Пария (ЛП) - Райан Энтони

– Я не знал… – придушенно повторял аристократ. – Клянусь всеми мучениками, я не знал…

Услышав плач, я перевёл взгляд с умоляющего аристократа на Эйн – её стройная фигурка содрогалась на широкой груди Брюера. Он лежал перед алтарной лестницей с обмякшим и совершенно неподвижным лицом. Подойдя ближе, я увидел, что Эйн вцепилась в три арбалетных болта, пронзивших его нагрудник.

– Вставай, – говорила ему Эйн сквозь покров слёз и соплей. – Её забрали, и ты должен идти за ней…

Присев, я прижал руку ко лбу Брюера, к холодной и гладкой коже, лишённой всякой жизни. Теперь даже искусство Ведьмы в Мешке ему бы не помогло.

– Она не хотела мечей в святилище, – сказала мне Офила, не убирая кончика меча от тощей шеи лорда обмена. – Её сопровождал только Брюер. Мы прибежали, как только услышали шум. – На тяжёлой челюсти заходили желваки – она сдерживала ругательство. – Они поставили в толпе дюжину мечников, и ещё несколько изображали просящих. Сдерживали нас, пока не увели её через задний выход. – Офила посмотрела мне в глаза, и в её взгляде ошеломление смешивалось с яростью. – Писарь, она даже не сражалась.

– А сержант Суэйн? – спросил я. – А Уилхем?

– Они отправились в погоню. Сержант приказал мне вытянуть всё, что смогу, из этого. – Она крепко сжала закованные в броню пальцы на плече лорда обмена, и тот охнул от боли.

– Восходящий, – жалобно всхлипнул он. – Это он попросил, чтобы она присутствовала. Я ничего не знаю!

– Он мёртв, – заметила Офила. – А ты нет, пока.

Я поднялся и пошёл к одному из убитых священников. Как и у мертвеца возле двери, у этого через глубокие порезы на рясе виднелась кольчуга. Однако судя по разбитым и покрытым кровью останкам его головы, его свалил удар медного канделябра. «Работа Брюера», со скорбью решил я. Лицо мертвеца скрывала кровь, но, вглядываясь пристальнее, я почувствовал узнавание. Схватив его за липкие от крови волосы, я поднял лицо от пола и увидел тощее лицо жилистого парняги, которого видел несколько месяцев назад. «Тогда он был чище», подумал я, с влажным шлепком уронив голову жилистого сержанта.

«Чокнутая сука умрёт, так или иначе». Слова Лорайн в лесу теперь приобрели новый смысл.

– Этот из людей герцога Руфона, – сказал я, подходя к Офиле. – Наверное, они везут капитана в замок Амбрис. Убивать Воскресшую мученицу в святилище просто нельзя. Им нужен быстрый судебный процесс, но в таком месте, которое легко защищать, и с кучей публики, которая его засвидетельствует. – Я уставился в подёргивающиеся глаза лорда обмена. – Милорд, правильно ли я всё понял? И предупреждаю, я очень хорошо слышу ложь.

На лице аристократа промелькнули лихорадочные расчёты, а потом сильный рывок руки Офилы заставил его отвечать:

– У них был ордер Короны! – выпалил он. – И письмо с печатью герцога. Что мне ещё оставалось?

Я отошёл, глядя как Офила борется с перспективой убийства. Капля крови набухала на кончике её меча, который она всё сильнее прижимала к побледневшей коже аристократа.

– Неверный мерзавец, – проворчала она. Здравомыслие пересилило в ней гнев, и она оттолкнула аристократа. Убить вот так высокопоставленного представителя Короны было бы катастрофой, даже сейчас, когда и без того всё, казалось, потеряно. Зато у Эйн никогда не было лишних мыслей, ни здравых, никаких иных.

Когда его светлость с облегчением опустился, она дико и яростно бросилась на него, размахивая ножом. Густым фонтаном брызнула кровь, Эйн повалила лорда обмена, нож колол его в лицо, в шею и в глаза, за считанные секунды сделав неузнаваемым. Я не собирался вмешиваться, и Офиле тоже хватило здравого смысла не пытаться оттащить Эйн, пока она не закончила.

– Плохие мужики… – выдохнула она, поднимаясь с изувеченного трупа аристократа, и фыркнула, вытирая капающую кровь из-под носа. – Плохие мужики повсюду. – Она повернулась ко мне, оскалив зубы в красных пятнах, и устало помахала ножом. – Держала под рукой.

Я улыбнулся в ответ, а потом повернулся и зашагал к двери.

– Писарь, ты куда? – спросила Офила.

– В замок Амбрис, – сказал я. – А куда же, блядь, ещё? Вы со мной?

Часовой сержант на восточных воротах не желал отдавать свою лошадь, но решил не отстаивать свою точку зрения, когда свалился на задницу, зажимая только что ударенный нос. Моя украденная лошадь оказалась крепкой кобылкой с косматыми ногами, которую выводили для силы, а не для скорости, но мне удалось пустить её приличным галопом.

Выезжая, я лихорадочно хотел попасть в замок Амбрис, но потом это желание поостыло. Дорога всё тянулась, а кобыла перешла сначала на рысь, а затем и на шаг. Это дало мне возможность подумать на тему, что именно я собираюсь делать, когда доберусь до пункта назначения. Я знал, что герцог и все вовлечённые в это мероприятие представители Короны захотят всё сделать поскорее. Чем быстрее Эвадину признают еретичкой и придушат все предположения о её мученичестве, тем лучше для короля и Ковенанта. По всей вероятности, мне повезёт, если я приеду вовремя, чтобы увидеть казнь Эвадины, не говоря уже о том, чтобы её предотвратить.

Мои раздумья прекратились, когда я заметил тела на обочине впереди. Я остановил лошадь, положив руку на меч и осматривая деревья по обе стороны дороги. Взглянув на трупы, я увидел троих воинов в ливреях Шейвинского герцога, а их раны говорили о недавней яростной схватке. Впрочем, один был не вооружён и одет в лёгкую одежду, что выдавало в нём гонца, а не воина.

– Он вёз письма королю.

Я дёрнул головой на голос Суэйна. Он стоял на краю леса с окровавленной булавой в руке и с подозрением сердито смотрел на меня. Я решил, что в кожаном тубусе на его поясе и содержится груз невезучего гонца.

– Писарь, ты где был? – спросил он, и, судя по тону, он ожидал меня раньше.

– Я знал бабулек, которые бегали быстрее этой клячи, – сказал я, спешиваясь, и, уводя её с дороги, кивнул на тубус гонца: – Как я понимаю, вам нужна помощь, чтобы это прочитать?

Лицо Суэйна немного напряглось от обиды, но он всё же бросил мне тубус. Читать он умел, и даже немного писать, но не очень-то хорошо.

– Пошли, – сказал он, разворачиваясь. – Наш лагерь тут недалеко.

– Это о процессе над ней, – сказал я Суэйну и Уилхему перед тем, как зачитать вслух содержимое единственного листа пергамента. Это был единственный документ у гонца, написанный корявым почерком, а значит его в спешке писал неопытный писарь.

– «Сим извещаем его величество, что Эвадина Курлайн, в прошлом известная как госпожа Лешалля и стремящаяся Ковенанта Мучеников, сегодня была признана законным собранием аристократов и священников вовлечённой в мерзейшие формы государственной измены и ереси. А именно: сговор с агентами Сестёр-Королев Аскарлии, в целях передачи в их руки порта Ольверсаль, а также еретическая и очевидно ложная претензия на мученичество и воскрешение посредством вмешательства Серафилей. Смертный приговор провозглашён по законам Короны и Ковенанта и будет приведён в исполнение в течение двух дней. Если его величество соизволит даровать милосердие этой ужасной предательнице, его пожелания будут всецело исполнены.

– Лживые ублюдки! – сказал Уилхем. Его раненую руку удерживала перевязь, а сам он ходил вперёд-назад, хотя, судя по бледности и пятнам на повязке, ему лучше было бы отдыхать. Они со Суэйном галопом мчались в замок Амбрис и схватились с людьми гонца, не имея времени устроить засаду. От ярости и спешки Уилхем стал необычно неуклюжим и пал жертвой удара третьего воина, после того как быстро разобрался с первыми двумя. К счастью булава Суэйна разобралась с последним солдатом прежде, чем тот успел закончить дело. Гонец же принял глупое, хоть и достойное восхищения решение сбежать, вместо того, чтобы отдать свой груз, и потому за свои страдания получил булавой по черепу.

– Подписано герцогом Эльбином, – сказал я, опуская письмо, – и ещё длинным списком священников и аристократов, из которых только один имеет значение. – Я протянул пергамент Уилхему, указывая на нужную подпись.