Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Ффорде Джаспер

– Морские беспозвоночные? – откликнулся Лондэн. – Где же джемпер твоей матушки, связанный для кальмара? Выходит, мы на целом состоянии сидим!

– Неужели вы не можете вести себя серьезнее? – с отвращением фыркнула Глория. – Если выпадете из обоймы, о вас все забудут, ясно?

– Ясно, забудут так забудут, – ответила я. – Лонди, что скажешь?

– Конечно забудут, Чет.

Мы лукаво посмотрели на Глорию, и она расхохоталась. Глория вообще-то неплохая тетка, если суметь ее к себе расположить. Уилбур воспользовался возможностью рассказать нам побольше о своей новой замечательной работе и, как только его жена замолчала, вступил в разговор.

– Теперь я получаю двадцать тысяч фунтов, и машину, и хороший пенсионный пакет! Я могу уйти на пенсию в пятьдесят пять, и мне все равно будут выплачивать две трети зарплаты! А что сулит вам ТИПА-пенсионный фонд?

– Копейки, Уилбур, ты же знаешь.

Вошла копия Уилбура, только чуть поменьше и побледнее.

– Привет, Четверг.

– Привет, Орвилл. Как ухо?

– Да все то же. Что ты говорил об уходе на пенсию в пятьдесят пять, Уилл?

За разговором о пенсии меня позабыли. Шарлотта, жена Орвилла, тоже приоделась в стиле Четверг Нонетот. Они с Глорией тут же завели бесконечный разговор о том, какие кожаные ботинки, закрывающие или открывающие щиколотку, больше в стиле Четверг Нонетот и можно ли чуть подчеркнуть линию века контурным карандашом. Как обычно, Шарлотта соглашалась с Глорией – она вообще со всеми всегда и во всем соглашалась. Она была на редкость приветлива, но только лучше не садиться с ней в лифт, а то замучает тебя своей любезностью до смерти.

Мы оставили их, и я вошла в гостиную, ловко поймав за руку моего старшего братца Джоффи, который надеялся, как и все тридцать пять лет нашего общения, отвесить мне звонкий подзатыльник. Я выкрутила ему руку полунельсоном и ткнула носом в дверь – он и понять не успел, что происходит.

– Привет, Джофф, – сказала я. – Стареешь?

Отпущенный на свободу, он расхохотался, выпятил челюсть, поправил жесткий воротничок и крепко обнял меня, одновременно протянув руку Лондэну. Тот, предварительно убедившись, что Джоффи не спрятал в ней пищащей игрушки, как частенько бывало, сердечно пожал ее.

– Ну, как жизнь, мистер и миссис Дурынды?

– Все в порядке, Джофф. А ты как?

– Не так чтоб очень, Чет. Церковь Всемирного Стандартного Божества на грани раскола.

– Не может быть! – воскликнула я, как можно убедительнее изобразив удивление и тревогу.

– Боюсь, что так. Новая церковь Всемирного Стандартного Правого Божества отделилась от нас из-за непримиримых разногласий по поводу того, в каком направлении пускать по рукам поднос для пожертвований.

– Еще один раскол? Уже третий за неделю!

– Четвертый, – поправил Джофф. – А сегодня только вторник. Объединение стандартизированных пробаптистов с монахинями каких-то методистских и лютеранских орденов распалось вчера на две подгруппы. Скоро, – мрачно добавил он, – священников не хватит на эти осколки. Мне и так приходится обслуживать с десяток различных отколовшихся церквей каждую неделю. Я часто забываю, в какой церкви нахожусь в данный момент, а, сами понимаете, прочитать по ошибке проповедь для церкви Не Воспринявших Обетование Вечной Жизни перед братьями-идолопоклонниками святого Звлкикса Потребителя было бы весьма неловко. Мама на кухне. Как думаешь, папа появится?

Я не знала и так и сказала ему. На какое-то мгновение он пал духом, затем предложил:

– Может, придешь и выступишь на будущей неделе как профессионал на моем шоу «Дез Ар Модерн де Суиндон»?

– Кто, я?

– Ну, ты же у нас вроде знаменитость и моя сестра. Ладно?

– Хорошо.

Он весело подергал меня за ухо, и мы вошли в кухню.

– Привет, ма!

Мама суетилась вокруг волованов с курятиной. По какому-то капризу судьбы ее выпечка не совсем сгорела и выглядела вполне аппетитно, и это повергло маму в панику. Обычно ее попытки что-нибудь приготовить имели последствия, равносильные падению Тунгусского метеорита.

– Привет, Четверг, привет, Лондэн, не передашь мне ту миску?

Лондэн передал миску, пытаясь догадаться, что в ней.

– Здравствуйте, миссис Нонетот.

– Зови меня Среда, Лондэн, ты ведь теперь член семьи.

Она улыбнулась и хихикнула.

– Папа просил передать тебе привет, – быстро выложила я, пока она не заворковалась до полного самозабвения. – Я виделась с ним сегодня.

Мама оставила свои безумные кулинарные опыты и на мгновение задумалась – наверное, представляла себе, как горячо будет обнимать своего устраненного мужа. Полагаю, это большое потрясение – проснуться утром и узнать, что твоего супруга никогда и на свете не было. Затем она внезапно воскликнула:

– ДХ-82, брысь!

Это относилось к маленькому тасманийскому волку, который обнюхивал остатки курицы на краю стола.

– Разбойник! – ругнулась она.

Тасволк с сокрушенным видом сел на подстилочку у плиты и уставился на свои лапы.

– Я этого тилацина [10] когда-то спасла, – объяснила мама. – Он был лабораторным животным. Выкуривал по сорок сигарет в день, пока не сбежал. Я кучу денег трачу на никотиновые пластыри. Так, ДХ-82?

Маленький абориген Тасмании, воссозданный с помощью генной инженерии, поднял взгляд и покачал головой. Несмотря на отдаленное сходство с собаками, эти зверьки приходились родственниками скорее кенгуру, чем лабрадорам. Всегда ждешь, что он вот-вот завиляет хвостом, залает или принесет палку, но ему это и в голову не приходит. Вот только крадет еду и как одержимый ловит собственный хвост, а в остальном на собаку вроде бы и не похож.

– Мне очень не хватает папы, понимаешь, – задумчиво сказала мама. – Как…

Послышался громкий хлопок, свет замигал и мимо кухонного окна что-то пролетело.

– Что это было? – спросила мама.

– Думаю, – мрачно ответил Лондэн, – тетя Полли.

Мы нашли ее в огороде. Облаченная в вакуумный резиновый костюм, предназначенный смягчить падение, но не справившийся с задачей, она прижимала платочек к разбитому носу.

– Господи! – воскликнула мама. – С тобой все в порядке?

– Как никогда! – ответила тетя, глядя на воткнутый в землю колышек, затем крикнула: – Семьдесят пять ярдов!

– Отлично! – послышался голос с другого конца сада.

Мы обернулись и увидели дядю Майкрофта, который сверялся с бумажкой из своей папки, стоя возле окутанного дымом «фольксвагена» с откидным верхом.

– Катапульта для автомобильных кресел на случай аварии, – объяснила Полли, – вместе с самонадувающимся резиновым костюмом для смягчения падения. Дерни за веревочку – бац! – и летишь. Конечно, это пробный вариант.

– Понятно.

Мы помогли ей встать, и тетушка потрусила прочь, явно не слишком пострадав в процессе испытаний.

– Значит, Майкрофт все еще изобретает? – сказала я, когда мы вернулись на кухню и увидели, что ДХ-82 сожрал все волованы, второе и изрядную часть пудинга.

– ДХ! – рявкнула мама на виноватого и очень раздувшегося волка. – Ах ты мерзавец! И чем я буду теперь кормить гостей?

– А как насчет котлеток из тилацина? – предложил Лондэн.

Я пихнула его локтем в бок, а мама сделала вид, что ничего не слышала.

Лондэн закатал рукава и принялся обшаривать кухню в поисках чего-нибудь, что можно приготовить быстро и просто. Это оказалось нелегко: все шкафчики были забиты банками с консервированными грушами.

– А нет ли у вас чего-нибудь, кроме консервированных фруктов, миссис… то есть Среда?

Мама перестала укорять ДХ-82, и тот, обожравшись, заснул.

– Нет, – призналась моя родительница. – Мне в магазине сказали, что грядет дефицит фруктов, вот я и скупила весь запас.

Я подошла к лаборатории Майкрофта, постучала и, не услышав ответа, вошла. Обычно лаборатория напоминала пещеру Аладдина: хаос, свалка приборов, бумаг, аспидных досок и булькающих реторт. Обитель беспорядка, из которой навек изгнана аккуратность. Но сегодня все выглядело по-другому. Все машины были разобраны, аккуратно сложены и снабжены бирочками. Сам Майкрофт, очевидно закончив испытания катапульты, сейчас рассматривал какой-то маленький бронзовый предмет. Когда я окликнула его по имени, он подскочил от неожиданности, но, увидев меня, тут же успокоился.