Всё это время до этого я будто бы была где-то далеко, не замечая ничего вокруг… Лишь ночь, сияющую мириадами огней, волшебную и упоительную, что несла в себе покой и апатию ко всему.
— Я убила её… — хрипло прошептала я.
Не спрашивала и не отрицала, я всего лишь признавала свершившееся. Его ладони чуть крепче сжались на моих плечах.
— И что? — скупо поинтересовался он.
— И что? Как это 'и что'?! — слабо возмутилась я, не находя в себе сил объяснять такие очевидные вещи.
Его дыхание, тяжелое и горячее, опалило мой затылок.
— Даже если это и так, что с того? Ты хочешь, чтобы я осуждал тебя? Ну, так я не из той команды, малышка. Хочешь, чтобы пожалел? Не вижу в этом смысла. А, может, ты решила заняться самоедством, а заодно поплакаться мне в жилетку о том, как не справедлива жизнь?
Всего несколько фраз, брошенных вот так небрежно, и от моей апатии не осталось и следа. Внутри поднялась волна неконтролируемого гнева, а вместе с ней и я, решительно оборачиваясь к обидчику, занесла кулак для удара.
Лео без особого труда перехватил мою руку, и все ещё удерживая мое запястье, навис надо мной. Резко дернувшись, попыталась освободиться. Но легче сдвинуть скалу, чем принудить его отпустить. Встретившись с немигающим взглядом, в котором плескается расплавленный янтарь, нервно сглотнула, невольно скользя взглядом по губам, что изогнулись в хищной ухмылке. Вновь попыталась дернуться, но в этот раз мне ни на миллиметр не удалось сдвинуть его руку.
И вдруг замерла, не отрывая глаз от его, понимая, что вовсе не хочу вырываться. Не хочу, чтобы он отпускал. И мне уже все равно, что он только что сказал и как.
Его рука еще крепче сжала мою. Я замечаю на самом дне его глаз пламя, готовое в любой момент вырваться из плена. И я, забыв о сопротивлении, казалось, лишь совсем чуть-чуть придвинулась ему навстречу…
Я была уверена, что мое мимолетное движение останется незамеченным, но вот вдруг его руки со всей силы прижали меня к мужской груди. Крепкие ладони жадно заскользили по телу, обжигая своим касанием. Настойчивые губы яростно накрыли мой рот, сминая, подчиняя себе, вдыхая в меня сладкий огонь, дикий вкус которого я не испытывала никогда прежде. Меня целовали так, словно я была воздухом, всем миром, единственной реальностью. И я отвечала неистово, как мечтала уже очень и очень давно. Я словно стирала со своих губ всю боль разлуки и отчаянье, впитывая надежду, что однажды он вновь захочет быть со мной. Что, наконец, вспомнит!
Реальность призрачной дымкой растворялась с каждым уверенным движением, пылким прикосновением к телу. Его руки ласкали мою спину, будоража мимолетными касаниями к оголившейся коже там, где его удлинившиеся когти задевали ткань платья, хрупкая материя которого бесполезными кусочками опадала к ногам.
Я уже и сама не заметила, как удлинились и мои клыки, как огонь неудержимой лавой разливается по моим венам, а на языке распускается дивный букет нашей крови. Ткань его пиджака легко разошлась под моими прикосновениями. Каждое его касание, каждый поцелуй отзываются импульсом безумия во всем теле, заставляя жадно выгибаться навстречу, прижимаясь и одновременно стараясь притянуть его ещё ближе. Одежда уже вызывает ощутимую боль. Она сейчас лишняя и ненужная здесь…
Когда его ладони скользили уже по моей обнаженной спине, а лиф платья соскальзывал вниз, резко попыталась снять с него рубашку, отрывая пуговицы, которые, выбивая немыслимый ритм, прыгали по полу, вызывая еще большее раздражение и сожаление от того, что рубашка все ещё на нем. Его ладони впились в мои ягодицы, отрывая ноги от пола, и я, уже ни о чем не думая, обвила их вокруг него. Его губы сладкими поцелуями исследовали моё лицо, шею, грудь.
Яростно сжала воротник уже ненавистной рубашки, потянув их в разные стороны. Треск ткани и вот она, наконец-то, упала с его плеч двумя лоскутками.
Он же сделал прерывистый вдох и понес меня куда-то, а я никак не могла найти в себе сил перестать трогать его волосы, крепче сжимать его плечи, царапая кожу, и впитывать в себя дразнящий аромат его ни с чем несравнимой крови. Здесь была тоска и голод, яростный рев пламени моего одиночества и того, что я уже никому и никогда не смогу отдать, желание обладать тем, кто был так нужен.
Лео прижал к себе так крепко, словно боялся, что я вот-вот исчезну из его рук. Чуть отстранившись, попыталась, наконец, избавиться от последней преграды на пути к нашему воссоединению. Но вот только мне никто не позволил. Вырвав краткий вдох от неожиданности, спину обжог холод равнодушного ко всему камня, и я оказалась прижатой к стене. Руки Лео жадно сжали мои запястья, отводя их за голову.
— Не так быстро, милая, — слова, произнесенные хрипло, были лучше самой искусной ласки, заставляя трепетать, горячим, прерывистым дыханием опаляя шею.
И вновь он понес меня куда-то, покрывая мои губы страстными поцелуями, плавя тело под жаркими прикосновениями. И, когда я неожиданно поняла, что вновь стою на своих ногах и больше не чувствую его рядом, чувство острой потери едва не разорвало гулко стучащее сердце. Открыла глаза и с трудом попыталась осмыслить где я. Полумрак развеян лишь бледно-голубым отсветом магических огней, под ногами камень, да и само помещение больше всего напоминает грот, поскольку совсем рядом тихо плещется вода, от которой идет пар. Лео нежно обнял мои плечи, чертя пальцами горячие дорожки на коже, вызывая рой мурашек. Он обошел меня со спины, и его губы нежно целуют мою шею, едва ощутимо, спускаясь все ниже. Его руки накрыли мои бедра, а легкая ткань платья, заструившись по ногам, стекла вниз маленькой лужицей.
Почувствовала, как от его прикосновений приятно тяжелеет низ живота, и возбуждение наполняет все мое естество. Воздух вокруг наполнился пряным ароматом моего желания и острыми нотками крови. Страсть так сладко переплела два этих аромата, что мне пришлось напомнить себе быть более выдержанной. Ласки его рук, что скользили по моим ногам, с каждой секундой становились всё жарче. С силой сжала кулаки, чтобы не обернуться и не испортить эту сладкую пытку своим нетерпением. Длинные когти легко вспарывают кожу на ладонях, но я не чувствую боли. Лишь ощутила ещё больше крови… моей крови, что взрывает одним своим запахом мир вокруг, расколов его на мириады осколков.
То, что происходило дальше, было больше похоже на отдельно взятые фрагменты мозаики, когда я оказываюсь прижатой к крепкой мужской груди и, рыча сквозь сжатые губы, толкаю его на стену. Осыпается каменное крошево, а Лео, подхватывая меня на руки, прижимает к себе с такой силой, что сквозь дурманящую пелену страсти, чувствую боль, которая лишь ещё больше распаляет мое желание. Все, что осталось в этом мире, это его губы, поцелуи. Такие разные, такие дурманящие. То жесткие и властные, то нежные и ласкающие. Его руки, что так крепко держат меня в своей власти. И, кажется, что между нами больше нет ни единой преграды, что смогла бы сдержать от последнего шага.
