Итак, что мы имеем? Есть: швея, швейная машинка, выкройка одной модели джинсов. Нет: ткани и фурнитуры. То есть задача – приобрести недостающее. А как это сделать?
Как обычно, на выручку пришла Валентина со своими связями. На барахолке в Ухтинке её знакомая торговала шмотками, из-под полы в последнее время иногда приторговывала и самопальными джинсами, вот через неё реально было выйти на поставщиков. Если цепочка потянется дальше, то поставщики могли поделиться координатами, где можно купить ткань и фурнитуру. А могли и не поделиться. В таком случае процесс открытия ЧП «Губернский» затягивался бы на неопределённый срок. На крайний случай пришлось бы ехать в Москву и через тех же цыган, торгующих по подворотням из-под полы «импортными» джинсами, пытаться найти поставщика. Но и этот вариант мог не сложиться, и уж тогда даже не знаю, что можно было бы и предпринять.
Базар в Ухтинке работал по выходным. Ехать мы запланировали туда в ближайшее воскресенье, это будет 18 мая. Чтобы не терять времени даром, я на следующий же день отправился на Карла Маркса, 16, где в одном здании располагались редакции «Пензенской правды» и «Молодого ленинца». Молодёжная газета занимала последний, пятый этаж, а их более старшие товарищи гнездились этажом ниже.
Десяток приличных стихотворений, написанных точно позже другими авторами, я прямо с утра отпечатал на машинке в кабинете Зинаиды. Извинился за столь ранний визит, поскольку народу вокруг ошивалось полно, и моё появление могло привлечь ненужное внимание. Но Зина только отмахнулась, поинтересовавшись моими успехами по продвижению рукописей. Я рассказал о поездке в Москву, а поскольку до этого как-то не предоставил ей возможности ознакомиться с рукописями «Крейсеров» и «Печального детектива», то решил порадовать стихами собственного сочинения. Зинаиде понравилось, и она даже попросила разрешения оставить ей на время один экземпляр с возвратом. А мне жалко, что ли?! Пусть читает, несёт в массы якобы моё творчество.
В обеих редакциях со мной пообщались душевно. В «Пензенской правде», главредом которой тогда был Вениамин Лысов, молоденькая сотрудница даже чаю предложила, пришлось отказаться, сославшись, что только что из дома. Пообещали ознакомиться со стихами в ближайшее время, поинтересовались, знаю ли я телефон редакции и есть ли у меня домашний телефон. Написали на листочке свой номер, и мне это напомнило недавний визит в столичные издательства.
В «Молодом ленинце» движение по этажу было более интенсивным, всё ж не такие старпёры сидят, как в «ПП». Так же побожились не потерять мои поэтические опусы, всучили свои телефоны, и я с чистым сердцем отправился восвояси. Единственное, что напрягало, – в обеих редакциях сказали, что у них разных рукописей местных авторов – вагон и маленькая тележка: и стихи, и очерки, но газеты предпочитают рассказы о природе и людях родного края. Ну ничего, время терпит.
А вот и долгожданное воскресенье! Мы с Валей садимся на пригородный автобус и едем на барахолку. Ухтинка находилась на полпути к Бессоновке. Вспомнилось, что в те годы бессоновский лук считался одним из лучших в стране, за ним приезжали оптовики со всего СССР. Но в 90-х производство элитного лука практически свернулось, сейчас его на прилавках днём с огнём не сыщешь. А сетевым магазинам и вовсе невыгодно местной продукцией торговать, тот же «Магнит» лучше будет реализовывать свою краснодарскую продукцию. Ну да ладно, вдруг мне удастся что-то изменить в истории страны, и в 2015 году бессоновский лук будет продаваться не только в нашей стране, но и за рубежом.
Наконец добираемся до Ухтинки, и битком набитый автобус моментально пустеет. Все мчатся на барахолку, где можно приобрести вещь, недоступную в обычном магазине. Вот и мы не торопясь подтягиваемся.
– Жанка где-то здесь должна торговать… А, вон и она, идём.
Подходим к знакомой Валентины. У той сколоченный из досок самодельный прилавок завален всяким тряпьем, наверное считающимся в это время дефицитом. Пара покупателей (мамаша с сыном-подростком) прицениваются к болоньевой куртке. Среди одежды замечаю кусочек джинсовой ткани. «Ковбойские штаны» лежат так, чтобы сильно не отсвечивать и в случае чего можно было бы сразу накрыть их курткой или обычными брюками. Понятное дело, кому охота иметь проблемы с законом.
Сама продавщица, невысокая женщина в яркой куртке и тёмно-синих джинсах с подворотами снизу, увидев нас, радостно заулыбалась. Обменялись с Валентиной приветствиями. Дождавшись, когда покупатели вместе с покупкой отойдут в сторону, моя заводит с Жанной разговор. Та становится серьёзнее, кивает, потом задумывается, косится в мою сторону и в итоге обещает поговорить со своим поставщиком. Предлагает приехать через неделю, поскольку ни у нас, ни у неё телефона нет (невольно на ум приходит, что сотовый телефон – весьма полезная вещь). После чего прощаемся и отправляемся домой.
А через неделю, как и договаривались, мы вновь приехали на барахолку. Жанна торговала на том же месте. Увидев нас, позвала соседку:
– Нинка, слышь, пригляди за товаром, я отойду на пару минут, – и жестом велела нам следовать за ней. По пути обмолвилась: – Коля вас ждёт. Я ему объяснила, что к чему, он вроде согласился с вами поговорить.
Короткое путешествие завершилось у небольшого сарая, переоборудованного в своего рода теплушку. Торговка толкнула дверь, сказала в полусумрак: «Привела», после чего кивнула, мол, заходите, и посторонилась, пропуская нас внутрь.
В «теплушке» за столом, накрытым ободранной клеёнкой, сидели двое. Один был постарше, этакий пузатый коротышка, отсвечивал объёмной залысиной, которую обрамляли чёрные вьющиеся волосы. На безымянных пальцах обеих рук посверкивали золотые печатки. Во рту жёлтого металла тоже хватало. Картину завершал выпиравший из-под кожаной куртки массивный золотой крест на цепи толщиной в мизинец. Второй выглядел помоложе, и оба однозначно были цыганами.
Жанна испарилась, мы остались с незнакомцами наедине. Ромалы пристально нас разглядывали и молчали.
Я решил взять инициативу в свои руки и кивнул тому, который постарше:
– Здравствуйте, вы, наверное, Николай?
– Лучше просто Коля, у нас, цыган, принято так говорить. А это мой племянник Ваня… Ты, значит, Сергей, а она Валя? Хорошо… Ну, чего стоите, садитесь, стулья есть, не люблю разговаривать, когда один стоит, а второй сидит.
– Мы по поводу джинсы, – начал я, расположившись на табурете с потрескавшейся доской, а Валентине пододвинув более приличный с виду стул.
– Я знаю, Жанна сказала. Брат, надеюсь, то, о чём мы здесь будем говорить, останется между нами? В случае чего я вас не знаю, вы меня тоже, иначе… Ладно, не хочу никого пугать, давайте к делу. Что вас конкретно интересует?
– Материал и фурнитура.
– Какие объёмы?
– Ну-у… Пока планируем сделать штук десять, поглядим, как пойдёт. Если будут нормально продаваться, тогда снова к вам обратимся.
– А где планируете реализовывать?
– Пока по знакомым, через тех, кому доверяем. Может, и в Москву буду возить иногда.
Коля перебросился несколькими словами с племянником на своём языке. Затем снова повернулся к нам:
– Мы закупаем уже готовый товар, под реализацию. Где берём – это наше дело. Но вам можем помочь за хороший процент. Наши расценки знаете? Нет? Короче, один погонный метр денима будет стоить двадцать пять рублей. На одни джинсы вам понадобится полтора-два метра. То есть округляем, получается на десять штанов сумма где-то в пределах пятисот рублей. Плюс фурнитура – молния, заклёпки, пуговицы, лейбл, прошивочная нить – десяток пар обойдётся в сто рублей. Кстати, какой лейбл хотели? «Levi’s» сгодится? Ну и хорошо. В общем, итого шестьсот рублей. Половину отдаёте сейчас, вторую – по получении товара. Устраивает такой расклад?
Мы с Валей переглянулись. Перед походом сюда она сняла со сберкнижки практически всю наличность – 450 рублей. Сказала, что копила на новый холодильник, но, видимо, придётся обождать. И теперь две трети этой суммы нужно отдать. А затем найти ещё 150 рублей, чтобы полностью расплатиться с поставщиком. Зарплата у Валентины 6-го числа, то есть почти через месяц. Ну да ничего, что-нибудь придумаем. Тем более что моя любовь чуть заметно кивает, обозначая согласие.
