Живые нити (СИ) - Сорокина Настасья

— Эй, это следователь Зорбас, я из полиции, — сказал Алек и подошел к ней, не спеша убирать пистолет. — Что у вас произошло?

Она не ответила, лишь уставилась немигающим взглядом в его лицо — Алек не понял, видит ли она его вообще. Он подошел ближе. Полупустая чашка стояла на столике рядом с креслом, трубка телефонного аппарата висела на шнуре.

— Где господин Гракх? — спросил Алек, стараясь не выпускать сиделку из вида.

— Я покажу, — неожиданно произнесла она сиплым, почти шипящим голосом, вскочила и стремительно скрылась за углом. Алек, чуть не упустив её из вида, повернул следом и оказался у спальни. Сиделка не зашла в комнату, так и осталась стоять в дверном проеме. Алек легонько отодвинул её и протиснулся внутрь.

Старик, одетый в рубашку и брюки, лежал на кровати поверх одеяла, головой на подушке. В одной его руке были окровавленные ножницы, другая, распоротая от запястья до сгиба локтя, свисала с края. Алек обогнул кровать и поджал губы — лужа была огромной, кровь уже свернулась. Он аккуратно обошел её по краю, пощупал пульс на шее Гракха и покачал головой, словно отвечая на незаданный вопрос. Тело было холодным на ощупь.

— Как давно вы его нашли? — спросил он, поднимая глаза на сиделку.

Она покачнулась и закричала, исступленно, как дикий зверь. Алек метнулся к двери, поймал руки, которыми она вцепилась в волосы, готовая выдирать клочок за клочком. Крепко прижал женщину к себе, не давая вырваться. Она дернулась и неожиданно легко сдалась, обвисла в его руках, всхлипывая. Он аккуратно погладил её по спине и отвел обратно в гостиную. Сиделка тут же залезла в кресло с ногами, потянула на себя плед и стала раскачиваться, тихо поскуливая.

Алек быстро оглядел дом: здание действительно оказалось небольшим, как и выглядело снаружи, и больше здесь никого не было. Он набрал воды из-под крана и принес сиделке. Женщина вцепилась в стакан обеими руками и отхлебнула, стуча зубами о стекло.

— Это ты, — просипела она едва слышно. — Ты привез её вчера. Девочку, подругу Геры. Господин перенервничал. Ему и так стало худо в последние дни, господин постоянно плакал, звал её, Геру. Больше, чем когда-либо. Я думала, это всё болезнь, но врач не нашел ухудшений и выписал снотворное. Вчера я накапала совсем чуть-чуть, и господин уснул. Потом он проснулся посреди ночи и попросил выпить с ним горячего молока. Он так спокойно себя вел, я даже обрадовалась, подумала, что сон помог. Сами знаете, хороший сон важен для здоровья: и тело лечит, и душе отдых дает…

В этот момент Алек услышал звук подъезжающих машин и голоса на улице. Сиделка вцепилась в его руку и притянула к себе, горячо зашептала прямо в ухо.

— Господин как-то украл бутылек со снотворным и добавил мне в молоко, я почти сразу отключилась, прямо на диване в гостиной. А когда проснулась, он уже… Он специально нарядился. Я ножи под ключ прячу, так он ножницами…

— А записку оставил? — спросил Алек так же тихо.

— Нет. Зачем записка, и так понятно. Он пошел к Гере. Он в прошлом году пытался уже, но я его откачала. А в этот раз не успела…

Она неожиданно завыла в полный голос, снова вцепившись в волосы и раскачиваясь из стороны в сторону. Алек притянул её к себе, через голову пытаясь выглянуть в коридор.

— Есть тут кто? Это полиция, — послышалось из-за стены.

— Мы здесь. У вас есть успокоительное?

Пока один из полицейских разводил в воде успокоительный порошок, сиделка продолжала стальным хватом держать Алека за руку, но больше ничего не говорила. Он погладил её по спине, успокаивая, потом напоил водой с рук. Тогда она наконец отпустила его, укуталась в плед с головой, игнорируя другие вопросы. Алек запустил пальцы в волосы, собираясь с мыслями, и вернулся в спальню.

Сомневаться в том, что старик Гракх покончил с собой, не приходилось, но Алека все равно необъяснимо терзало что-то. Он внимательно оглядел комнату: здесь убирались с особой тщательностью. Безупречная чистота: ни пылинки, даже сверху на высоком комоде. Одежда внутри сложена аккуратными столбиками так ровно, будто их выверили линейкой. Простынь подоткнута прямым уголком. Салфетка на прикроватной тумбочке накрахмалена и лежит по центру. На тумбочке — три книги одна на другой. Алек быстро пролистал их: ничего необычного, беллетристика.

Он быстро вернулся к телу до того, как ретивые полицейские решат что-то здесь двигать. Старик действительно нарядился: выбрал выглаженную, свежую рубашку. Рукава закатаны до локтей, так, будто он не хотел испачкать манжеты. Редкие брызги крови разлетелись в стороны и вниз, как если бы он сам вспорол руку от запястья.

Ничего подозрительного, никаких следов участия кого-то постороннего. Что же тогда не так?

«Либо это чуйка просыпается, либо… мне просто не хочется думать о том, что это Дина так на него повлияла».

Алек выпрямился, застрял на минуту, наблюдая за тем, как за окном от легкого, едва заметного ветра колышутся листья гранатового дерева. Потом вздохнул и достал из нагрудного кармана очки с желтыми стеклами.

Комната осталась прежней, Алек бросил финальный взгляд на тело и замер. Подушка, на которой лежал Гракх, лоснилась жирными маслянистыми разводами. Алек аккуратно вытянул её из-под головы и отошел в сторону, уступая место преступления полицейским, записывающим каждую деталь в блокнот.

Наволочка была так выбелена, что почти слепила глаза. Алек поддел краешек наволочки и вытащил саму подушку. Брови взлетели вверх. Темно-синий жаккард переливался тонкими серебристыми нитками, где узор из небесных светил складывался в замысловатые созвездия. В центре — чуть приоткрытая дверь, из-под которой золотыми нитками сочился свет. Рисунок был такой живой, что Алек невольно потрогал его пальцами, будто надеясь, что дверь откроется. Через желтые стекла он видел, как густая маслянистая магия обволакивала подушку, чуть ли не капая с уголков.

Алек вернулся в гостиную, приобнял сиделку и тихонько зашептал:

— Скажите, пожалуйста, что это такое?

Она не сразу сфокусировалась на следователе, потом перевела взгляд на предмет в его руках.

— Это артефакт для сна. Чтобы быстрее засыпать и спокойнее спать, — заторможено, медленно проговаривая каждый звук, сказала она.

— А откуда он?

— Не помню я, ох…

Алек погладил её по спине.

— Надо вспомнить, это очень важно. Откуда у вас артефакт?

— Так её же этот принес… — сиделка замерла, подбирая слово. — Поклонник. Он приходил постоянно, разговаривал с господином про алхимию. Попросил подписать книги его авторства. Приятный молодой человек, высокий такой, статный красавец.

Алек замер, боясь спугнуть мысль. Сиделка потерла руками лицо, вздохнула.

— Где-то месяц назад он пришел в гости, долго говорил с господином, но я за ними не следила. Потом я напоила его чаем и пожаловалась, что господина мучает бессонница. И вот он принес подушку, сказал, это семейная реликвия. Я отказывалась, дорогая вещь все-таки, но он как-то меня уговорил. Артефакт и правда помог! Господин стал так хорошо засыпать…

— Когда принесли подушку?

— Дней десять назад, тогда он последний раз приходил…

Алек сжал подушку рукой, на ощупь она была будто бархатная, рельеф ткани и вышивки не чувствовался вовсе. Алек мысленно пробежался по списку похищенных из дома Дайвари артефактов.

«Подушка Несбыточных Снов. Чтобы видеть во сне свои мечты. Дорогая безделушка».

А о чем еще мог мечтать старик, потерявший разум и бесконечно скучающий по умершей дочери?

— Вы можете описать поклонника, который приходил? — спросил Алек, стараясь не глядеть на золотую нить, блестящую под дверью. Интересно, что он сам бы увидел?

— Конечно, он был здесь много раз. Такой очаровательный, вежливый парень. Волос коричневый, светлее, чем у вас. Очень увлечен работами господина, постоянно носил с собой книги по алхимии.

— Как его зовут?

— Фамилию я не знаю, не уверена, что он говорил, — она задумчиво склонила голову на бок. — А по имени он Маттиас.