Стажер магического сыска (СИ) - Blinddog Alexander

— Вставай и одевайся. — К нему в спальню заглянул Порфирий, всю ночь сладко проспавший в кресле. — На дуэль опаздывать непростительно.

Дорога до Татьяниного парка слилась в одну серую неразборчивую картину. Пыхтение парового двигателя отъезжающего такси заглушалось барабанным боев крови в ушах. Деревья парка утопали в домах, легкие обжигало прохладой воздуха, под ногами серебрилась утренняя роса. Глеб сделал глубокий вздох и несколько раз слегка шлепнул себя по щекам, чтобы прийти в чувство. Впереди на полянке стояло несколько мужчин. Горлицкий, пара незнакомцев и сам Бакунин, с разливающимся по скуле багровым синяком. Цилиндры, сюртуки, галстуки, трости, будто мужчины собирались в театр, а не смертоубийство.

— Это наш медик, — Горлицкий указал ладонью, обойдясь без каких-то приветствий. — Это господин маг. Он проследит за тем, чтобы состоялась честная дуэль, без применения волшебных сил.

— Утро доброе господа, — сказал Глеб, приподнимая цилиндр и обращаясь к медику и магу, игнорируя Бакунина с его секундантом. — Прошу прощения, что из-за нас вам пришлось просыпаться в такую рань.

Если уж его и сегодня и застрелят, пусть хоть запомнят лихим бесстрашным дуэлянтом.

— Впрочем, — закончил он, — если бы кое-кто умел себя вести, как подобает мужчине, а не бешеному зверю, и я бы сейчас предпочел тепло и покой кровати. Но приходится преподносить уроки.

Бакунин залился такой багровой краской, что, казалось, вот-вот взорвётся, но товарищ сдержал его.

— Как секундант, — быстро забубнил Горлицкий, — я должен призвать вас к примирению и мирному решению вашего конфликта, господа. Возможно ли примирение сторон без проведения дуэли?

Мимолетное, меньше тысячной доли секунды мелькнувшее в голове Глеба желание как-то уладить конфликт испарилось, когда он снова вспомнил те страх и боль, что чувствовала служанка, когда Бакунин ударил её.

— Невозможно, — холодно процедил Буянов.

— Нет, — резко бросил Бакунин.

Горлицкий вынул из ножен шпагу, посмотрел на второго секунданта.

— Что? — спросил Порфирий. — Нет у меня шпаги, где по-вашему я её прячу?

Медик, стоявший рядом, хохотнул и протянул Горлицкому свою. Тот воткнул одну шпагу в землю, отмерил шесть шагов и воткнул второй клинок.

— Проверяем оружие, — объявил он.

Маг открыл лакированный ящик. Внутри на красном сукне лежало два длинноствольных револьвера. Горлицкий достал один, отвёл барабан, показал, что внутри единственный патрон. Показал Порфирию, тот удовлетворенно кивнул. Повторил те же манипуляции со вторым револьвером, убрал оба оружия обратно в ящик.

— Поскольку примирение сторон невозможно, — объявил Горлицкий, — выбирайте оружие, господа.

Глеб, ощущая, словно всё творящееся вокруг происходит не с ним, подошёл и взял один из револьверов. Бакунин взял второй, всем видом выражая нетерпение, щеки его горели лихорадочным румянцем.

Горлицкий взмахнул руками:

— К барьеру, господа.

Глеб и Бакунин подошли к воткнутым шпагам с разных сторон. Бакунин повернулся спиной и Буянов повторил движение.

— Расходитесь! — выкрикнул Горлицкий.

Глеб, не чувствуя собственных ног, начал отмерять четырнадцать шагов. Остановился, повернулся лицом к Бакунину. Тот уже стоял ровно.

— Господа! — прокричал Горлицкий и взметнул вверх белый платок.

Бакунин поднял пистолет на уровень головы, держа стволом вверх, и Глеб повторил его движение.

— Сходитесь! — Горлицкий резко махнул платком.

Бакунин быстрыми широкими шагами пошёл к барьеру. Глеб вытянул вперед руку, крепко стискивая рукоять револьвера. Дрожала она так, что ствол ходил ходуном. Мушка смотрела то в траву, то в серое небо, то закрывала собой полностью лицо Бакунин. Глеб зажмурился и со всей надавил указательным пальцем на спусковой крючок. Рявкнул выстрел, болезненно ударил по барабанным перепонкам, оглушая. От мощной отдачи револьвер чуть не вылетел из руки.

Когда нечеловеческим усилием воли Глеб открыл глаза он увидел Бакунина. Тот стоял по стойке смирно, опустив руки, и смотрел на Буянов с невыразимым удивлением. С его головы слетел цилиндр и на одну бесконечно долгую секунду Глебу показалось, что он попал в шляпу. Затем Бакунин покачнулся и упал спиной вперед.

К нему тут же побежали медик и Горлицкий. В ушах звенело, то ли от адреналина, то ли после выстрела, так что их слов Глеб разобрать не смог. К нему рысью подскочил Порфирий.

— Чего встал столбом? — сказал он. — Быстро бросай оружие и уходим отсюда, пока городовые не набежали. Дальше и без нас разберутся.

Глеб понял, что всё ещё держит на вытянутой руке револьвер. Бросил его в траву и поспешил за котом. Они торопливо прошли через парк и Глеб поймал паромобиль такси.

— Повезло тебе, — сказал Порфирий, уютно примостившийся на пассажирском кресле. — Прямо в тыкву его наглую зарядил. Прямо в яблочко гнилое пульку послал.

Кот тонко захихикал, а Глеба передёрнуло.

— Да, — мрачно сказал он, — повезло.

— И никакой, главное, от тебя благодарности, — сердито сказал кот, перестав смеяться. — Я ему тут, значит, всё объяснил, что делать, всё рассказал, подсказал Секундантом его пошёл. А этот наглец даже простого человеческого спасибо не скажет. Предыдущий Глеб нравился мне куда больше.

Он сердито махнул хвостом и отвернулся к окну.

— Спасибо, Порфирий Григорьевич, — сказал Глеб.

— Пропал бы ты без меня, — назидательно сказал кот, не поворачиваясь.

— Пропал бы, — согласился Глеб.

— Я тут, значит, всю удачу в него вложил, всю веру. А благодарность и ту приходится с боем выбивать. Я уже и не говорю про первосортный тунец или что-то в этом роде.

— Ну, извините, — рассеяно буркнул Глеб. — Не каждый день всё-таки приходится на дуэлях бывать. До сих пор трясет. Я первый раз в жизни в человека стрелял. Пусть даже и в такую сволочь, каким был Бакунин, а всё равно, нехорошо мне на душе.

— Конечно, — сердито протянул кот. — Чувства же есть только у тебя. А то, что я весь за тебя испереживался, это ерунда. Подумаешь. Помрёт Порфирий Григорьевич, ты и слезинки не проронишь. Сухарь. Сказал бы я, что у меня чуть с сердцем плохо не стало, но это тебе, конечно, уже неинтересно.

— Извините, Порфирий Григорьевич, спасибо вам большое за всё, — искренне повторил Буянов, чувствуя теперь вину ещё и за то, что обидел единственного друга в этом странном и непонятном мире.

— Ой, всё. — Кот посмотрел на Глеба, но только затем, чтобы ещё раз демонстративно отвернуться.

Возле дома Буянов расплатился с водителем и такси уехало. Глеб кивнул в сторону магазинчика неподалеку.

— Зайдем, купим вина. Мне надо выпить.

— И про тунец не забудь, — кивнул кот.

Отмечание победы на дуэли затянулось уже за полночь. Глеб продолжал потягивать вино, а Порфирий, налакавшийся валерьянки, уже посапывал на столе, положив мордочку на лапы. В дверь позвонили. Глеб поставил на стол рюмку с вином и пошёл открывать. На пороге стояли двое городовых в серых шинелях и чёрных барашковых шапках.

— Господин Буянов? — спросил один из них. — Глеб Яковлевич?

Глеб на мгновение обернулся через плечо, потом вспомнил, что это он и кивнул. Городовой кашлянул, поправил портупею, подвинул ножны сабли.

— Вы за арестованы за убийство господина Бакунина.

Что было сказать? Всё отрицать? Глупо и бессмысленно. Устроить драку с полицейскими и бежать, лихо сиганув в окно? Глеб только пожал плечами и протянул руки.

— Обойдемся без наручников, думаю, — чуть смущенно буркнул городовой. — Пройдемте.

Как начался этот проклятый день поездкой, с неясными дальнейшими перспективами, так похожей и закончился. Хлопнула дверь тюремного фургона. Громко чихнул паром двигатель и машина, вздрагивая на ямах, поехала вперед.

— Нехорошо это, конечно, за дуэли арестовывать, — смущенно сказал сидевший напротив городовой. — Дуэль дело правильное и благородное. Да и господин Бакунин, покойный, был далеко не самым приятным человеком, что уж говорить. Но закон есть закон, Глеб Яковлевич, вы уж не серчайте. Сами из наших, понимать должны.