Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари"

Так устроен мир: мужчина идёт за своей целью, женщина — за мужчиной. Иногда это принимает странные формы: если не идти "за кем-то", значит — "вопреки кому-то" или "чему-то". "Я добьюсь", "я докажу", "он увидит, что ошибся", "у меня будет лучше, чем у неё", "они все узнают, что я…" Длинный список мотивов для работы над собой и своим карьерным ростом. Он делает женщину активной, заставляет перебарывать инерцию, страх, робость и неуверенность.

Инге повезло. Она нашла своего ведущего. В этом человеке она ценила силу, опыт, ответственность, умение быть рядом в трудную минуту, обходиться без соплей и сантиментов, не ныть и не жаловаться. Она шла за ним, совершенно не рассчитывая на то, что он выберет её в качестве жены или любовницы. Между нами говоря, секс для женщины часто превращается в тяжёлую работу, неприятную обязанность, расплату за то, что она "не одна". И это тоже естественно, потому что никакая самка в природе не бегает за самцом. Ей достаточно согласиться на его ухаживания. Инга воспринимала половые отношения инициативой мужчины, на которую она соглашалась, или не соглашалась, в соответствии с настроением и собственными целями. Но нашёлся среди сильного пола один, который оказывал ей покровительство, не требуя в качестве платы "любовных утех". Её это устраивало. Она привыкла. Никакой Слава Ольгин не дал бы ей всё то же самое без постели.

А потом наступил момент, когда в двух шагах от дома, полного светящихся окон, она увидела тело на обледенелом асфальте, с зажатым в руке мобильником. Прежде, чем потерять сознание, Сокольский позвонил именно ей, но Инга не обольщалась. Если бы не её телефон значился в его списке первым — он позвонил бы любому другому члену их группы. Он мог вообще не понять, кому именно звонит, зная лишь, что нужно добиться помощи.

У него хватило сил сделать то, что надо. Она тоже сделала, как надо, оправдав его доверие, но в тот момент, когда носилки с его телом скрылись в недрах машины, поняла: её незыблемая вера в то, что она может избежать страдания из-за новых потерь — иллюзия. Даже Сокольский не может дать ей того, к чему она стремится, потому что само её стремление — полная чушь.

Именно в эту ночь Инга по-настоящему поняла Игоря Сергеевича Сокольского. В отличие от неё, он не искал способов избежать боли, душевной или физической. Он принимал её и делал всё, что от него зависит, борясь с последствиями. Так же он вёл себя, когда погиб его брат: принял, смирился и начал действовать. Страдание не больнее самой утраты, которая его вызвала. Если удалось пережить её — тем более, переживёшь и вызванное ею страдание…

К часу ночи приехал полковник Александр Борисович Баринцев, по привычке подтянутый — ни одной лишней складочки на форме.

— Докладывай! — приказал он без выражения.

— Подозрение на ушиб спинного мозга, — коротко ответила Инга, поднимаясь с диванчика.

— Подробнее! — потребовал Александр Борисович.

— Он позвонил, сказал, что его сбила машина, в подворотне дома, и что не может двигаться. Я сообщила остальным и привела бригаду медиков. Там мы его и нашли. Только уже без сознания. Судя по следам протекторов и положению тела, он успел податься в сторону, но там отпрыгивать некуда… — Она прикусила губу, словно наяву ощутив тяжеловесный удар тонны металла, сбилась и закончила: — Вся группа на территории, ищет свидетелей.

В то время, когда был совершён наезд, все добрые граждане пялились в экраны своих телевизоров, ожидая между первой стопкой и закуской новогоднее обращение президента. Какие уж тут свидетели? Но вслух Инга этого не сказала.

— Мотя работает с камерами наблюдения. Капустин поднял на ноги местное РУВД. Я жду, когда можно будет опросить… Игоря Сергеевича.

Сегодня ей очень не хотелось называть его по фамилии.

К ним подошёл усталый врач.

— Как он? — тут же спросил полковник.

— Разговаривает по телефону.

— Что?!

— Потребовал свой мобильник и выставил всех из палаты, — пояснил хирург. — Что вы на меня смотрите? Не знаете Игоря?

Инга напомнила себе, что Сокольский принадлежит к числу людей, способных идти с перебитыми ногами и драться сломанными руками, если это потребуется. Слова врача не означали, что всё страшное позади. Баринцев считал так же:

— Сергей Владимирович! Меня интересует…

— Его состояние, знаю, — раздражённо перебил врач, и потёр небритую щёку. — Никаких прогнозов! Рано. Судя по тому, как быстро восстановились функции нижней части тела — спинной мозг не повреждён. — Он не стал говорить про трудности диагностирования подобных травм. — Сломаны три ребра, в поясничной области огромная гематома. Больше ничего не скажу. Давайте, езжайте по домам, новый год встречать. Хотя, поздно… Уже наступил… — Не дожидаясь ответа, хирург махнул рукой и пошёл дальше по коридору.

— Оставайся здесь, — приказал полковник. — Если он в состоянии трепаться по телефону — значит, и показания даст.

Инга кивнула. В нарочитой грубости Александра Борисовича она уловила попытку скрыть страх за подчинённого. Полковник знал Сокольского гораздо дольше, чем она, и не мог не переживать. Она дождалась, когда широкая спина Баринцева исчезнет за углом коридора, и подошла к палате…

Игорь действительно, как очнулся, сразу взялся названивать по телефону. Ждать отклика пришлось долго, но он терпеливо слушал гудки в трубке, уверенный, что ему ответят. И не ошибся.

— Что тебе нужно? — глухо прозвучал женский голос.

— Я просил тебя уехать из города, — напомнил Сокольский.

— Как раз еду.

Он прикусил губу, ожидая, что она ещё скажет.

— Я хотела сделать тебе больно, — призналась Катя. — Но не знала, как. Душа у тебя резиновая, в отличие от тела. А больше мне ничего в голову не пришло.

— Катя! — Он не мог глубоко дышать, поэтому говорил тихо и с паузами. — Нападение на сотрудника ФСБ — серьёзное преступление.

— Арестуешь меня?

— Не ты была за рулём, — признал Сокольский.

— Сволочь! — высказала ему Катя, и по тону он понял, что она удовлетворена.

Сокольский отключил телефон. Спина болела до тошноты. Боль вспыхивала, даже если пошевелить пальцами. "Ты своего добилась, Екатерина Витальевна", — подумал он, не в силах испытывать ни гнева, ни угрызений совести. Мысли прыгали, он не мог сосредоточиться. Сперва подумал: "Не надо было тащить в постель женщину, моральные качества которой ты знал ещё до личного с ней знакомства". Эту мысль прогнала другая, не менее здравая: "Кем она должна себя чувствовать? Шлюхой, которую ты использовал и бросил?" "А она — не шлюха? Не шлюха… Любовница убийцы…"

"Начал переговоры не с того конца", — как говорил в таких случаях его брат Олег. Вот и поплатился. Последнее соображение немного примирило Игоря с полученной травмой.

— Мне сказали, что ты можешь говорить.

Сокольский опомнился и посмотрел на Ингу. Он не заметил, в какой момент та вошла в палату…

Глава четвёртая. Пересечение параллелей

(1 января, после 1 часа ночи)

Он не понимал, сколько прошло времени. В прошлый раз был день, но успело стемнеть. Зимой дни короткие, но почему-то ему казалось, что он прождал несколько часов. Такого быть не могло…

— Верка! Ты где?

— Рядом с тобой. Совсем ничего не видишь?!

— Почти…

Он разглядел машину у обочины, кое-как доковылял до неё и повалился на заднее сидение.

— Ты что, пьян?! — возмутилась девица.

— В больницу давай… — Он еле дышал. — Ранен я.

— Что?!

— Некогда… рассказывать.

Она нажала на педаль — и ринулась с места, так что его вжало в сидение, но он уже почти ничего не чувствовал. Всё расплывалось и темнело, звучали какие-то голоса в голове, но и они пропадали, словно удалялись в неведомые глубины подсознания…

* * *

В этой больнице на Лазаретном Костику уже приходилось бывать. Можно сказать, он её изучил во всех подробностях. К вечеру Королёв чувствовал себя не то, чтобы хорошо, но сносно, чтобы ему захотелось домой. Как на грех, медперсонал и больные вели себя беспокойно, отмечали Новый год. Дождавшись, когда всё стихнет, Костик сполз с койки и выудил из тумбочки старательно запихнутый туда полушубок. Спустившись по лестнице к чёрному ходу, Королёв огляделся, ничего подозрительного не заметил, и нажал на ручку. Дверь не шелохнулась.