– Можно мне ностальгин?
– У вас что-то болит?
– Да.
– Может быть, тогда анальгин?
– Нет. Ностальгин.
Принял – и ничего личного в будущем. Будущее прекрасно только в одном случае, если оно в прошедшем. По крайней мере, ты знаешь, чего ждать. Мефисто не знал, чего ждать от этих двоих. Мефисто сложил еще одну кипу бумаг и вышел из леса. Он поставил на стойку лукошко, полное грибов.
– Белые, – ждала его уже у стойки незнакомка. Блондинка выглядела моложе своих лет, включая короткое каре, стройную фигуру и грудь нараспашку.
– Вы разбираетесь в грибах?
– Естественно, я обожаю собирать грибы. Даже мужчин я всегда делила на съедобных, ложных и поганок.
– Неужели отравились?
– Не то слово.
– Как это случилось?
– Принимала его таким, какой он есть, а он все не менялся.
– Да, поганая ситуация. Удивляй, меняйся, действуй, иначе в один прекрасный день она тебе скажет: прием окончен, следующий.
– Именно так я и хотела сделать. Крикнуть следующего.
– Что же мешало?
– Чувство вины, оно появилось раньше следующего.
– Знаете, у меня был приятель, у него было потрясающее чувство вина: стоило только открыть бутылку, он тут как тут.
– Наверное, его звали Джин.
– У вас удивительное чувство юмора, такое встречал только у тех, кто уже развелся, – улыбнулся Мефисто.
– Но я еще не развелась.
– Как вы уже сказали, чувства всегда идут на шаг впереди действий.
– И где же теперь этот ваш приятель? Спился? – поправила волосы девушка.
– Не думаю. Он исчез, как только я бросил пить.
– Как вам это удалось?
– О, бросить пить легко, я делал это по несколько раз в день.
– Знакомо, я так же бросала любить. Так как мне быть с чувством вины? Вы не сказали.
– Разве? Я же говорю, бросайте.
– Чувства или мужа?
– Начните с чувства вины. Вы же не виноваты, что он такой.
– Если бы все было так легко, я бы давно его бросила, но чувства, они же лезут через служебный вход, через сердце.
– Зря вы оставляете его открытым. Не пускайте туда кого попало. Ваше сердце не отель, там нет номеров на ночь. А у нас есть. Короче, вот вам ключ. Завтра будете как новенькая.
Девушка улыбнулась загадочно, взяла ключ и исчезла, будто ее и не было вовсе. Только тонкий шлейф «jojoba» напоминал, что это реальность. Мефисто почесал нос, который опьянили духи, а бабочка на шее метрдотеля восхищенно взмахнула крыльями.
Он успокоил ее рукой и посмотрел на часы. Несмотря на поздний час, у него было еще полно дел. Он вспомнил девушку, над которой висело дело и которую надо было найти, очаровать и спасти. Он поправил цветы в вазочке, которая стояла на стойке. Лаванда всем своим видом демонстрировала, насколько ей все фиолетово. Мефисто глубоко вдохнул аромат южных полей и закрыл глаза. Запах как машина времени, которая уносит в прошлое. Мэтр увидел себя мальчиком, который бежит за мамой через поле лаванды, мать подхватывает его и поднимает к небу. Улыбка матери сливается с лучами солнца, Мефисто слышит свой детский смех и вкрадчивый голос мамы: «Зоран, обещай мне, что твоего детского смеха хватит и на взрослую жизнь».
Мефисто отправляется в прошлое.
Марго и Гарри. Отдел нераскрытых преступлений
– Как тебе наш стажер? – пряталась за ворохом бумаг стройная женщина лет сорока. Голос ее был спокойный и ровный, как гул пролетающего самолета, он летел к другому столу у окна, так же заваленному папками и бумагами. Казалось, контора только и делала, что сшивала бумагу в пухлые книжки, но дело было в другом. Как бы они их ни заставляли, дела шли медленно и чаще всего не туда, там они просто ложились на полку, так и валялись нераскрытые. Отдел нераскрытых дел. Контора занималась нераскрытыми делами, от которых пахло бюрократией, старым лаком и макулатурой.
– Слишком смазливый для нашей грязной работы, – ответил нервным голосом маленький человек в круглых очках у окна, кроме его лысины, из-за дел ничего не было видно. Он был занят бумажной волокитой, морщинил лоб, что-то выводя на круги своя с умным видом круглого дурака. Стрижка полубокс говорила, что он не хотел расставаться с остатками волос в надежде: вдруг появится чудо-бальзам и шевелюра его вновь зацветет. Вопрос волос был самым болезненным из всех, что его мучали. Задержин стеснялся своей лысины и постоянно приглаживал ее рукой, будто хотел прикрыть, он боялся, что лысого его никто не будет любить – ни жена, ни подчиненные, а тем более коллеги.
– И мне понравился.
– Давно это с тобой?
– Где-то после тридцати пяти… потянуло на молодых. Думаешь, гормональное?
– Не знаю, вас, женщин, не поймешь.
– Ревнуешь, что ли?
– На службе не положено, – улыбнулся детектив.
– Может, возьмешь его в штат?
– Тогда придется кого-то уволить, – усмехнулся Задержин.
– Неужели Длинного?
– Нет, он же мой друг, хотя звезд с неба не хватает.
– При таком росте мог бы и схватить.
– А вот это дано не всем, – погладил свою лысину Задержин и с любовью посмотрел на Маргариту. Это был небольшого роста начальник отдела по нераскрытым преступлениям. Игорю Задержину нравилась его коллега, но он был безответственно женат (в двадцать лет), поэтому ни в коем случае не ждал ответной любви от подчиненной, лишь наслаждался ее присутствием. Надо же было так рано опростоволоситься. Игорь считал, что отсутствие обратной связи от Маргариты именно в этом. Лысых не любят, потому что не за что зацепиться.
– Что ты на меня так смотришь? Мне работа нравится, – сдвинула женщина стопку бумаги в сторону, с этим покончено. Стол был мощный, дубовый, немецкий, таких давно уже не делали в Петербурге. Она погладила сильное теплое дерево, и это прикосновение вдруг разбудило в ней желание, ей на секунду захотелось скинуть все бумаги с этого стола и заняться на нем любовью с кем угодно, только не с этим плешивым. Задержин ей не нравился, даже как коллега. Есть люди, при взгляде на которых умрет любое желание, Задержин был из таких. Он, словно видавшая виды пепельница, тушил в ней неуемную внутреннюю страсть, о которой, кроме нее, никто не знал. «Что это было?» – поправила она свою прическу и снова отдалась работе.
– Похоже, он тебе нравится больше.
Женщина мило улыбнулась шутке. Ее звали Маргарита, но в отделе все звали Рита. Блондинка выглядела на свои сорок, включая короткое каре, стройную фигуру, грудь третьего размера, легкий аромат «jojoba», правильные черты, голубые глаза и длинные ресницы, ямочки на щеках и небольшой шрам на подбородке, он единственный указывал на то, что профессия Риты была и опасна, и трудна, хотя получен был в далеком детстве. След от обычных качелей. С тех пор она не позволяла себе никаких качелей, головокружений и сомнений. Она не любила раскачиваться и всегда заставляла себя действовать решительно и смело.
– Дай ты этому… как его там зовут?
– Что вы себе позволяете? – грозно посмотрела на Игоря блондинка.
– Дело того поэта.
– С какого перепугу? Зоран Мудрич его зовут.
– Что за имя такое? Сербское?
– Не знаю.
– Как он тебе? Серб и молод?
– Откуда мне знать.
– Я хотел сказать, дай ему для начала дело № 25. Посмотрим, какой он Мудрич.
– Нераскрытое убийство в отеле «Гранд Нуар»? Тяжелый случай. Только недавно перестал мне сниться…
– Тебе снятся убийства?
– Нет. Я так далеко не захожу, – улыбнулась Марго.
– Ты сейчас про кого?
– Я про поэта. Мне снилось, что я его муза, а он меня воспевал тут и там.
– Видимо, особенно там, – облизнулся лысый.
– Какой же ты болван. Тебе не понять. Иногда так хочется побыть музой, а не вот это все.
– Извини, я не пишу стихов.
– И слава богу.
Игорь провел по лысине рукой, он всегда так делал, когда хотел скрыть обиду.
