Войдя в аудиторию, я внезапно обратил внимание на Одоевского. Тот сидел в стороне от всех. Словно прокаженный. Похоже, он первый раз появился после того случая.
Все это время он пребывал в лазарете, где им занималась Ветрова. ну я уже от нее знал, что выздоровление парню далось тяжело. И здесь большая заслуга, конечно, Светланы. К сожалению, никого со стороны ректор привлечь не мог, боясь огласки. А работа с одержимым… бывшим одержимым, всегда невероятно сложна.
Ребята посматривали на него с удивлением. Ну да, проучились с человеком один год, а он потом вдруг внезапно изменился. Никто ничего не объяснял. А сам Антон общаться желанием, понятно, не горел. Я вообще не представляю, что у него в голове сейчас происходит.
Да, больше всего хреново самому Одоевскому. Помню Светлана говорила, что он может так и не прийти в себя, но все это, как я понял, уже зависело теперь только от самого Одоевского.
Я же начал занятие. Правда, студенты явно слушали мои объяснения невнимательно. Судя по шепоткам, перекатывающимся по аудитории, которые я слышал краем уха, все ждали сообщения о том, кто пойдет в разлом.
С другой стороны, скажи я им об этом сейчас и шума точно было бы еще больше. Заставил дотерпеть их до того момента, когда до конца занятия оставалось десять минут.
— Итак, те, кто завтра идут со мной и с господином Венетовым — наконец объявил я и в аудитории повисла мертвая тишина.
— Верещагин, Соколов, Уваров, Весенина и Чернова!
Вот после этого объявления вокруг поднялся настоящий шум. На счастливчиков, которые широко улыбались, смотрели как на «врагов народа».
— Тихо, — рявкнул я, усилив свои слова небольшим заклинанием из небольшого перстня у меня на пальце.
Пока я к нему не прибегал, но в подобных случая оно всегда помогало. Заклинание позволяло не просто усилить свой голос, а еще и заставляло обратить внимание на говорившего. Для преподавателя невероятно полезный артефакт.
Один минус, его выдавали всем преподавателям академий, то есть он был недорогим и в связи с этим имел очень небольшой магический резерв. На пару применений, после чего его надо заново заряжать. Благо у меня сейчас с маной особых проблем нет. Я даже раз в неделю покупаю разряженные кристаллы и продаю их обратно, зарядив от ядра. Разница в цене из-за наценки невысокая, но лишняя тысяча имперов мне точно пригодится.
— Те пятеро, которых я назвал, остаются, — сообщил я, — остальные свободны!
Пять оставшихся минут погоды не сделают, смысла тянуть их с такой вот возбужденной аудиторией, нет никакого.
С оставшимися же студентами, которые смотрели на меня преданными глазами, я провел короткий инструктаж, постаравшись вбить в их юные головы, что можно делать в разломе, а что нельзя, не боясь повториться. Но вроде радовало, что слушали они меня внимательно.
Я вообще решил не подпускать их к чему-то серьезному. Да там особо серьезного ничего не должно было быть. По крайней мере, я точно не собирался идти с ними к ядру. Им вообще лучше в первый раз просто посмотреть, что к чему. Я так делал в ростовской академии, и так же буду делать здесь. Непонятно, как они вообще отреагируют на первый переход. Если уж меня мутило первые разы, а я из рода потомственных охотников, то что говорить о них.
Но выяснилось, что рано я наделся на разумность ректора…
Когда я уже отпустил их, и собирался уходить, в аудитории появился Щебекин. Довольный вид заведующего кафедрой мне очень не понравился.
— Подождите, господин Громов, — остановил меня барон, — присаживайтесь, есть разговор!
Глава 21
— Вижу, вы только что провели инструктаж со студентами, что завтра пойдут с вами в разлом, — начал разговор Ефим Константинович. — Похвально. Вот только придётся провести этот диалог с остальными десятью студентами.
— Так, стоп! Мы же договорились с ректором, что будем водить пятёрками!
— Ты, может, и договорился… Но хранители отказали в запросе утроить количество учебных разломов.
— Не понимаю. Разломов А-класса всегда было предостаточно.
— В том-то и дело. Их слишком много и охотники не успевают вовремя закрывать. А если вместо шести плановых походов по пятнадцать человек мы сделаем восемнадцать походов по пять, да ещё и первые два похода с каждой группой — учебные, то у них просто людей не хватит, охранять все эти разломы…
— Ефим Кондратьевич… при всём неуважении, но вам совсем плевать на учеников? Вы представляете себе этот балаган из пятнадцати перевозбуждённых первым походом студентов? Я в Ростове с десяткой…
Едва не проговорился, что не справился однажды с десяткой студентов…
— Что?
— Трудности испытывал. Пятнадцать я точно не поведу. Ведите сами, если хотите. Я на себя эту ответственность не возьму.
— Пфф… Все студенты написали отказ от претензий при угрозе их жизням.
Ага, знаю я эти отказы. Найдётся потом папаша какого-то мажора, который вообще не учился всё это время, и будет мстить. Да и студентов жаль. Не должны они рисковать из-за этой бюрократии.
— Мне всё равно, что они там подписали. Я не поведу такую толпу и точка.
— Что ж… Тогда ждите заявление на ваше увольнение, — не сдержал довольной ухмылки мой собеседник. — Наконец-то у меня появился повод.
Ага, рано радуешься. Что-то я сомневаюсь, что Чернов уволит своего лучшего, без преувеличения, учителя. Кто ещё с моим опытом за эти копейки будет тут время тратить? Таких идейных идиотов, как я, ещё поискать. Хотя, конечно, работа в этой академии открывает неплохие возможности для аристократов. Это и репутация, и возможность участия в турнирах, что для барона тоже будет очень полезным. Ну и соцпакет, конечно же.
— Жду, — холодно ответил я, не поведясь на его блеф.
Щебекин замялся. Его радость быстро сменилась раздражением. Знает же, гад, что меня не уволят.
— Ладно, Артём. Есть другой вариант. Если хотите идти пятёрками — идите. Но вместо трёх учебных походов на каждую группу, будет один. Нечего у разлома тереться. Сразу к ядру, убьёте пару демонов и я подпишу всем зачёт.
— С первого раза к ядру? К вам никак деменция постучалась?
— Ах ты щенок! Следи за языком! — мгновенно вспылил он, но быстро взял себя в руки. — Это моё условие. Либо шесть походов по пятнадцать человек. Либо шесть походов по пять человек.
Ну, это ещё куда ни шло. Конечно, опасно с первого раза сразу вести студентов к ядру. Но со мной будут ещё два учителя, пусть и зелёных. На крайняк я и сам могу перебить крыланов, да и с рыцарями сейчас легко справлюсь.
Была ещё надежда на Разина. Я отошёл в сторону и сделал звонок. Но тот лишь подтвердил слова Щебекина, что хранители не могут выделить больше разломов. И даже Разин тут не в силах помочь, учебные разломы — это не его компетенция.
— Ладно, пойдём к ядру, но пятёрками, — согласился я, выбрав меньшее из зол.
Заведующий кафедрой пытался скрыть довольную ухмылку и поспешил покинуть аудиторию. Ну что же, это твоя маленькая победа, ублюдок. Но недолго тебе осталось гадить мне. Преподавательского стажа мне уже хватало, чтоб занять его должность, но по правилам академии, я должен отработать в ней хотя бы год, чтоб получить её. Ничего, потерплю…
Как только Щебекин вышел из помещения, ко мне зашли Венетов и Сидельникова. Как будто ждали, пока он уйдёт.
— Ну что? Щепка дал добро? — спросил Егор.
— Добро и Щебекин несовместимы… Очевидно же, — буркнул я. — Он хотел, чтоб я вёл группы по пятнадцать человек, как раньше. Но согласился и на пятёрки.
— Так это же хорошо, — улыбнулась Жанна.
— Не очень. Его условием было идти сразу к ядру.
— Не проблема. Мы готовы, — бодро ответил Егор.
— Вы, может, и готовы. А вот студенты — нет. Они ж первый раз туда пойдут. Кого-то может стошнить, а кто-то и вовсе отключится. Да и непонятно ещё, как они себя поведут, когда демонов увидят.
— Артём, вы зря переживаете. Они же не дети, всем уже исполнилось восемнадцать… — успокаивала меня Жанна.
