Попаданец. Чужая империя (СИ) - Грошев Григорий

— Нет, — пожал я плечами. — Спать пошёл. Они там сами говорили. Но Иван ушёл — это факт.

Помолчали. Я отхлебнул чая и увидел, что синий столбик немножко восстанавливается. Сделал большой глоток. Ты смотри, точно! Надо узнать рецепт.

— Ты теперь в семье, брат, — вдруг сказал смугляк с улыбкой. — Правильно, что ушёл этот Иван. Наших он бил. Чурками звал. А какие мы чурки?

— Полностью согласен.

— Покажешь себя хорошо — будешь нашим, — закончил смугляк. — Поднимешься. Ты говоришь красиво, можешь торговать. Директором можешь стать! Нам в семье нужны русские.

— Всегда мечтал, — сыронизировал я. Но Азад этого не понял.

— Только надо сначала деньгу сколотить, — сказал он. — А дальше поможем. Ну, пошли. Я вот торгую плохо. Малый доход имею. И на тачкаря знаешь, сколько трачу?

Несколько следующих суток напоминали день сурка. Пробуждение, лепёшка с чаем, бесконечные заезды с тачкой. Ужин. Один раз Азад в обед помыл здоровенный арбуз. Обожаю эту ягоду! Или фрукт. Но был и побочный эффект: арбуз обладает мочегонным эффектом, но во время работы справлять нужду просто негде.

На шестой день мне представилась возможность отличиться. И кардинально поменять судьбу бомжа — который уже по счёту раз.

Глава 20. Взлёт по карьерной лестнице

Жизнь будущего медика наполнена поразительными открытиями. Значительная их часть касается человеческой глупости. Часто, очень часто безобидные шалости заканчиваются телесными повреждениями. И даже летальным исходом! Не подумайте, я не пытаюсь казаться старше и умнее. Четвёртый курс медфака — это всё же студенчество, а не взрослая жизнь.

Но что есть, то есть. Я не только о прыжках щучкой в водоём. Это — классика. Прыгнул, сломал шею, друзья повредили спинной мозг. Здравствуй, инвалидное кресло (это в лучшем случае) или койка с сиделкой. Я говорю не только про подъёмы по водосточной трубе на пятый этаж. Паркур. Эти глупости, по крайней мере, прогнозируемы. Редкий трюкач доберётся до середины полосы препятствий…

Бывало круче. Если бы я не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, что человек способен самому себе вскрыть грудную клетку. Случайно. Углошлифовальным станком, в народе — болгаркой. Пациент дышал, и мы хорошо это видели — лёгкие раскрывались и закрывались. Сердечная деятельность тоже была в норме. Мы видели, как самая натруженная в теле мышца сокращается.

Если любопытно, пациент не только выжил, но и в целом пострадал незначительно. Разрез болгаркой оказался ювелирным! Ни один внутренний орган не пострадал… Кроме моей психики. Ещё один гражданин случайно сел на арматуру. Он поставил на неё ведро и взгромоздился сверху.

Ну что может пойти не так? Дело было на какой-то стройке. Прибывшие по вызову спасатели долго иронизировали. «Нашампурил». «Заармировался». «Сросся со стройкой». Эти весёлые ребята, недолго думая, отпилили арматуру. А сечение у неё было значительным, 12 или 16 миллиметров!

Хирург Александр Михайлович чертыхался, извлекая из ягодичной мышцы несчастного этот посторонний предмет. Лечение отняло несколько недель, был риск сепсиса. К чему я всё это рассказываю? Да так, на нерусском рынке стал свидетелем… Несчастного случая. Через несколько дней моей работы тачкарём Азад меня уже не сопровождал.

Я и так прекрасно запомнил, куда и сколько грузить товаров. Письменный учёт здесь никто не вёл, всё на доверии. А что бывает с теми, кто его нарушил, мне уже довелось узреть лично. Идти вперёд, аки мулу, было скучно, и я глазел по сторонам. И вот, возле одной из палаток, где продавали колбасы, я увидел страшную картину.

Мужчина кавказской внешности сидел на каком-то табурете и кушал свой товар. Как по мне, это хорошая реклама продукта. Вот только резал сыровяленую (или сырокопчёную?) колбасу он прямо на собственной ляжке. В моменте длинный нож соскочил — и самым нелепым образом воткнулся в бедро. Глубоко вошёл, как у нас говорят — к дождю. Я инстинктивно бросился к пострадавшему, но тут он совершил вторую ошибку. Резко извлёк клинок из раны.

— Уааа! — прокричал он, как ребёнок.

— Ааа! — ответил я, уворачиваясь от фонтанчика.

Торговец начал метаться на месте, тем самым повышая уровень кровяного давления. Красная жидкость хлынула из бедренной артерии. Фонтан был средним по интенсивности, а значит, повреждение было не столь уж сильным. Но если подвигаться в таком состоянии…

— Стой! — заорал я. — Сядь!

— Уаа! — кричал он с акцентом. — Умыраю!

— Ложись! — ответил, а сам пытался зажать рану рукой.

— Так стой, сяд или ляж? — спросил пострадавший обиженным голосом.

Почему-то стало смешно, я чуть не заржал. Нервы. С огромным трудом мне удалось уложить пострадавшего. Начал вытаскивать у кавказца ремень и наткнулся на яростное сопротивление.

— Што тварыш? — спросил он. — Я нэ такой!

— Жгут наложить! — ответил я, теряя терпение.

Он кивнул, хотя едва ли понимал, о чём речь. Ремень я застегнул как можно ближе к паху. Едва бедренная артерия была зажата, кровь почти перестала течь. Я наложил повязку из подручных материалов, разорвав какие-то полотенца. Оценил диаметр лужицы. Сантиметров пятьдесят, а значит, крови он потерял до литра. Вовремя я успел! А что дальше? Где тут скорая помощь? Где больницы?

— Где врач? — спросил я пациента.

Вокруг нас уже собралась толпа сочувствующих. Будто в Вавилоне, люди говорили на самых разных языках. Что-то бурно обсуждали, задавали вопросы больному. Один представитель толпы даже хотел снять жгут и заглянуть под повязку. Получил от меня по рукам.

— Позатыкали едальники! — рявкнул я. Толпа послушно смолкла. — Где тут врач? Где больница? Рана серьёзная.

— Туда, брат, — махнул рукой один.

— Ага, — прошептал больной. — Туда.

Удивительно, но никто не пришёл на помощь. Словно это моя забота — спасать пациента, который резал на собственном бедре колбасу. Я быстро снял со своей тачки коробки с томатами (сегодня в меню тачкаря были именно они). Помог усесться больному и побежал вперёд. Тряпки на бедре горца стали бордовыми от крови.

Увы, ни одна артерия сама по себе не заживёт. Хуже того, в рану может попасть воздух. Длительное наложение жгута опасно так же, как и его полное отсутствие. Нужна довольно сложная операция, чаще всего — переливание крови. Восстановить сосуды может только специалист с высокой квалификацией. Сосудистый хирург.

— Доктор где? — спросил я пациента.

Тот лишь неопределённо махнул рукой. Я бежал и бежал. Обеденное время, поэтому людей на рынке было не так много. Базар же был огромен. У меня не оказалось возможности прогуляться по его бескрайним просторам и оценить ассортимент. Но сейчас, во время этой безумной гонки, мне в глаза бросилось несколько капитальных зданий в глубине.

Одно из них оказалось многоэтажным. Видимо, туда и показывал своей дрожащей рукой пострадавший. Он хотел встать и двигаться самостоятельно, и только нецензурная лексика удержала его на тележке. Вот уж, русский матерный, интернациональный язык! Все его понимали.

— Как тебя зовут? — спросил я, задыхаясь от напряжения.

— Мыгел, — ответил он. — А ты?

— Семён…

И никто, никто не помогал. Хотя было очевидно, что я задыхаюсь от усталости. Наконец, мы приблизились к зданию. На нулевом этаже гордо реяли буквы — Амбулатория. Во дела! Тут и поликлиника есть? По пандусу я вкатил тележку внутрь. Ни приёмного покоя, ни дежурных, ни администратора. Никого.

Мигель продолжал корчиться на тележке. Он качал пострадавшую ногу. Если не считать его стонов, то внутри — тишина. По чистоте амбулатория заметно уступала стойлу, месту для отдыха грузчиков. Неужели она тут для вида?

— Помогите! — крикнул я.

— Памагы! — заорал Мигель.

Тишина в ответ. Я уже хотел самостоятельно пробежаться по кабинетам и найти какие-то инструменты и материалы для помощи. От наложения жгута прошло уже добрых двадцать минут. Время я не посмотрел, потому как и часы у меня отсутствовали. А долгое перекрытие кровеносных сосудов ведёт к омертвению тканей.