– Что? Как? Как можно было его потерять?
– Понятия не имею.
– Ты же еще вчера зачитывала нам про магистра Аберардуса и все такое!
– Ну да. И точно помню, что положила его в сумку. А сегодня после занятий хотела кое-что освежить в памяти, хватилась, а его там уже нет. И хоть убей не помню, видела ли я его днем. Я ведь несколько раз открывала и закрывала сумку, чтобы достать учебники и тетради. Если бы могла вспомнить, хотя бы понимала, когда он пропал. А так… Его просто нет, и все.
– Но почему ты не сказала сегодня, когда мы вместе ужинали, например?
– Как я скажу? – в глазах Филаи стояли слезы. – И что на это ответит тот же Орлен? Ведь дневник мог украсть кто угодно. А что, если все сердечные тайны, все мысли его сестры станут достоянием школы?
Да уж, ситуация была, прямо скажем, так себе.
– И все равно им нужно сказать. Вдруг это что-нибудь значит? Вдруг дневник украл тот, кто наложил проклятие?
– Ну да, – она встала с кровати. – Я пойду и расскажу Рилану. А Орлену… Давай ты Орлену скажешь сама. Вы ведь завтра вместе идете на отработку.
Филая отвела глаза. Я отлично понимала, почему ей не хотелось сообщать эту дурную весть Орлену. Он иногда становился чертовски вспыльчивым, особенно когда речь заходила о дневнике его сестры. И я тоже опасалась, что он будет очень, очень раздосадован. Но лучше уж я приму на себя его праведный гнев.
– Конечно, я скажу ему сама.
* * *
Утро выходного дня было ясным и холодным. Лужицы за ночь хорошенько подмерзли и теперь хрустели под ногами, а вместе с дыханием изо рта вырывались клубочки пара.
А ведь зима уже совсем скоро. Экзамены, к которым я совсем не готова, и зимние каникулы, которые мне негде провести. Не возвращаться же к Гресильде в ее дом! Видимо, придется остаться в школе, слоняться в одиночку по общежитию, ведь уедут практически все. Благородные студенты разъедутся по своим родовым замкам, не слишком благородные тоже поедут по домам. Филая вон ждет не дождется, когда увидит родителей и сестер…
– О чем задумалась?
Орлен, как всегда, появился в последний момент, когда магистр Аберардус уже окидывал небольшую стайку студентов гневным взглядом и кажется, пересчитывал нас по головам: все ли нарушители на месте.
– Еще чуть-чуть, и ты бы опоздал! – зашипела я на него.
– Ерунда, – отмахнулся Орлен. – Здесь, возле школы, ты в безопасности. А пока вы дошли бы до кладбища, я бы вас догнал.
– И конечно, разозлил бы магистра Аберардуса. Опаздывать на отработку – это уже совершеннейшая наглость.
Мы бы, наверное, еще долго спорили, но тут раздался громкий голос преподавателя.
– Слушайте меня внимательно. Когда придем на кладбище, ведите себя прилично. Не устраивайте дурацких шуток и соревнований. Разговаривайте вполголоса, ходите медленно. Проявите уважение к усопшим. Тот, кто будет хулиганить, получит новую отработку. Завтра.
– Нет, так нечестно! – нестройно загудели недовольные голоса. – Это что же, вообще ни одного выходного не будет?
– Вижу, – резко прервал их магистр Аберардус, – никому эта идея не нравится. Так что у вас есть веская причина вести себя прилично. А теперь в путь. Надеюсь, у всех есть теплые перчатки. Мы будем собирать ветки псолевеи. Для них как раз сейчас самый сезон.
– Вот же гад, – прошептал Орлен возле моего уха.
– А что не так? – спросила я.
– Холодно, – пояснил Орлен. – В такую погоду псолевеи злющие. Кто мешал собрать их летом!
– Злющие? – не поняла я и хотела спросить, что он имеет в виду, но не успела. Откуда ни возьмись, на нас налетела Салерия.
– Вы вообще собираетесь отдать мне мою вещь?!
О боги! Я ведь совсем про нее забыла. Представляю, какой сейчас будет скандал… хотя нет, даже не представляю.
– Незачем так кричать, – легко улыбнулся Орлен. Он порылся в кармане и извлек из нее ту самую брошь. – Вот она.
– И что, нашли вы там страшное проклятие? – гневно выговаривала ему Салерия.
– Нет, – обезоруживающе улыбнулся Орлен. – Самая обычная брошь.
– Вот и я говорю: обычная! – огрызнулась она. – Нашлись тут расследователи. Пока вы ерундой занимаетесь, полшколы в тёмных метках будет!
Она развернулась и потопала догонять остальных студентов. Мы поспешили следом, и правда: пока спорили со склочной соседкой – изрядно отстали.
– А ты знаешь, когда в Школе чернокнижников больше всего нужны некроманты? – спросил вдруг Орлен.
– Не знаю, – честно призналась я.
– Ну как же… Утром после выходных. Чтобы поднять студентов на занятия.
Я рассмеялась.
– А вот еще: знаешь, сколько некромантов нужно, чтобы зажечь магическую лампу? – не унимался он.
– Не знаю, – снова улыбнулась я.
– Ни одного! Они сначала поднимут умертвия, чтобы спихнуть на них всю работу, а потом умертвия все разобьют.
Я снова рассмеялась. Действительно, все поднятые умертвия, которые я видела до сих пор, были довольно неуклюжи. И вряд ли кто-то из них мог справиться с такой тонкой конструкцией, как магическая лампа.
– А знаешь, почему опасно жениться на некромантке?
– Почему?
– Потому что даже смерть не разлучит вас!
У него явно было отличное настроение, и мне ужасно не хотелось его портить. Но я ведь обещала Филае все ему рассказать.
– Послушай, тут кое-что случилось, – начала я осторожно. – Дневник Ингаретты… Он пропал.
– Пропал? – улыбка разом сошла с лица Орлена. – Но как?
– Наверное, кто-то вытащил его из сумки Филаи.
– И когда это случилось?
– Она не помнит. Положила его в сумку позавчера, ну, когда мы читали про магистра Аберардуса. А обнаружила, что его нет, уже вчера после занятий.
– Стащить мог кто угодно, – заметил Орлен.
Он не злился и не осыпал Филаю проклятиями, и это уже было хорошо. Орлен хотел сказать еще что-то, но тут магистр Аберардус остановился и развернулся к проштрафившимся студентам. Все сразу замолкли.
– Жду пять веток от каждого, – громко объявил он.
– Пять веток? – шепнула я Орлену. – Это же быстро. Где тут ваша псолевея?
Он только тяжело вздохнул и указал мне на дерево с темным стволом и тонкими черными ветками. Разумеется, ни одного листочка на нем не осталось. Я подошла поближе, протянула руку и – хрясь! – ветка больно ударила меня по руке. Хорошо хоть по лицу не попала. Теплое пальто и перчатки, конечно, смягчили удар, но все равно было довольно чувствительно.
– Говорил же, они в это время довольно злющие, – сообщил мне Орлен.
– Они что, живые? – с ужасом спросила я. Вот уж чего мне точно не хотелось, так это обдирать ветки живому дереву. – Им больно?
– Не говори ерунды, – усмехнулся Орлен. – Это же деревья.
Я потерла все еще саднившую руку.
– А дерутся они совсем как живые.
– Подсолнечные цветы знаешь? В каждом поле растут. У них вот цветок за солнцем поворачивается. А другие цветы, что днем распускаются, а на ночь закрываются, тоже ведь двигаются. Просто те за солнышком, а эти бьют по рукам всякого, кто приблизится.
Другие студенты уже разбрелись по кладбищу и со всех сторон раздавались вскрики, взвизгивания, а то и ругательства. Да уж, отличное мероприятие придумал наш главный некромант. Уважения к усопшим тут столько, что хоть в повозку грузи.
Орлен вздохнул, покрепче застегнул пальто, замотал лицо шарфом так, что торчали одни глаза, повыше натянул перчатки.
– И что б ты тут делала одна? – сказал он. – Наберу веток и за тебя, и за себя.
Он бросился вперед и тут же послышались хлесткие удары. Похоже, ему неслабо доставалось от недовольной псолевеи. Но мне стоять и смотреть на все это было ни к чему. В конце концов, моя задача – проследить за магистром Аберардусом.
– Ну ладно, ты тут сражайся, а я пойду, – тихо сказала я.
Орлен явно меня не услышал. Одна из веток как раз хорошенечко хлопнула его по плечу, и надо сказать, совсем не дружески. Когда потом он будет на меня злиться и выговаривать, что ушла одна, я честно скажу, что предупредила.
