Подобие жизни (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка"

— Ты прав, нужно. Не уверен, что я помню название правильно. Но вроде бы «Бог здесь не живёт».

Глава 18

Огненно-рыжий стройный мужчина в дорогом костюме, облокотившись на камин, ронял слова, словно булыжники:

— Он едва не погиб. Семья… да что семья! Общество могло лишиться замечательного человека. Вы знаете, что он прекрасный аналитик? Если учесть, что к этому прилагаются живой ум и усидчивость, Трофим может стать блестящим учёным, который значительно облегчит жизнь человечеству. Возможно, уже бы стал, если бы не эта детская мечта о полиции. Одно радует — после случившегося он, наконец, возьмётся за ум. Только из-за этого я не требую внутреннего расследования и не прекращаю финансирование Управления. К сожалению, помочь с сохранением отдела я не могу. Да и не хочу, так как согласен с остальными инвесторами — содержать штат из тридцати одного сотрудника ради преступлений, совершаемых раз в полгода, нецелесообразно. Это можно перепоручить другим отделам. Но не волнуйтесь — увольнять людей мы не будем — есть места в архиве, в охране, да и киберпреступлений становится всё больше. Тридцать полицейских могут рассчитывать на нашу заботу. Тридцать. Тридцать первый, этот ваш Кондратенко, показал свой вопиющий непрофессионализм, проявил беспечную халатность и едва не угробил моего сына. Не думаю, что таким личностям место в органах правопорядка. Надеюсь, мы поняли друг друга, Иван Сергеевич.

Визуализатор остановил воспроизведение, и Горохов старший исчез с экрана.

— А товарищ овер совершенно не знает своего сына, — усмехнулся Влад. — С чего он решил, что после такого приключения паренёк успокоится? Наоборот, теперь его от рискованных ситуаций за уши не оттащишь. Даже если не станет следователем, займётся какой-нибудь наукой, которая предусматривает не сидение в лаборатории, а работу в поле.

— Смешно тебе, да? — заорал начслед. Судя по отсутствию реакции управителя, сисадмин убрал ограничение на агрессивные крики. — Чуть не потерял пацана, подвёл под монастырь меня, отдел, всю контору! Себе жизнь сломал! Влад, ты что, не понял? Тебя уволили!

Влад прекратил улыбаться, глаза стали колючими, злыми:

— Не ваши ли указания я выполнял, господин начальник? Может, посмотрим записи за сегодняшнее утро? Да заодно вышлем их в отдел внутренних расследований и взволнованному папуле?

— Ладно, чего ты, — сразу пошёл на попятный Иван, — ты же понимал риск. Сам согласился, я тебя не заставлял. — Голос его снова окреп. — И не предлагал бродить по окраине без охраны! В конце концов, я с тобой отправил секретаря, полётников и боевых роботов! Ты сам виноват!

— Ну да, не заставлял. Всего лишь рисовал мрачные перспективы для моих коллег. Если сейчас начнут разбираться, кто и в чём виноват, сократят всех от греха подальше. И тебя тоже, но на тебя мне плевать.

Кондратенко откинулся на спинку стула, опустил веки и устало сказал:

— Хотя ты прав, Сергеич. Не предусмотрел. Никаких эксцессов в четвёрке не было уже лет восемь. Самая спокойная окраина в этом отношении, вот я и лопухнулся.

— Все ошибаются, — пробормотал начслед. — Ты не думай, я тебя на улицу не выпру. В третьей поликлинике нужен начальник охраны. Будешь сидеть в тёплом кабинете, управлять — там всего три боевых робота на балансе. И с десяток уборщиков. Полторы тысячи в месяц.

Влад открыл глаза:

— Обойдусь. Надеюсь, я увольняюсь по собственному желанию, не по статье? Не хотелось бы терять рейтинг из-за твоей попытки усидеть на двух, точнее, на трёх стульях.

— Конечно! — В голосе начальника послышалось облегчение. — В общем, удачи тебе, Кондратенко. И это… извини. Я не думал, что так получится.

Владислав, однако, уходить не спешил:

— Последний вопрос. Что с моим делом? Если меня увольняют, отдел распускают, кто займётся дальнейшим расследованием?

— Ах, это. Дело закрыто. Вот что появилось в Сети полчаса назад.

Визуализатор снова ожил и показал слабо знакомого человека. Субтильный, в заношенной одежде, лохматый и небритый он тоскливо таращился в камеру и бубнил:

— Я, Овсов Рой Кириллович, две тысячи семьдесят девятого года рождения, проживающий по адресу…

— Погоди, это же сосед Петухова. Живёт этажом ниже.

— Угу. Ты слушай.

— … в здравом уме и твёрдой памяти признаюсь посредством своего управителя в совершённом преступлении. — Человек затравленно оглянулся и без запинок протараторил, словно читая: — В тот день мне захотелось выпить. Я знал, что Петухов утром заказал водку, так как слышал его беседу с магазином — мой балкон находится прямо под балконом Карла. У меня была глушилка управителя — подобный гаджет можно купить на окраине. Его я уничтожил с помощью рободворника. Как и альпинистское снаряжение, благодаря которому я смог залезть через балкон в квартиру жертвы. Он был подключён к виртуалу, поэтому я воспользовался плоскогубцами.

Овсов сглотнул, как-то позеленел и продолжил:

— Этим инструментом я удалил шунт и вырвал ногти, чтобы удовлетворить собственную тягу к жестокости и запутать следствие. Плоскогубцы тоже уничтожены с помощью дворника. После совершения преступления я спустился в свою квартиру и выпил. Прошу принять во внимание моё чистосердечное признание.

Видео закончилось. Владислав моргнул и закрыл рот — оказалось, при первой же фразе он его открыл, да так и сидел, слушая Овсова.

— Что за бред.

— Ну, бред не бред, а мужика конвой уже в Австралию переправляет, — довольно заявил Иван Сергеевич. — Баллов у него оказалось с гулькин нос, если бы не эта запись, его бы казнили. Но ты сам знаешь — чистосердечка предполагает раскаяние, поэтому максимальную меру наказания заменили высылкой. Так что расслабься.

Кондратенко вскочил:

— Сергеич, ты что! Да он во время признания сказал мудрёных слов больше, чем за всю свою жизнь! Посмотри на него! Альпинистское снаряжение? Этот доходяга по лестнице еле ходит! Ты проверил его счёт? За какие шиши и где он его купил, снаряжение это? А глушилка? Что это вообще! Не существует такого предмета, это технически невозможно, у програмеров спроси! Даже если бы такая и существовала, ты представляешь, сколько такая штука стоила бы? И опять мы возвращаемся к рейтингу пьяницы!

— Может, что-то новое хакеры изобрели, — стал отбиваться начальник, — и мы ещё просто не в курсе.

— Управитель! — рявкнул Влад, — подобное устройство существует?

— Я не имею такой информации, — равнодушно сказала следящая система, — это не в моей компетенции.

— Тупая железка! — вконец разозлился Кондратенко, — всё забываю, что моя Элис уникальна.

— Элис? Ты завёл подружку? — попытался сменить тему Иван Сергеевич.

Теперь уже бывший следователь резко замолчал. А через несколько секунд абсолютно спокойно ответил:

— Да. Хорошая женщина. Познакомился в реале, в парке. Но я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь, тем более с тобой. Короче, Сергеич. Это всё очень плохо пахнет. Не мог Овсов такого сотворить. Он бы вломился в дверь, дал по голове или, не знаю, пырнул ножом. Или спёр водку, пока хозяин квартиры в кресле лежит. И оставил бы кучу следов. Что-то тут не так. А Ломова?

— Какая Ломова? Впрочем, неважно, — начслед поджал губы. — Владик, сверху пришла команда подчистить все хвосты перед роспуском отдела. Признание есть, преступник наказан, дело закрыто. Всё.

— Дурак ты, товарищ начальник.

— Но-но! — обиделся Иван, — то, что мы когда-то вместе начинали, не даёт тебе право… Дружеские отношения не должны перевешивать субординацию!

— Ладно, — заставил себя успокоиться Кондратенко, — это всё бессмысленно. Прощай, дружок.

— Влад. Я действительно ничего не могу поделать.

Теперь уже бывший следователь нехорошо усмехнулся, встал, подошёл к двери, обернулся и проронил:

— Я бы сказал из вежливости, что прекрасно понимаю твоё состояние и всё такое. Но что-то как-то не хочется мне быть сейчас культурным и всё прощающим. И удачи, Ваня, желать тебе не собираюсь. Гуд бай.