Стажер магического сыска 2 (СИ) - Blinddog Alexander

— Что вы, сударыня, я бы и рад просто так пройтись по парку, подышать осенью, да дела-дела. Вот сегодня вызвали в больницу для душевно больных, просят консультацию по одной пациентке.

— Значит, спешите по делу, — кивнула Анна. — Ну что же, не смею задерживать.

— Полно вам, разве это задержка? Наоборот рад, что встретил вас. — Петр Сергеевич привычно подкрутил ус. — Считай, день не зря прожит.

— Да вы, оказывается, умелый льстец. — Анна прищурилась. — А так и не скажешь.

— Говорю только правду! — Чигвинцев прижал руку к груди. — Я так вижу вы с цветами, видимо встречались с поклонником?

— О нет, это для моей подруги. — Анна взглянула на ромашки. — Она, к сожалению, больна и находится в стенах скорбного дома. Вот выдался выходной, решила её навестить.

— Так нам еще и по пути, воистину сегодня чудесный день! — обрадовался лекарь.

— Видимо так.

— Что ж, тогда позвольте предложить вам руку и сделаем вид, будто это все же прогулка двух замечательных людей, — предложил Петр Сергеевич и тут же насторожился. — Конечно, если вы не против.

— Я не против. — Анна взяла его под руку.

Снег полностью исчез. Из небольших лужиц воробьи пили воду. По небу плыли белые облака, обещая погожий день и в целом все было не так уж плохо. Но тут вдали задребезжал свисток городового и Анна резко оглянулась, готовая поспешить на помощь.

— Анна Витольдовна, вы же сегодня выходная, хоть на день забудьте о работе, — тут же произнес на ухо Чигвинцев. — Лучше расскажите, любите ли вы осень, так, как люблю ее я.

Обернувшись к нему, она одарила его спокойным взглядом и согласно кивнула. Что ж, полиция и впрямь покамест обойдется без неё.

— Да, пожалуй, мне нравится осень, — осторожно поддержала она разговор, и лекарь расцвел белозубой улыбкой.

Ведя непринужденную беседу о погоде и природе, они дошли до больницы. Желтые стены издали виднелись среди черных росчерков деревьев, скинувших листья.

Этот тревожный неприятный цвет заставлял прохожих обходить данное место стороной. Дом скорби пугал людей, пожалуй, больше, чем тюремное заключение.

Анна и Петр Сергеевич шагали по дорожке ведущей к главным дверям. По поводу погожего дня некоторых больных вывели на прогулку. Несчастные осунувшиеся люди, одетые в одинаковые телогрейки, бродили среди кустов под присмотром сестер милосердия. Один мужчина, уже совсем пожилой, стоял обняв ствол карагача и что-то шептал ему, будто доверяя тайны. Другой, сев прямиком на брусчатку, что-то собирал в ладошку, копаясь в грязи, и имея при этом столь серьезный вид, словно как минимум читал лекцию на кафедре университета.

— Ванечка, Ванечка, вставай, не надо так, Ванечка, — увещевала его сестра милосердия пытаясь заставить встать. — Идем, Ванечка, я тебе другое место покажу, там забавнее.

Ванечка хмуро взглянул на девушку в темном платье и белом переднике, отмеченном алым крестом, чуть подумал и кивнув пополз прочь.

— Все же как интересно устроен человек, — заговорил лекарь. — Еще вчера он, скажем, важный чиновник. А на другой день не разумнее дитя. А все потому, что нечто в нем, в человеке, надламывается. И это не орган и не кость, это столь тонкое и незримое, что недоступно даже лекарям, ведь магия может излечить тело. Но увы, не может излечить душу.

— И все же вы идете на консультацию к пациенту с душевной травмой, хотя знаете, что не сумеете ему помочь? — уточнила Анна.

— Как знать, как знать. Я не исключаю, что однажды найду подход и к таким больным, и тогда этот мир изменится. — Чигвинцев подкрутил ус. — Впрочем, не переживайте, Анна Витольдовна, я уверен, что ваша подруга скоро пойдет на поправку.

— Дай-то бог, — отозвалась Анна и первой вошла в здание больницы.

Заметив пришедших, к ним поспешила дежурная сестра.

— День добрый, — обратилась к ней Анна. — Я бы хотела навестить Елизавету Михайловну Шмит, если это возможно.

— Да, конечно, Лизонька из тихих будет, я вас к ней провожу, — кивнула сестра и повернувшись к Чигвинцеву поинтересовалась: — Вы вместе?

— Желал бы того, но нет, я лекарь, Петр Сергеевич Чигвинцев, меня просили приехать на консультацию.

— Тогда вам к главврачу надо, это вверх по лестнице, второй этаж, первая дверь направо. Найдёте?

— Само собой, — заверил лекарь и повернувшись к Анне добавил: — Был рад встрече и прогулке. Предлагаю как-нибудь повторить.

— Все может быть, — ушла от прямого ответа та. — До свидания, Пётр Сергеевич.

— До свидания, Анна Витольдовна.

Распрощавшись Анна в сопровождении сестры милосердия двинулась по коридору. Двери в палаты были открыты и там за порогом виднелись несчастные люди, сломанные души, потерявшие связь с этим миром.

У последней двери сестра остановилась и приоткрыв её, пустила вперед Анну:

— Вы не бойтесь, Лизонька только лежит, да завязками играет. Совсем как дитя.

— Я ей цветы принесла, — прошептала Анна, глядя на давнюю подругу.

— Давайте я их в воду поставлю. Лизонька рада будет.

— Она понимает? — удивилась Анна.

— Каждый из них что-то да понимает, — улыбнулась сестра и исчезла за дверью, оставив Анну наедине с Елизаветой.

От бывшей красавицы, губернаторской дочки, остались разве что глаза. Белокурые локоны коротко обстригли, щеки впали, нос заострился. Взгляд метался по комнате, точно пытаясь уследить за кем-то недоступным взору. Анна нервно огляделась, но ничего не приметила. Осторожно опустившись на край стула, она поприветствовала подругу и замолчала.

Лиза же в свою очередь будто почуяла гостью. На миг она замерла, взглянув прямо на Анну, а затем, выудив из-под сорочки какой-то кругляш с бусинами, принялась щелкать по нему ногтями.

Клац. Клац. Клац. Анне захотелось уйти, но вместо этого она заставила себя встать и подойти ближе. Лиза тут же замерла и протянув ей подвеску замычала.

— Что там у тебя, Лизонька? — шепотом спросила Анна. — Игрушка?

— ММММММыыыыы, — отозвалась та и дернула за веревку так, что та едва не порвалась, потянулась к Анне.

— Да-да, я сейчас погляжу. — Анна чуть наклонилась и увидела, что это амулет.

На деревянной кругляшке был рисунок, напоминающий перечеркнутые наискосок вилы. Но стоило Анне протянуть руку, чтобы рассмотреть вещицу поближе, как Лиза резко откинулась назад и зашипев на нее отвернулась.

Анна отпрянула, готовая бежать, но в этот момент дверь отворилась и в палату вошла приведшая ее сестра с вазой, в которой теперь стояли ромашки. Следом зашел незнакомый врач в сопровождении Чигвинцева.

— Вот так дела, — сверкнул улыбкой Петр Сергеевич. — Оказывается, мы здесь ради одного и того же человека, совпадение? Не думаю.

Анна натянуто улыбнулась и отошла обратно к стулу.

— Вот, Петр Сергеевич, сами видите, какая ситуация. Девица подверглась сильным переживаниям и с тех пор все больше лежит и бездействует, на контакт не идет.

— Что ж, давайте посмотрим, чем я могу помочь. — Чигвинцев стал серьезен. — Если вас не затруднит, то мне легче работается один на один с пациентом.

— Да, конечно, как вам будет угодно, — согласился доктор, выходя из палаты.

Однако Анна замешкалась:

— Петр Сергеевич, понимаю, что это не в ваших правилах, но позвольте мне остаться. Отчего-то мне кажется, что мое присутствие ей в радость.

Лекарь на миг замешкался, но все же кивнул.

Повернувшись к Анне спиной, он встал возле кровати Лизы, совсем так же, как вчера господин Чигвинцев стоял подле трупа Мельникова в морге. Он возвел руки и Анна прищурившись увидела свечение, исходящее из его ладоней. Петр Сергеевич провел ладонями над притихшей Лизой назад и вперед, задержался подле головы. Вдруг в оконном стекле Анна заметила, как Петр Сергеевич изменился в лице. Всего лишь на мгновение черты его исказились, будто он увидел нечто неприятное, противное глазу. Но в следующий миг черты его вновь стали спокойными и он продолжил манипуляции с магией.

Однако эта перемена отчего-то зацепила Анну, заставляя задуматься о том, что же такого почувствовал лекарь в несчастной девушке.