Жанна набрала побольше воздуха и хотела ответить, но я жестом остановил её. Перепалка с работниками столовой точно не нужна, с такими людьми нужно дружить, а то накормят, хрен знает чем, да ещё и наплюют. И не только наплюют.
– Дамы, вы не сердитесь, – максимально дружелюбно заговорил я. – Мы недавно приехали и порядков не знаем ещё. Если нарушили что-то, то извиняемся. Нужно уйти, тогда уйдём.
– Ишь ты какой дружелюбный попался! – воскликнула повариха. – Все бы такие были, а то только скалиться да ругать умеют. Не нужно уходить, молодёжь, накормим мы вас. Откуда приехали то?
– Спасибо вам большое! Из Челябинской области мы приехали, двое суток в дороге были.
– Садитесь за стол, – потребовала вторая повариха. – Не знаем, как у вас там в Челябинске, а у нас люди добрые. Вы тоже добрые. Пять минут ждите и будете сыты.
Мы сели за один из немногих столов, намеренно отдалившись от окна раздачи.
– Как у тебя это получается? – тихо поинтересовалась Жанна. – Я была готова разнести этих тёток в пух и прах.
Я улыбнулся:
– Разносить не стоит. Хрясь поварёшкой и травма черепно-мозговая будет. Доброта – вот ключ к некоторым дверям. Увы, не ко всем.
– Ключи подбирать любишь? – усмехнулась Жанна. – Ко мне ты какой ключик подобрал?
Я, сдержав смешок, ответил:
– Для тебя у меня спец-ключ, главная драгоценность, между ног находится…
Нам подали грибную солянку, гречку с котлетой, салат из квашеной капусты и лука, чёрный хлеб и слабый, почти прозрачный, чай. Жанна кулинарные способности поварих не похвалила, сказав, что я готовлю намного лучше. Меня всё устроило, к еде не привередлив. Последнее время нормально поесть удавалось редко. То тушенка с галетами, то галеты с тушёнкой. Пополнять запас сухпайков было негде, готовить тем более. Исключение составляли только сутки пребывания в деревне. Там всё было отлично. Не побоюсь слова, было безмятежно.
Покончив с салатом, я приступил к поеданию солянки.
– Зачем ты сожрал столько лука? – возмутилась Жанна. – Вонять как тварь будешь, спим раздельно.
– Сама ты тварь… – буркнул я, не прожевавшись. – Не испугала, один я лучше высыпаюсь. На твоей кроватке тебя оприходую, а уже на свою потом сны смотреть пойду.
Сосредоточившись на супе, я прекратил замечать насупившуюся подругу. Молчания хватило на пару минут. Жанна решила поднять вопросы, которые мы почему-то так и не задали друг другу. Соитий за время нашего знакомства было достаточно, а вот информации друг о друге предельный минимум. Знаем имена, и не более.
– Сколько тебе лет, Руслан? Давно хотела узнать, да всё забывала.
– Двадцать два. А тебе?
Жанна улыбнулась:
– Двадцать шесть. Не думала, что ты такой молодой. Плохо сохранился, больше давала. Я старая для тебя, получается?
– Давала нормально, большего не нужно, и продолжай давать.
– Достал уже подкалывать. Нормально отвечать будешь?
– Буду. Сколько давала то?
– Двадцать семь – тридцать.
– Пойдёт, – кивнул я и провёл рукой по щетине, которую не мешало бы сбрить. – Приведу себя в порядок и помолодею.
– Может расскажешь что-нибудь о себе?
Я отодвинул опустевшую тарелку и придвинул полную с гречкой и котлетой. Решив, что еде нужно немного провалится, начал рассказывать:
– Обычный парень, деревенский. Родился на Дальнем Востоке, в Хабаровском крае. Учился в школе, занимался спортом, боевое самбо и многое другое. Кандидат в мастера спорта, должен был мастера получить летом, но апокалипсис не позволил… – помолчав, продолжил: – Окончив школу загремел в армию, после армейки был приглашён в органы. Работал в ППС, звание старший сержант, больше нечего рассказывать.
– А семья? – удивилась Жанна. – Женат или нет? Извини, если что-то не то спросила.
– Все нормально, не женат и не был, не хотел до тридцати жениться. Семья есть, мама и папа. Жили… живут на Дальнем Востоке. Увы, но о их судьбе я ничего не знаю. Надеюсь, что живы и здоровы. О других родственниках, а их у меня много, стараюсь не думать. Если кто-то погиб, то помочь им ничем не смогу. Как кончится всё, так отправлюсь искать. Зимой это будет.
– Я бы уже сорвалась на твоём месте… – пробормотала Жанна, спрятав взгляд.
– Твоя очередь рассказывать, подруга, – попросил я. – Если о чём-то говорить не хочется, то не говори.
– Я всё расскажу, – ответила Жанна и начала недолгий рассказ:
– Моя жизнь была иной, более сложной. Родилась где-то на юге, родителей никогда не знала. Сирота, осознала себя в детдоме. В пять лет была удочерена, спустя год переехали на север. Пошла в школу, и приемные родители развелись. Жизнь нанесла второй удар, снова детдом. С рождения меня звали Алисой Андреевной Громовой, после приёмных родителей стала Алисой Максимовной Рользинг. Как-то так…
– То есть, – я нахмурился. – Ты не Жанна, а Алиса?
– Получается так, но пока не до этого, дай до конца расскажу… Возвращение в детдом было страшным. Тот, кто не был там, не поймёт. Повзрослев, я решила, что устрою себе хорошую жизнь чего бы мне это не стоило. Могу смело сказать, в двенадцать лет я была вполне взрослым ребёнком… Или не так… я вообще не была ребёнком. Лет до шести, наверное, не больше, детство моё длилось… Детей после детдома не переношу, даже не спрашивай почему… Далее была учёба. Чудом, иначе это не назовёшь, к концу двенадцати лет покинула стены детдома. Меня взяли в спецшколу с военным уклоном. На волю, потому что обучение в спецшколе было сродни заключению, вышла в восемнадцать лет. От ущербной девочки не осталось и следа. На тот момент я была полноценным мастером спорта и отлично ладила с оружием. Далее обучение в академии при МВД, влюблённость в Гришу Носкова и дальнейшая свадьба. Я стала Алисой Носковой, от отчества отказалась. Академию я и Гриша окончили в двадцать три. Сказать, что у нас была любовь – соврать. Мы были одним целым, даже судьбы похожие. Две сироты, дальнейшая жизнь пошла как по маслу. Переехали в Челябинск. Я устроилась на работу в полицию. Муж… Гриша задумал иначе, он пошёл в армию, куда его взяли с огромным желанием. Мечты о хорошей жизни и мой муж полетел участвовать в одном из конфликтов на Востоке. Пообещал, что к возвращению мы будем богаты. Соврал, вернулся в цинке. Точнее не вернулся, нечего возвращать было. Самолёт, на котором они летели, был сбит…
Жанна замолчала. Давно прекратив есть и став статуей, я не нашёл что сказать. У каждого из нас своя судьба, у кого-то попроще, у кого-то невыносимо ужасная.
– Дальше всё было как в тумане, – продолжила Жанна. – Жизнь снова наказала. Я сменила всё. Место работы, жительства, имя и фамилию. Это была попытка спрятаться. Новый человек. Не помогло… Спустя какое-то время стало отпускать. Окончательно вернулась к нормальному существованию весной этого года. Летом снова всё изменилось. Теперь я здесь, с тобой…
Меня выручил послышавшийся из коридора шум. Жанна улыбнулась и сказала:
– Доедай, остыло всё. Уже девять, народ в столовую подтягивается.
– Сытый уже, – ответил я. – Чай допью и уходим.
Жанна собрала посуду и понесла отдавать её. В столовую повалил народ. Глядя на вход через стакан, я поперхнулся. Увидеть жену Паши с ребёнком на руках было маловероятно. Точнее, вообще неожиданно. Залпом проглотив чай, начал озираться по сторонам, пытаясь найти куда свалить.
Жена Пашки оказалась не единственной, кто меня знает. Следом за ней вошёл младший сержант Захаров Константин, мой бывший подчиненный, порядком схуднувший и переставший походить на увальня, но отлично узнаваемый. Компанию ему составил старлей. На меня внимания они пока не обратили, все ломанулись к раздаче, дружелюбно пропуская детей и женщин первыми. В столовой стало невыносимо шумно.
– Что с тобой? – Жанна помахала ладонью у меня перед лицом. – Словно призрака увидел.
– Призраков, – ответил я и встал, стараясь прикрыться подругой от нежелательных глаз. – Старых знакомых встретил, нежелательных знакомых.
Жанна мгновенно всё поняла и спросила:
