– Но ведь это – не оружие. Твоё Копьё – как медицинский инструмент. Оно лечит, а не убивает.
– Копьё – оружие. Ты видел ещё не всё.
С этими словами рыцарь отвернулся от юноши и зашагал прочь. В его бесстрастной манере общения угадывалась не столько холодность, сколько фантастическая уравновешенность чувств, достигнутая самодисциплиной…
Кого-то напоминал мне этот человек из незапамятной древности. Гуляку, моего тибетского проводника и наставника? Возможно. Возможно…
Чтобы уточнить принципы действия Копья, мне пришлось просмотреть ещё ряд однотипных эпизодов проверок. Совсем не часто в ком-то из рыцарей обнаруживался дьявол. Всякие мелкие бесы в счёт не шли, и Копьё не било их: они сами поспешно утекали из-под острия.
Но была и страшная история. Копьё, как обычно, неожиданно и стремительно скользнуло вниз – и пробило рыцарю печень. Тот умирал в корчах, из него толчками выходила тёмная кровь. Он оставался пригвождён Копьём к земле, пока не испустил последний вздох. Только после этого тень, необычайно чёрная и злая, бросилась вверх и вцепилась дьяволоборцу в горло. Тот вырвал Копьё, нещадно разодрав мёртвую уже плоть, и, борясь с удушьем, быстро скрылся в храме. Встречные шарахались от него.
Борьба в храме длилась совсем не долго, но была такой жестокой, что копьеносец едва выжил. Измождённый, он лежал на каменном полу, и силы не возвращались, хотя он был уже чист. Прошло много времени, прежде чем тайным подземным ходом в храм пришёл Великий магистр. Он принёс под полой накидки большую круглую чашу и дал товарищу сделать из неё всего один глоток, после чего тот ожил и стал выглядеть так, будто родился заново.
Про Чашу я решила покуда молчать. Там видно будет, какую информацию о ней сдать, а какую приберечь.
Посоветоваться с нашими напрямую никак не получится. Не могу я передавать содержание спиритических сеансов, любых других медитаций, сновидений. Ещё во время подготовки твёрдо уговорились: передаю только информацию о реальных событиях, о живых людях. Как проводился сеанс, что произносили, какие ритуалы исполняли – это пожалуйста. Принимая мысленную передачу, невозможно различить, откуда взялся образ: из внутреннего плана восприятия тонкой реальности или из реальности обычной, плотной. Девчонки запутаются так, что всё перемешается. Поэтому все решения по работе с информацией, получаемой в трансе, я должна принимать самостоятельно.
Главное – надо будет скрыть местонахождение Чаши. Напустить туманной путаницы – это я сумею.
Насчёт Копья же я зря полагала, что сеанс успешно завершён.
– Хайке, спросите: верно ли, что с Копьём можно завоевать весь мир?
Голос из моей собственной груди прозвучал глухо и низко, как чужой:
– Можно.
Ведущий оживился:
– Каким образом?
Я промолчала, так как ответ не приходил.
– Можно ли с помощью Копья победить врагов?
– Копьё всегда побеждает Врага.
В чужом голосе, которым я говорила, зазвучали угрожающе-насмешливые интонации, чего слушатели, похоже, не заметили.
Ведущий мучился с формулировкой – обычная ситуация при работе с духом: от точности вопроса зависит не только содержание ответа, но и возможность его правильно понять. У ведущего – преимущественное право задавать вопросы, так как он во время сеанса теснее всех связан с медиумом и глубже других погружён в общение с духом.
– Как использовать Копьё в войне?
Где найти, он не спрашивает. Твёрдо уверен, что Копьё давно у немцев в руках.
Мои собственные мысли были сметены напористым ответом духа:
– Для начала надо обрести Копьё!
Дух явно иронизировал, но собеседники этого не замечали.
– Повторяю вопрос: как использовать Копьё в войне? – Ведущий тоже усилил нажим.
Дух Великого магистра иронично хмыкнул, но позволил мне этого не озвучивать.
– Хорошо, – продиктовал он, и я послушно произнесла: – Нужно найти сильных с чистыми помыслами…
Дальше мы с магистром понесли какую-то околесицу о том, как сонастроить человека и реликвию, как подманить Врага поближе и ударить в самое сердце Тьмы. Всё это уже не имело значения: ведь копьё у них – не то!
Однако речь магистра для слушателей была исполнена смысла. Поскольку я не закрывала глаз, видела, как двое-трое опустили головы. Они смотрели в пол с выражением одновременно удручённым и растерянным. Бернхардт смотрел на меня, а точнее, сквозь так скорбно и виновато, будто мысленно каялся во всех грехах. А долго же до них доходило, что настоящее Копьё и в противостоянии человеческих армий способно разыскивать и уничтожать лишь одного Врага! Теперь-то самые совестливые не могли не смекнуть, что Враг быстрее найдётся на их стороне, нежели на противоположной. Но остальные не собирались сдаваться.
– Как перенастроить Копьё? – спросил Ульрих. Этого не проняло!
Я промолчала: пусть чётче формулирует.
– У нас есть земные противники. Враги. Их надо уничтожить. Это – благая цель. Как направить Копьё против наших врагов?
Ульрих сам почувствовал, что задаёт пустой вопрос. Тут такого рода вопрос – блёклый, смущённо-лукавый, бьющий мимо цели – называли «мёртвым». Шминке решительно поднял руку, и ведущий передал ему слово.
– Как перенастроить Копьё на нового Хозяина?
Привет от сеансов чёрной магии! Меня передёрнуло.
«Кишка тонка!» – рванулись из горла слова духа. Но я отчаянно не хотела их выпускать. Хрипя, схватилась за горло – прямо как давеча копьеносец. Зря я вообще подпустила магистра так близко. Не нужно было открывать ему возможность говорить через меня напрямую. Пусть бы, как обычно, транслировал, а я «переводила». Вдруг он в следующий момент сообщит окружающим, что я – как раз из тех, кого они мечтают уничтожить?!
Дух не желал мне зла. Ему просто понравилось беседовать без посредника, и он не мог так сразу остановить эту затею. Но со стороны выглядело, будто он душит меня.
Магистр хотел сказать собравшимся правду: что они заигрались в опасные игры, что потеряли связь с реальностью, что идут прямой дорогой к безумию и опустошению, за которым человеческая душа теряет свободу, теряет волю, а дальше и вовсе перестаёт существовать. Что Враг – в каждом из них, и подлинное Копьё Судьбы уже развёрнуто…
В такие моменты не рассуждаешь, а действуешь – либо по велению интуиции, либо вопреки ей. Я всеми фибрами души чувствовала: надо молчать!
Участники сеанса начали в волнении приподниматься с мест.
– Хайке, вам нужна помощь? – озабоченно поинтересовался Ульрих.
Я помотала головой. Непроизнесённые слова постепенно теряли плотность, рассасывались в горле. Если честно, эти слова предназначались для того, чтоб хоть кого-нибудь уберечь от саморазрушения. Например, Бернхардта. Мне же было невыгодно произносить их, так как они разрушали мою игру.
Оставшись после сеанса наедине с собой, я испугалась, что магистр теперь обиделся на меня и не пожелает больше приходить. Если же круг решит вытащить его силой, то его доброе отношение ко мне будет и вовсе разрушено.
Однако дальнейшие события показали, что мой бесплотный собеседник не лишил меня своего расположения…
В первых числах января, возвращаясь с работы, я встретила у самых дверей гостиницы Отто – одного из членов тибетской экспедиции. Отто просиял, увидев меня, и поспешил навстречу: он специально явился, чтобы повидаться. На нём был мундир с иголочки, ботинки блестели. Меня Отто оглядел с восхищением и гордостью.
– Да вы преобразились, дитя! Еле узнал вас!
Ещё бы! Мытая, ухоженная, в европейской одежде и – главное – из-под берета выбиваются пряди волос. А он-то помнит девочку с голой, бритой, как у монаха, головой.
– Подросли, поправились. Вот что значит жить на родине!
По традиции, установившейся в отряде после непродолжительных колебаний, Отто обращался ко мне на «вы», хотя по-прежнему видел во мне ребёнка, подростка.
