Между добром и злом. Том 4 (СИ) - Кири Кирико

И буквально через десять минут всё решилось: Кондрат сидел в одной из юрт напротив старейшины собственной персоной, которая явно только проснулась. Накинув на себя белоснежный плед, она усталым взглядом смотрела на Кондрата, не удивлённая, не рассерженная, а просто вымотанная долгой жизнью, которая хорошенько отпечаталась у неё на лице.

— Значит ты пришёл поговорить с Нутико? — это даже не звучало как вопрос, когда Кондрат объяснил ей, зачем он здесь.

— Да, нам нужно кое-что обсудить, госпожа Гно.

— Думаешь, она захочет с тобой говорить после всего, что с ней стало? — с ноткой недовольства спросил она.

— Думаю, её мнение мало играет роли, учитывая, какая ситуация складывается. Она или даст показания, или у вас могут возникнуть проблемы.

— Мы не боимся проблем, имперец, — вздохнула она. — Хотя чего я могла ещё ожидать от вас. Мы вам помогли, а вы теперь приходите, требуете, угрожаете…

— Мы помогли вам в той же мере, госпожа Гно, — заметил Кондрат, не меняя тона голоса. — Если бы не мы, неизвестно, разговаривали бы вы сейчас со мной или нет. В том, что случилась наша обоюдная заслуга, а не кого-то одного. И это в последний раз. Нужно, чтобы она просто дала показания, и все наконец успокоились. Но только правильные показания.

— Или?

— Или у всех будут большие проблемы, госпожа Гно. Я думаю, она вскользь упоминала вам о том, что действительно произошло и кто при этом присутствовал, — негромко произнёс он, намекая на ведьму. — Если это всплывёт, империя вспыхнет, как залитая маслом солома. И инквизиция возьмётся за всех, включая вас.

— Мы не боимся инквизиции.

— Но разве лишняя кровь стоит гордости? —­ спросил Кондрат. — Вы действительно её готовы проливать, теряя молодых охотников, когда всё можно решить словами? Или вы путаете гордость с гордыней?

— Вы больше беспокоитесь о себе, чем о нас, — хмыкнула Такисуко.

— Я беспокоюсь и о вас, и о себе. Но что важно, та, кого видела, Нутико, лично попросила её приехать и рассказать всё, как положено. И я здесь лишь для того, чтобы Нутико всё правильно рассказала. Или вы хотите поспорить с Духом Ледяного Ветра?

Она не хотела. Дух ледяного ветра был одним из тех, в кого они верили и кого почитали. И Такисуко не оставалось ничего, кроме как разрешить ему обсудить всё с Нутико.

Девушка уже ждала его.Но вместо той охотницы, что путешествовал с ними, Кондрат увидел перед собой бледную девушку с понурой головой и растрепанными волосами, которые частично закрывали её лицо. Она была мало похожа на себя прежнюю, больше напоминая призрака, который любил вылезать из колодца.

По нему Нутико лишь скользнула равнодушным взглядом.

— Не думала, что тебе хватит смелости сюда заявиться, — негромко заметила она. — После всего, что случилось.

— Появился разговор. Надо кое-что обсудить.

— О, так я вам нужна, — хмыкнула Нутико. — А я-то думала, что обо мне вспомнили ночью, — её взгляд пробежался по Кондрату. — Одет ты явно не по нашей погоде. Дух Ледяного Ветра принесла тебя сюда?

— Да. В скором времени тебе придёт письмо, где тебя будут вызывать на беседу в столицу, чтобы дать показания по поводу произошедшего. Необходимо, чтобы ты рассказала всё, как было, но в правильной интерпретации.

— Что?

— Рассказала правильную версию, где не фигурирует дух ледяного ветра, — объяснил понятнее Кондрат. — Рассказать, как всё было, но без упоминания Патускугаремумиты.

— Её зовут Патускигарумито.

— Или так.

— А с чего мне делать, как ты просишь? — выпрямилась Нутико.

— С того, что так хочет староста и Дух Ледяного Ветра. И я здесь для того, чтобы тебе объяснить, что можно говорить, а чего не стоит.

— А если я не захочу?

— Нет варианта «не захочу», — ответил Кондрат. — Тебе придётся это сделать, хочешь ты или нет.

— Забавно, меня бросили, как сломанную игрушку, а теперь, когда я нужна, требуют что-то сделать, — хмыкнула Нутико.

— Тебя никто не бросал, — возразил он.

— Не бросал? — зло взглянула она на него исподлобья. — Да, меня просто вернули обратно в племя со сломанными ногами и осознанием, что я больше никогда не смогу ходить. Что я всегда буду обузой, которая ковыляет на своих ручонках по глубокому снегу, не в состоянии самостоятельно оседлать оленя или держаться на нём верхом, и даже если меня возьмут замуж, то лишь из жалости. Да, меня не бросили, меня просто оставили один на один разбираться с моими проблемами. Ведь это не ваши проблемы.

— Мне жаль, что с тобой случилось, но, если ты расскажешь правильно, как всё было, империя выплатит тебе компенсацию за случившееся. Возможно, как-нибудь попытается помочь.

Нутико рассмеялась.

— И что мне делать с этой компенсацией в этой тундре? — полюбопытствовала она. А потом вздохнула и махнула рукой, сдаваясь. — Ладно, что-то подобного исследовала ожидать, наверное, да? Что вы хотите, чтобы я рассказала?

Конрад понимал, что она согласилась, потому что ей просто ничего больше не оставалось. Она либо постарается ради своего племени, либо ею будут недовольны — у Нутико действительно просто не было выбора. О ней заботились, она оставалась частью этого общества, а взамен должна была сделать всё, что может. Нутико даже уйти не могла.

Это заняло немало времени, чтобы проинструктировать её, как правильно рассказывать о произошедшем. Что можно говорить, а что говорить нельзя, какую версию излагать, и что у неё могут спросить в процессе.

Вообще, всё самое важное Феликс уже изложил в своём докладе. Поэтому ей оставалось лишь пересказать то же самое и в случаях, когда она не знает что ответить, просто сказать: я не помню. Задача довольно простая, если, конечно, она не решит рассказать что-нибудь от себя, о чём Кондрат её серьёзно предупредил.

— Если выяснится, что с этим связан дух ледяного ветра, инквизиция не остановится ни перед чем, пока они не поймают всех, кто об этом знает и кто к этому причастен. Тебя, меня, Феликса, твоих соплеменников — всех отправит на виселицу, — предупредил он.

— Я не настолько дура, Кондрат Брилль, — фыркнула она.

— Я знаю. Но на всякий случай написал тебе, что нужно рассказывать, если вдруг забудешь, — протянул Кондрат листок, на котором записал всю историю.

Нутико без интереса взяла его, пробежалась взглядом, после чего отложила с грустным вздохом.

— Ваша империя может вернуть мне ноги, раз она так благодарна мне? — спросила она глухо, пряча лицо.

— Надо спрашивать у них, — на этот раз Кондрат не стал категорично говорить «нет».

— Но мы оба знаем, что это невозможно, верно? — хмыкнула она.

— Я не знаю.

Хотел бы он, чтобы у девушки всё сложилось совершенно иначе. Какой бы она не была вредной, злой и даже националисткой, такой судьбы просто не заслуживала. И была в права в том, что её просто втянули в эту историю, а потом бросили на обочине, не отдав ничего взамен. И даже деньги, которые ей, наверняка, предложат, не исправят ситуацию.

Кондрат покинул племя сразу как убедился в том, что Нутико всё поняла. Его провожали заинтересованными взглядами, наблюдая за тем, как он поднимается обратно на холм, где поднявшемся снегопаде его уже ожидала ведьма. Пока Кондрат к ней взошёл, промёрз до самых костей, но холода совсем не чувствовал.

— Как всё прошло? — поинтересовалась Пату, когда он, весь продрогший и облепленный снегом, встал рядом.

— Как всегда, — ответил он безэмоционально.

— Это как?

— Приемлемо, — ответил Кондрат, не сильно желая вдаваться в подробности.

Да и что он мог сказать? Что они просто используют девушку, чтобы скрыть правду, а, по факту, прикрыть всех замешанных?

Подобные операции всегда берут какую-либо плату. Чью-то жизнь, чьё-то здоровье. Но хуже всего было всегда с молодыми, у которых отбирали будущее, возможность прожить эту жизнь в полной мере. И здесь ничего нельзя было исправить, просто так есть, такова реальность. Кто-то расплачивается за остальных, и можно посочувствовать тому, кто вытянул этот билет.