Розмир немного поколебался, явно опасаясь разозлить дядю ещё больше, но всё же решился.
— Мне тут со стороны предложили интересный вариант, — осторожно начал он, — но понадобятся серьёзные деньги.
Добран вопросительно посмотрел на него.
— У Арди могут ведь оказаться и другие враги. Которым он надоел и которые хотели бы от него избавиться.
— Стоп! — торопливо прервал его Добран. — Я об этом не хочу ничего знать. И ты об этом тоже ничего не хочешь знать. Ты понимаешь, что если вдруг с Арди что-то случится, нас будут спрашивать с эмпатом?
— Я понимаю, — кивнул Розмир. — Я ничего знать не хочу и не буду. Нас ведь не касается, с кем там ещё у Арди конфликт. На него ещё бандиты очень злы.
— Правильно понимаешь. — кивнул Добран. — А деньги мы готовы пожертвовать… на помощь нуждающимся согражданам, например. На искоренение бедности в княжестве. О какой сумме идёт речь, кстати?
— Бедные нуждаются в тридцати тысячах. Двадцать сразу, и десять потом.
— Ну, потом платить необязательно, — с удовлетворением заметил Добран. — А нельзя ли сделать, чтобы все деньги потом?
— Нет, я и столько-то выбил с огромным трудом, они хотели всё сразу.
— Какие жадные бедняки, — осуждающе покачал головой Добран. — Ну ладно, пожертвуем, как не пожертвовать. Бедным-то. Я распоряжусь насчёт денег, договаривайся там.
* * *
Я зябко поёжился на осеннем ветру. Осень была ещё не самая поздняя, и даже листья только-только начали облетать, но ветерок уже пробирал.
— Ждите нас здесь, — приказал я водителю и телохранителю. — На всякий случай поглядывайте вокруг, не спите. Пойдём, Лен.
Тащиться до будущего святилища нам предстояло целую версту [67] по бездорожью. Там пока что только разметили площадку; прокладывать дорогу ещё не начали, так что приходилось топать ножками. Мы шли туда уже второй раз, а предстояло нам повторять эту процедуру ещё раз пять, а как бы и не десять.
— Кени, а почему кровь-то? — спросила Ленка, когда ей надоело идти в молчании.
— Так жертва же, — я посмотрел на неё с удивлением.
— А что, только кровь можно жертвовать?
Я не удержался и заржал.
— Не, Лен, другие жидкости не подойдут, — сказал я, утирая слёзы.
— Дурак! — она больно ткнула меня кулачком в бок. — Всё опошлил. Что я только в тебе нашла? Ответь нормально.
— Ну если нормально, то наверное нет, не только кровь. Можно попробовать себе палец, например, отрубить. Хотя одного пальца мало будет, надо бы два, или даже три. Но у нас пальцев не хватит на полную инициацию, да и вообще так себе идея.
— Нет, я не про это. Разве нельзя курицу в жертву принести, или барана? Боги же такие жертвы принимают.
— Это совсем другое. Ты жертвуешь часть себя для слияния с Силой. Чтобы она с тобой слилась, а не с курицей или бараном. А богам жертва, по сути, и не нужна, им нужно, чтобы человек продемонстрировал покорность. Это можно ведь и другим способом сделать, например, наложить произвольное ограничение. Скажем, что-то съедать по вторникам. Или не есть чего-то. Или, например, не мыться в выходной. Неважно что, главное, что есть какое-то ограничение, и человек ему подчиняется. А сама жертва богу ни к чему, жертву требует храм.
— А храму-то зачем? — Ленка редко задумывалась о высоких материях, так что всё это было для неё настоящим открытием.
— У людей есть только один простой мотив, — засмеялся я. — То есть у отдельного человека мотивы бывают и сложными, но вот у группы людей это всегда и исключительно выгода. В маленьких деревенских храмах этими животными жрецы просто кормятся. А вот в больших храмах это всегда коммерция, причём серьёзная, с немаленькими деньгами. Там нельзя приносить своих животных, их нужно покупать у храма, или у торговцев, которые храму долю платят. А мясо забитых животных жрецы обычно продают. В общем, каждому своё — Силе не нужна твоя курица, а храму ни к чему твоя кровь.
— А боги как к этому относятся?
— Жрецам тоже ведь надо как-то жить, и желательно хорошо. Запрети им жертвами торговать, начнут грехи за деньги отпускать или ещё что-нибудь почище придумают. Человек же такая сволочь, что даже с бога умудряется выжать деньжат. Где святых подвижников-то взять?
Некоторое время мы были заняты продиранием сквозь разросшиеся кусты, и разговор заглох сам собой.
— А мама почему с нами не ходит? — мы, наконец, выбрались из зарослей, и Ленка завела разговор снова.
— Ей нельзя с Силой сливаться, у неё это может кончиться тем, что она Аспект воплотит. Зачем нам становиться родом? Это ни ей не нужно, ни нам. Мы с тобой как раз в правильном диапазоне — у нас сродства с Силой хватает, чтобы добиться слияния, но мы слишком слабы, чтобы принять Аспект. Если у нас всё получится, то мы будем первые, у кого вышло создать родовое святилище, не становясь родом.
Путешествие через все буераки заняло почти час, но наконец мы добрались до нужной ложбинки. Если не считать колышков и верёвок, оставленных строителями, эта ложбинка ничем не отличалась от десятков других ложбинок на участке. Но не для одарённых. Мы прекрасно видели поток Силы, в котором уже начала прослеживаться структура.
Я достал нож. Ленка, вздохнув, достала свой.
— На счёт три режем. Сегодня много не нужно, может и полстакана хватит. И старайся почувствовать Силу в крови. Давай — раз, два, три!
Наша кровь быстрыми тяжёлыми каплями падала в бурлящий поток Силы, вспыхивая алыми искрами. Наконец я почувствовал, что на сегодня достаточно. Мы перебинтовали запястья. Я достал из кармана большую шоколадку и разломил её пополам.
— Чаем запивай, фляжка у тебя.
— Он сладкий, — сморщила нос Ленка.
— Сладкий и нужен. Запивай, не капризничай.
Мы сидели на моей расстеленной куртке, жуя шоколад. Голова у меня слегка кружилась, непонятно — от потери крови или от Силы, бурлящей в крови. Внезапно ожила моя мобилка:
— Господин, здесь появились какие-то вооружённые люди. Человек десять-двенадцать. Нас обстреляли, отходим в лес. Сдерживать их с двумя пистолетами не сможем.
— Понял вас, уходите. Попробуйте хоть кого-то увести за собой. Они наверняка пойдут, им нужно убрать свидетелей.
— Понял, попробуем их увести. Конец связи.
Я вздохнул и посмотрел на Ленку:
— Ну вот и приключения подоспели. Дюжина бойцов за нами.
— А у нас только ножи, — печально отозвалась она. — Что делать будем?
— Ну и были бы у нас винтовки, что бы это изменило? Двое против двенадцати. Будем уходить, только вариантов не так много, кругом болота. Они наверняка все пути отхода перекрыли, а эта дюжина — загонщики.
— А через болото?
— Если совсем плохо будет, попробуем. Но очень уж опасно. Ладно, нечего тут сидеть, сейчас свяжусь со Станиславом и двинемся к лесу. Как же неудачно сложилось с рысями! Если бы они не выговорили себе отсрочку контракта, нам бы сейчас и убегать не пришлось.
К счастью, несмотря на позднюю осень, на деревьях ещё оставалось довольно много необлетевшей листвы. Случись это через неделю-другую, нам пришлось бы гораздо сложнее в голом лесу. Ещё удачно сложилось, что Ленка пожалела свою любимую ярко-жёлтую курточку и не стала надевать её для прогулки в лес, а надела не очень любимую тёмно-серую. Одежда у нас вся была неярких тёмных тонов, так что с этим проблемы не возникало. Мы двигались к лесу, стараясь оставлять как можно меньше следов. Внезапный звук заставил меня схватить Ленку в охапку и вместе с ней броситься на землю. До стажировки я бы, наверное, и не понял, что это такое, но сейчас свист пули узнавался безошибочно. Лёжа на земле, я сосредоточенно отсчитывал секунды. Наконец, до нас донёсся далёкий звук выстрела.
— Три четверти версты или чуть больше, — сказал я. — Они нас нагоняют.
— А что сейчас будем делать? — спросила Ленка.
— Сейчас откатимся в разные стороны от этого места, потом зигзагами и пригибаясь побежим к лесу. До него совсем немного осталось. Насчёт снайпера не волнуйся, никуда он не попадёт. Они просто надеются нас хоть немного задержать. Давай, побежали.
