Река Душ (СИ) - Каратанов Павел

– Тогда с этим закончили. Я уверена, что фагоцит не сможет попасть в наш мир сам или отправить сюда прислужников без пробития нового канала и воплощения нового прибора. А на это нужны энергия и время, которое сейчас мы заставили работать на нас. Грех упускать такую возможность – надо использовать паузу на своё усиление и улучшение защиты мира, – подвела я итоги и поставила новую цель.

– Василиса, пришло время для нашего серьёзного разговора, – заговорила со мной Стерва мужским грудным голосом. – У меня есть задание от Вселенной, его не обязательно выполнять – это пожелание, а не ультиматум – но после всего случившегося я понял, что и сам хочу исполнить предложенное. – Я посмотрела на неё через Часы и увидела, что надпись «Обычная», как и всё цифры с полосками у неё пропали.

– Друг мой, ты ли это? Решился, наконец, поговорить с соратниками?

– Да, я принял решение и хочу поделиться им со всеми вами, – ответил мне мир и продолжил, обращаясь уж ко всем:

– Спасибо вам всем за участие в моей судьбе, за помощь в излечении от долгой болезни и зацикленности на себе самом – я от всей Души благодарю вас. Мне бесконечно жаль Этилию – я очень любил её, ведь Пози это часть меня – я скорблю вместе с вами о её потере. Не печальтесь о Пози – он не умер, а вернулся домой, помог мне многое понять и решиться, – лицо Стервы сделалось очень печальным.

– Василиса, я преклоняюсь перед твоими талантами и упорством – ты смогла сначала изменить, а затем и вырвать из меня Ивана – далеко не худшую часть меня, – Стерва повернулась к Ивану. – Ваня, твоему желанию узнавать новое, исследовать и познавать Вселенную, осознавать своё место в ней, оставшийся я искренне завидую – не пойми превратно, белой завистью – мне бы хотелось сделать этот путь и своим.

– Клавдия и Парамон – примите мою отдельную благодарность за ваши занятия с Пози и Стервой, за умение видеть и понимать ситуацию, мягко влиять на неё. Я полюбил вас и буду тосковать по нашим беседам. Обретение Души — это трудный путь, но он также и безумно интересен – мне бы очень хотелось пройти его с вами, но…Теперь о моём решении.

При этих его словах видимое нами окружение изменилось – пространство вздохнуло и сжалось до сферы, заключающей только наш остров. С моего левого запястья пропали Часы, хотя, созданные мной, Сумкины всё ещё украшали наши правые запястья, одежда и вещи также остались при нас. А на столе появились метровая в высоту горка из тысяч сверкающих звёздочек размером миллиметров по пять каждая.

– Фагоциту нужна моя энергия, хе-хе – хрен ему, – весело сказал мир, – я отдаю её вам. Положите в хранилища и используйте для своей миссии – пусть она поможет изменить Вселенную к лучшему. Я оставил себе только на однократное перерождение в материальный мир – выберу тот, где живут такие как Стерва – мне понравилось быть жизнерадостной проказницей. Но память о вас, Пози и Этилии, даже о Вэпэ, я унесу с собой, как и свои знания и умения – хрен фагоциту ещё раз, хе-хе.

– Мы называем таких феями, – грустно сказала я миру о названии расы Стервы и уточнила, хотя уже знала его ответ, – ты не пойдёшь с нами?

– Нет, Василиса, это не мой путь, – также грустно ответил мне мир, – но вы навсегда останетесь моими друзьями и, возможно, мы ещё встретимся во Вселенной. По крайней мере, я буду в это верить.

– Мы всё-таки сделали из тебя человека, – усмехнулась я. – Зачем Часы отобрал?

– Ты его создала для моей реальности, он ничем не поможет тебе вне меня, – ответ оказался прост до безобразия.

– Ясно-понятно. И что теперь?

– А теперь я предлагаю устроить прощальный вечер, со вкусной едой и воспоминаниями, и, обязательно, с песнями под гитару и стихами. Пози очень понравились стихи.

И в этот момент все мы услышали звук, отсутствовавший в нашем окружении целых два дня – это был звонкий «Гав!» куда-то запропавшего Жабодава. Единорог смотрел на нас чёрными глазами-пуговками и задорно вилял хвостом. – «Этилия очень любила с ним играть» – пришла ко мне грустная мысль, но она тут же была сметена настырным «Гав!» и кинувшейся мне на грудь великой сущностью Вселенной, по какому-то её недосмотру, пришедшей именно в мою жизнь.

– «Играть, бегать, кидать палку, кружится на ней, ухватившись зубами, брызгаться водой, плавать» – пришли ко мне его яркие эмоции и образы. Я посмотрела поверх, пытающейся лизаться, наглой морды на улыбающихся Ваню с Парамоном и попросила мир:

– Друг мой любезный, а у тебя хватит сил создать для нас красивое тёплое озеро? На ближайшие пару часов оно нам крайне необходимо. А потом ужин и песни.

– С удовольствием, – ответила мне улыбающаяся Стерва мужским голосом, за три секунды создала «пристрой» к нашему острову с пляжем и озером – и понеслась душа по кочкам.

Не знаю, как, хотя, наверное, для уменьшившегося мира, это было не сильно сложно, но он продлил наш прощальный вечер. Играли и купались мы несколько часов, почти до изнеможения, стараясь таким образом выгнать из себя боль потерь и неизбежность расставания. Ужин взялись готовить я и Ваня – винегрет с майонезом (попробуйте – это очень вкусно), хлеб и мясо на углях – более ничего лишнего. Я раскорячилась и создала бутылку коньяка – помянуть друзей и просто под хорошую закуску, вечер того требовал.

Мы вспоминали ушедших друзей и с удовольствием вкушали наш нехитрый ужин – Ваня пел, потом мы вместе с ним читали стихи. Немного захмелев, я честно пыталась пожелать себе музыкальный слух – ведь тесты многих песен я знала наизусть – над результатом смеялись долго, все вместе. А если кроме смеха, то, сделанное с моими ушами русским медведем, исправить я была не в состоянии – очень сильно не хватало знаний и понимания процесса.

Закончить наши посиделки я решила стихотворением поэта, которого мама всегда называла только по имени-отчеству – Александр Сергеевич:

В последний раз, в сени уединенья,

Моим стихам внимает наш пенат.

Лицейской жизни милый брат,

Делю с тобой последние мгновенья.

Прошли лета соединенья;

Разорван он, наш верный круг.

Прости! Хранимый небом,

Не разлучайся, милый друг,

С свободою и Фебом!

Узнай любовь, неведомую мне,

Любовь надежд, восторгов, упоенья:

И дни твои полётом сновиденья

Да пролетят в счастливой тишине!

Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,

При мирных ли брегах родимого ручья,

Святому братству верен я.

И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),

Пусть будут счастливы все, все твои друзья!

– Мне нечего добавить к словам великого русского поэта. Но напоследок, мой дорогой друг, хотелось бы всё же узнать твоё имя – представь, мы встречаемся во Вселенной через кучу лет, и я издалека кричу тебе – «Мир, который подарил мне любимого человека, излечился от болезни и пошёл своим путём – друг мой, ты ли это?». Во-первых, долго, во-вторых, несколько абсурдно, не находишь?

– Меня долгое время было очень много и мне сложно выбрать одно имя, оно не будет отражать моей сути, – озадаченно ответил мир.

– Я поняла твои сложности, хорошо, давай тогда выберем тебе псевдоним – второе имя, которое будем знать только мы и по которому всегда сможем узнать тебя, – предложила я.

Стерва на несколько секунд картинно задумалась, и предложила звонким девичьим голосом:

– Джавахарлал Неру?

– Клавдия, это то у неё откуда? – поражённо воскликнула я.

– Ребёнок должен быть развит всесторонне, – холодно заметила Клава. Смеяться мы перестали только через пару минут.

– Я так понимаю, что всё-таки Стерва? – уточнил Иван.

– Я же говорила, что комиссар у нас самый умный – а ты всё подкаблучник, да подкаблучник, – погрозила она пальчиком Парамону, затем вспорхнула на уровень наших глаз, повернулась ко всем и добавила:

– Для вас я всегда буду вашей маленькой Стервой – запомните меня молодой и весёлой!

Энергией мы пока становиться не научились и выжить в Реке Душ без материальной оболочки Стервы были не в состоянии – потому уходили первыми. Посовещавшись, выбрали Землю, хотя могли выбрать любую другую точку материального мира, которую смогли бы объяснить Жабодаву – других препятствий для него не существовало. Но выбрали мы Землю, Россию и Иркутск. Думаю, что если бы Ваня с Парамоном имели несколько попыток, то мы смогли бы выбрать и время нашего появления, но вот как раз на них, судя по поведению Жабодава, его драгоценного у нас уже не осталось.