Река Душ (СИ) - Каратанов Павел

Мне определённо нравилось ориентирование в этом мире, захотел – узнал, красота. Сейчас, чтобы минимизировать нахождение в опасной среде, я мысленно провела линию по нашему фронту, затем установила перпендикуляр и пожелала всегда знать это направление, по нему мы и двигались. Спустя три часа непрерывного полёта грозовые тучи разошлись и засияло чистое золотое небо. Придерживаясь выбранного направления, мы поднялись выше на сто метров и максимально увеличили скорость.

Я уже обращала внимание, что тут не на что смотреть, вообще не на что, однообразный унылый «лунный» ландшафт, пологие холмы, небольшие озера, некрупные реки, ручьи, унылая картина маслом. Мы летели два часа, у меня, как и у Клавдии, теперь была хорошая скорость полётов, по моим прикидкам километров тридцать в час, но в моей дополненной реальности не промелькнуло ни одной сигнатуры, ни обычных, ни простых, ни простейших сущностей, никого, абсолютно безжизненная пустыня. Напряжение второй половины дня сказывалось на нас обеих, и мы решили остановиться на отдых и ночлег пораньше.

Через два дня однообразного полёта до меня начал доходить план Властелина: армия захватчиков, расположенная тонкой линией на границе уже захваченной территории под землёй, ведёт боевые действия и зачистку новой территории, армия полностью самодостаточна. Мы, в данный момент, двигаемся по пустой буферной зоне, эта земля захвачена последней, тут уничтожена любая жизнь, она готова для заселения, но её время ещё не пришло, нужна новая буферная зона, отделяющая её от зоны боевых действий.

На стоянке я попробовала выяснить детали у мира, мысленно обратившись к нему с вопросами – «Почему ты позволяешь нарушать законы мироздания? Почему бездействует глобальная сущность? Почему ты позволяешь убивать не только обычных сущностей, но и возвышенных, и высших?». Внятных ответов я не получила, но на краю сознания появилось смутное ощущение уже вопроса ко мне – «Законы мироздания?».

Блин, я же думала в этом направлении, почему не додумала-то? – «Родненький мой, давай вечерком нормально поговорим, я подготовлюсь, и мы всё обсудим, хорошо?» – обратилась я к миру. – «За чаем с печеньками?» – ощутила я насмешливый вопрос, – «Если ты про дружбу, то мои печеньки – твои печеньки, а если про сладкое, то я тебе даже торт испеку, скажи только как тебе его передать» – не полезла я за мыслями в долгий ящик. – «Создай и съешь его, так я вместе с тобой смогу ощутить твои чувства и эмоции» – уловила я предельно простой и честный ответ, а дальше пришло ощущение озадаченного удивления – «Ты хочешь со мной дружить?».

Я постаралась вложить в свой мысленный ответ желание быть откровенной – «А разве мы с тобой уже не дружим? Но если тебе нужно сформулировать понимание дружбы, то пожалуйста: дружба – это отношения, которые строятся на взаимном доверии и искренности, они требуют взаимопонимания, терпения и умения прощать. Друг – это тот, кому до тебя есть дело. Тот, кто проявляет внимание к тебе, поддерживает, участвует в твоей жизни, небезразличен к твоим проблемам и успехам, победам и поражениям. Разве это не про нас с тобой?», – ощущение, пришедшие ко мне в ответ на мою мысленную тираду, оказалось родным и знакомым – «Мне надо подумать…», я начинаю привыкать к неспешности этого мира.

Разговор вышел спонтанным, я не планировала долгого общения с миром, потому не подготовилась и словила закономерные последствия в виде жуткой головной боли и кровотечения из носа и ушей. Когда я вышла из транса, то Клавдия, догадавшаяся по моему отключению от действительности о том, что далее произойдёт, уже протягивала мне болеутоляющие таблетки. По сравнению с прошлым разом, чувствовала я себя ни в пример лучше, потому коротким жестом отказалась от протянутых таблеток, очистила одежду и кожу, затем привела организм в идеальное состояние и сообщила Клаве:

– Вечером у меня состоится разговор с миром, скорее всего более долгий и обстоятельный, чем сейчас. Он важен для нас всех, потому отказаться я не могу. Давай подумаем вместе как мне его пережить.

– А чего тут думать-то, у тебя сознание в миллионы раз меньше, чем у океана энергии, долгий разговор тебе не выдержать, помрёшь не за грош, – ответила Клавдия, запихивая таблетки обратно в блистеры, а блистеры в упаковку.

– Это я ещё в первый раз поняла, хотя сейчас, по моим ощущениям, было уже полегче. Расскажи, как это выглядит со стороны, ты можешь вытащить меня из этого состояния?

– Как, как…да никак. Сейчас ты сидела с закрытыми глазами и замершим глупым лицом, минуту сидела, две, затем без каких-либо предпосылок или видимых изменений у тебя из носа потекла кровь, потом из ушей. Ни один мускул на лице или теле не двигается, кровь течёт всё сильнее, а ты сидишь, как пока ещё живой памятник идиотизму.

– Ты можешь определить по моему состоянию, когда надо прервать общение с миром?

– Ты же сказала, что в прошлый раз он сам тебя попросил завязывать, что ты не готова общаться с ним, – напомнила мне Клавдия.

– Когда он мне об этом говорит, то моё состояние называется «уже почти труп», грань между жизнью и смертью, надо учиться выходить раньше. Клава, я не самоубийца и не мазохист, ты же сама прекрасно понимаешь, что нам необходимо подружиться с сознанием океана энергии, – ответила я ей более эмоционально, чем хотелось бы.

– Нет, не понимаю. Ни необходимости, ни твоего желания прыгнуть выше головы и убиться об небо, – тихим голосом, с ярко выраженным желанием понизить накал страстей в нашем диалоге, ответила Клавдия.

– Хорошо, давай на пальцах, – уже спокойнее продолжила я. – Есть океан энергии, невообразимо огромная энергетическая структура, получившая самосознание. Сознание толкает океан к развитию, у него есть желание узнавать новое и расти над собой. Представь себе новорожденное сознание: оно не знает где находится, что и кто его окружает, какие вокруг опасности или возможности, но у него есть любопытство и желание его удовлетворить. Что оно предпримет, принимая во внимание наличие у него чувства самосохранения?

– Выделит из себя мизерную часть и отправит её исследовать мир, потеря клетки, даже миллиона клеток, не несёт за собой смерти организма, но может дать необходимую информацию об окружающем мире, – приняла Клавдия мою игру в вопрос-ответ.

– Клетки вернулись и рассказали – ничего тут нет, вообще ничего, кроме него самого. Что оно будет делать дальше?

– Удавится от скуки и одиночества, ну это я про себя. А сознание наше, может действуя по заложенной программе, а может и по своему уму, придумало и воплотило собственный мир. Сложнее безликой каменной пустыни не выдумалось, а может не создалось, так-то из себя любимого творило, больно, наверное. Затем выпустило в готовый мир созданных им и из него сущностей, позволило им жить и взаимодействовать, рождая эмоции и чувства, которые оно и поглощает, пытаясь таким образом познавать жизнь и развиваться, – продолжила Клавдия.

– Это сильно напоминает раздвоение личности, но не нам его судить – как ты верно заметила, альтернативой может быть «удавиться». Я не медик и не могу ставить диагнозы, но мне кажется, что этот мир сильно болен, у его сознания ощущается желание получить ещё большее количество чувств и эмоций, за неимением ничего другого, он попал в зависимость от них. Чувства и эмоции миллиардов его разумных частичек питают сознание, дают возможность почувствовать себя живым, даруя ложное ощущение развития личности – со временем это только усугубит ситуацию, доведя бедное неокрепшее сознание до настоящего безумия.

– И как твоё самоубийство об его огромность поможет ему выздороветь и не сойти с ума в дальнейшем? – задала Клавдия резонный вопрос.

– Ему нужен друг, не наставник или учитель, а именно старший друг, с которым можно поделиться сокровенным, не боясь быть высмеянным или брошенным, настоящий товарищ, обладающий багажом жизненного опыта и способностью мягко вывести сознание мира из созданной им ловушки, знающий другую жизнь и способный дать бедному сознанию иной смысл существования, – сформулировала я своё желание помочь сознанию мира.