Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович

Энди не вмешивался, лишь молча наблюдал. Да и вряд ли он мог сказать что-то, способное успокоить доктора.

— Ладно, — через несколько минут истерика улеглась. Алан остановился возле Себастьяна и развернулся к камере. — На сегодня закончим, Энди. Теперь мне надо подумать. Сохрани все записи интервью и скинь мне на почту. После, можешь быть свободен, — Саммерс кивнул. — Увидимся завтра.

— До встречи, док. Не загоняй себя.

В ответ Алан лишь отмахнулся и устало рухнул в кресло. Андрас немного помедлил, но сделал, как ему велели — сохранил записи с разных камер, объединил их в одну папку и отправил архив на электронный ящик Саммерса. Осмотрев на прощание тесное помещение операторской, Энди вздохнул, вяло промямлил: «Сладких снов, ребятки», — закрыл комнату и зашагал по серому коридору Центра.

Андрас шел, слушая звук собственных шагов, но слышал настоящую барабанную какофонию — так оглушительно колотилось сердце.

Глава 6. Манцинелловое дерево

Времени не хватало. По крайней мере, так виделось Себастьяну. Он не находил себе места: с трудом смог уснуть минувшей ночью, вспоминая разговор с Кристофом и удивительные данные русской девочки, переживал, что рейс задержат или вовсе отменят, сомневался в надежности старика, который мог с легкостью проболтаться о невероятном скане. Было так много различных «если», что надоедливая хроническая мигрень, чьи приступы уже давно ушли в прошлое, вновь заявила о себе, разрывая черепную коробку Майера режущими импульсами. Марта могла бы его поддержать, но сама испытывала нечто подобное, и любое ее слово, произнесенное с надеждой утешить и приободрить, лишь подогревало панику Бастиана.

В 9:17 утра двадцать шестого февраля 2027 года Изобретатель и его давняя подруга сели на самолет до Москвы. Рейс не задержали и не отменили, все прошло как нельзя лучше. Мягкий взлет, два часа полета, плавная посадка, быстрый таможенный контроль — и Себастьян Майер оказался внутри огромного комплекса одного из крупнейших аэропортов России.

— Пойдем сюда, — Марта схватила его свободной рукой. Другой она катила небольшой походный чемоданчик.

— Куда? — Бастиан активно вертел головой, тщетно пытаясь сообразить, в каком направлении следует двигаться. — Куда ты меня тащишь?

— Нам нужны деньги. Местные деньги. Где-то здесь должен быть обменный пункт.

Пластиковые колесики багажа Марты мерно шуршали по гладкому полу. Успокаивающий звук. И такой родной. За последние десять лет Себастьян привык к частым перелетам, привык к аэропортам с их блестящими стенами и панорамными окнами, к незнакомой речи, к ярким вывескам. И к звуку этих маленьких колесиков.

— Вот здесь. Подожди.

Она оставила Майера в стороне, подошла к обменному терминалу, который через мгновение с готовностью проглотил банковскую карту, задумчиво прикоснулась к экрану и приняла совершенно озадаченный вид.

— Что-то не так? — темное предчувствие сдавило горло. — Карта не работает? Боже, может у тебя есть…

— Погоди, — осадила его Марта. — Я не понимаю. Не могу понять, что здесь написано.

— Ты же говорила, что знаешь русский.

— Ага, а еще я говорила, что учила его когда-то давно, — она раздраженно тряхнула головой. — Какого черта?! Здесь же должна быть функция смены языка.

— Марта, — вкрадчиво произнес Себастьян. Он уже стоял рядом с ней и рассматривал экран терминала поверх ее плеча. — Вот же флажок. Ни о чем не говорит?

Майер прикоснулся к миниатюрному триколору, и тут же выскочило меню выбора языка. Марта одарила Бастиана отсутствующим взглядом, сдавленно хмыкнула себе под нос, что-то невнятно пробурчав, и выбрала строчку, в которой значилось «Deutsch». Спустя несколько секунд, банкомат послушно отсчитал несколько свежих купюр российской валюты.

— Вчера вечером я посмотрела детские дома в районе Коломны. Их несколько, штуки три-четыре. В самом городе один.

— Начнем с больницы, как и планировали. Там должны знать, откуда девочка.

— Да, но…

— Что?

Она была чем-то встревожена. Бастиан видел, как Марта затравленно озирается, как бегает ее взгляд, словно известная только ей опасность притаилась где-то совсем рядом.

— Помни, где мы находимся, Бастиан. Мы не в Европе или Штатах, не в Японии. Тут нам вряд ли будут рады.

— Не понимаю, чем ты так озабочена. Пока что все идет хорошо.

— Да, — ее рука машинально теребила потертую ручку чемодана. — Слишком хорошо, я бы сказала. У меня плохое предчувствие.

— Мы справимся. И домой без нее не вернемся.

Марта лишь рассеянно кивнула. Она вновь повела его за собой, в ту сторону, что обозначалась главным выходом к автобусным остановкам.

— В сети мало данных о России, — мимоходом произнесла она. — То есть, информации то полно, но какой-то… несущественной. Я пыталась спланировать маршрут до Коломны, и это оказалось непросто. Нам нужен автобус под номером 999.

— Их тут настолько много?

— Что? — она удивленно воззрилась на Себастьяна, будто не понимая слов. — А, нет. Не думаю. Не знаю.

Автоматические двери открылись. Россия встретила иностранцев ледяным ветром и крупными хлопьями снега. Это не Цюрих, далеко не он. Зима на этих землях царила вовсю, еще даже не планируя уступать место весне. Но Себастьян и Марта знали, куда ведет их путь, и были к этому готовы. По крайней мере, они так думали.

Автобусная остановка находилась недалеко от входа в аэропорт, но транспорт никто не ожидал. Скромная пластиковая будка, обшитая органическим стеклом и слабо защищенная от ветра, уныло покоилась прямо на узком тротуаре. Марта поспешно забежала под крышу, зябко кутаясь в толстое черное пальто.

— Черт, холодно, — Себастьян опустил дорожную сумку и принялся стряхивать снег с одежды. — Долго ждать автобус?

— Без понятия.

— Замечательно.

Снежная пелена скрыла мир. Остались только он, она и эта хлипкая остановочная кабинка.

— Так и… — неуверенно начал Майер. — Ты говорила про Цюрих. Про людей. Я заметил кое-что…

— Да не может быть, — язвительно вставила Марта.

— Какие у тебя мысли то? Что-то случилось?

— Да, Бастиан. Случилось, — ответила она. — Мы изобрели НСГМ.

— Что ты имеешь в виду?

— Мир меняется. Уже изменился. И как-то слишком… резко и грубо.

— Разве это плохо? Ты посмотри вокруг, — он указал куда-то вбок, но тут же осекся. — Не буквально, но все же. Сколько всего нового, невероятного. Мы вновь смотрим в небо Марта, смотрим в ночное небо и видим далекие звезды, изучаем вопросы мироздания, постигаем себя. Мы перестали пялиться в экраны смартфонов, глумиться и завидовать…

Он подготовил эту речь. Но женщина готовилась лучше.

— Если ты скажешь, что думал о человечестве, изобретая сканер — я тебя прокляну. Не надо лицемерить, Бастиан, незачем, — он хотел возразить, но Марта ему не дала. — Твои выводы основаны на чем? М? На статьях в научных журналах? На новостных лентах, которые ты время от времени смотришь? На разговорах наших коллег? Так вот, знай же, — Марта ткнула пальцем ему в лицо. — Все не так. Далеко не так. Людей мешают с дерьмом, тыкая плохим сканом. Их выбрасывают на улицу, как мусор, используют, как рабов, как челядь.

— Это все…

— Я не закончила, Бастиан, дай договорить. Уж если ты начал этот разговор, то позволь мне высказаться, — в ответ он лишь коротко кивнул. — Раньше, лет шесть назад, я тоже думала, как ты. Мне казалось, что мы с нашим изобретением наконец-то вывели общество из той ужасной стагнации, что длилась полвека. Мы словно увеличили энтропию, сломали нелепую моду на популярность и потребление, — она склонила голову и медленно прошептала:- Сделали невозможное.

Себастьян внимательно слушал.

— Помнишь всех тех, кто смеялся над нами когда-то? Кто крутил у виска во время твоих выступлений, а потом выходил на сцену и начинал говорить о новых способах записи и считывания информации, которые, подумайте только, позволяли хранить еще больше файлов на планшетах и лаптопах? — ее глаза блеснули гневом. — Боже, как я их ненавидела. Не понимала, как ты выносил все это, как мог, и где брал столько стойкости…