Хенкан. Последний эксперимент - Наумова Сора

– Как знаешь. Извини, мне надо немного привести себя в порядок.

Он ускорил шаг, будто пытался убежать от проблемы, но на деле приближался к ней. В своей комнате он расчесал волосы перед зеркалом и заново стянул в хвост. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

Все хорошо.

Он вышел в коридор и уже совсем с другим настроением направился в белую европейскую гостиную. От страха и неуверенности не осталось и следа. Натянув на лицо маску делового человека, он и стал им и был готов к любым неожиданностям.

Но заплаканная женщина, ждущая его появления, все равно стала сюрпризом. Сюрпризом из прошлого.

– Кимура-сама, – она поднялась ему навстречу и вежливо поклонилась.

Он с сомнением оглядел стройный силуэт и остановился на бледном круглом лице с пухлыми маленькими губами, влажными черными глазами и распухшим от слез носом.

– Хидеко…

Лишь сейчас он ее вспомнил, ведь за много лет она успела стать настолько нечетким образом в его голове, что даже звучание ее имени не вызвало в нем никаких чувств.

– Кимура-сама, – она замерла перед ним, но ее тонкие пальцы нервно двигались, выкручивая суставы. – Кимура-сама…

Лицо ее некрасиво сморщилось, безжалостно обостряя следы неумолимого времени на нем, и женщина расплакалась.

Сората не знал, что делать, ему никто не мог прийти на помощь, и он придержал Хидеко за плечи и усадил на белоснежный диван. На столике стояли графин с водой и пара стаканов. Он наполнил один и подал ей.

– Выпейте. Вам полегчает.

Женщина поднесла стакан ко рту, но зубы стучали о край. Сората перехватил ее руку и помог сделать глоток. Эта встреча была такой неожиданной, принесла с собой целую волну давно похороненных воспоминаний юности.

– Хидеко-сан, прошу, успокойтесь и расскажите, что вас так расстроило?

Он погладил ее по плечу и убрал руку. Женщина еще пару раз сдавленно всхлипнула и подняла на него жалобный взгляд.

– Вы меня помните?

– Да. Я помню вас.

– Тогда вы помните и то… то, что между нами было.

Сората промолчал, и она отвела потускневший взгляд.

– Да, – проронил он. – И это я тоже помню. Но вы теперь Курода, а значит…

– Если вы думаете, что я стану просить вашей благосклонности или шантажировать прошлым, то вы ошибаетесь. Я бы ни за что не стала искать вас и постаралась забыть, что когда-то было между нами. Но кое-что случилось.

Она тяжело задышала, пытаясь подавить рыдания, и Сората терпеливо ждал продолжения.

– Не бойтесь, говорите, – подбодрил он.

– Йоичи, – проронила она хрипло. – Моего сына похитили.

Сората сразу все понял. Он знал, откуда берутся дети и куда деваются служанки, после того как переспят с хозяином. А именно это с ними тогда и произошло. Сорате было всего шестнадцать, он знал только заботу матери, строгость отца и вечные тычки задиристого кузена. А вот любовь женщины он познал с Хидеко.

Она была старше него, и ее пухлые розовые губы постоянно улыбались, и смысл этой улыбки Сората понял только тогда, когда они с девушкой остались наедине в пустом доме. Хидеко была всего лишь служанкой в богатой семье, но в ее горячих объятиях Сората испытал чувства, которые больше никогда не повторятся. Это была долгая неделя без родителей, и голова кружилась от новых ощущений. Хидеко обладала опытом, а Сората кипел нерастраченной страстью, и их короткий роман был ярким, как вспышка падающей звезды.

Еще когда Хидеко вдруг решила уволиться ни с того ни с сего, Сората начал догадываться о последствиях их маленького спонтанного секрета. Но она не посчитала нужным ему сообщить, а выпытывать правду у него просто не было возможности – Хидеко уехала, не попрощавшись. Это ее выбор. Осознанный выбор взрослого человека, и он не вправе осуждать за него.

И все это время он не вспоминал о тех днях, а тут они сами явились к нему в дом.

– Йоичи? Неужели…

В горле вдруг пересохло, и он не смог договорить.

– Это мой сын. Его зовут Йоичи, и вчера мне позвонили с требованиями выкупа.

Она рассказала, как поняла, что забеременела, и после их расставания уехала к своей матери и жила с ней, пока та не умерла. Хидеко всегда боялась остаться одна, и мысль о ребенке стала для нее идеей-фикс, а Сората показался отличным кандидатом на роль ничего не подозревающего отца. Она мечтала, чтобы их ребенок перенял все лучшее от него, и его судьба не сложится так печально, как ее собственная. Выросшая с вечно больной одинокой матерью, она хотела иметь рядом человека, который любил бы ее безраздельно, просто за то, что она есть.

Так у нее появился крохотный малыш Йоичи.

– Я вышла замуж за простого мужчину, не богатого и не красивого. Но он позволил мне иметь семью, как у всех других людей. Я, наверное, кажусь вам жалкой, но я правда была счастлива, а Нобу принял моего сына, как своего. Они иногда ссорились, но Йоичи скоро будет четырнадцать, трудный возраст. Я делала все, чтобы им обоим было хорошо в нашем доме.

Хидеко не сразу заметила пропажу ребенка. Он и до этого задерживался после школы, а она работала в смену и в тот день уходила в ночную. Ее муж рано лег спать и не видел, в котором часу Йоичи вернулся домой. Как выяснилось утром, он не возвращался.

– Сколько они просят?

Хидеко назвала сумму, и Сората нахмурился. Она была внушительной, едва ли женщина, честно зарабатывающая себе на кусок хлеба, смогла бы собрать такую за короткий срок. А Кимура мог, причем хоть прямо сейчас.

Это заставляло думать, что либо ребенка не планировали возвращать, либо имя его настоящего отца, а также его платежеспособность им были хорошо известны.

– Все будет в порядке, – сказал он. – Мы подготовим необходимую сумму, не переживайте.

Она прижала ладонь ко рту и вздохнула.

– Вы ведь ни разу не вспомнили обо мне за эти годы? Не бойтесь меня обидеть.

– А вы? Вы обо мне вспоминали?

– Каждый день с тех пор, как Йоичи перешел в среднюю школу. Вы не представляете, как сильно он похож на вас.

Она достала из кошелька фото и положила на столик. Сората вздрогнул, когда увидел свое совсем юное лицо на цветной карточке. С первого взгляда между ними не было ни единого отличия, и лишь через несколько секунд становилась заметна разница. И чем дольше Сората смотрел, тем больше убеждался, что ошибки быть не может. Йоичи его сын, его плоть и кровь.

– Я не хотела, чтобы вы узнали об этом так, – сказала Хидеко. – Если честно, я не хотела, чтобы вы вообще когда-нибудь узнали. Но у меня не осталось выбора.

Сората смотрел на фото, и изображение на нем становилось все более мутным. Он моргнул, с удивлением отмечая, что глаза наполнены слезами.

У него есть сын. Сын. У него.

Он не знал, что еще сказать, и Хидеко внезапно упала перед ним на колени.

– Пожалуйста, спасите моего ребенка! Спасите моего сына! Я все верну, я заработаю и верну деньги. Только не дайте ему умереть…

Она распласталась на полу, и ее спину сотрясали беззвучные рыдания. Сората опустился рядом на колени и тронул за плечо.

– Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы он вернулся домой.

Хидеко уже ушла, а Сората все продолжал сидеть в гостиной. Крутил в руке стакан с водой, трогал пальцем едва заметный след дешевой губной помады – темная вишня. Пятнадцать лет назад она не позволила бы себе такой оттенок, а сейчас он казался жалкой попыткой удержать образ жизни, которая уже не станет прежней.

– Я могу войти?

Генри прислонился к косяку и заглянул в комнату. Сората поднял голову и рассеянно кивнул.

– Ты еще спрашиваешь, – глухо отозвался он, подпирая щеку рукой. Чуть повысил голос: – Заходи, Генри, не стой там.

Макалистер приблизился, посмотрел на него и, что-то почувствовав, не стал сразу задавать вопросы. В воздухе витало нечто зловещее, давящее, то, что неподъемным грузом лежало у Сораты на плечах. Он не мог выпрямиться от этой тяжести.

– Расскажешь?

– Куда я денусь? – Сората вздохнул и отставил стакан. Хидеко была все еще красивой, хотя жизнь в безденежье неминуемо сказалась на ее внешности. И эта несуразная дешевая помада ей очень шла. – Тебе вкратце или подробно?