Река Душ (СИ) - Каратанов Павел

– Вот это цель, вот это размах, – всплеснула руками Клавдия, – ты хочешь излечить разум бога и воспитать его?

– Он не бог, – спокойно ответила я ей, – он запутавшийся ребёнок, брошенный родителями без любви, надзора и воспитания – я не могу пройти мимо, я должна попытаться ему помочь, – и сразу продолжила возникшую мысль приземлить неподъёмное, с точки зрения Клавдии, действие:

– Здесь вообще нет никаких богов, есть просто немного большие, чем мы привыкли, масштабы. Представь себе, что океан энергии — это огромная виртуальная база данных, в ней есть всё, что только можно пожелать, главное смочь это найти. Сознание базы данных определило первичные правила, то есть создало генетическую память, кривую и косую, как у великих программистов и принято, на мелочи они не размениваются. Администратор базы данных, он же глобальная сущность, видя потребность юзеров в конкретике, написал законы мироздания, обязав всех и каждого их исполнять и самим контролировать. Персональный контроль над юзерами админ поручил модераторам высшего и возвышенного звена, то есть сущностям, имеющим определённый уровень развития. У всех есть полномочия карать и миловать, дарованные им разновеликой волей создателя и воображением. Думая в таком ключе, никакие боги не нужны, всё становиться простым и понятным.

– Вот сейчас как я с тобой не соглашусь-то…админы и модеры не могут меня окончательно убить, максимум забанить акк, это капец какие разные вещи, – качая головой из стороны в сторону, сказала мне Клавдия.

– А вот представь, что любого хитровыдуманного читера или багоюзера за его проделки сразу на кладбище бы банили, насколько мир был бы чище и проще, – мечтательным голосом сказала я.

– Мир, основанный на правилах, где-то я уже это слышала и даже видела результат – так мой вам ответ, кровожадный командор, будет один – «libertad o muerte», товарищ Че – мой кумир!

– Ага, у верблюда два горба, потому что жизнь – борьба, а покой нам только снится. Всегда, запомни это, золото моё пролетарское, вообще всегда на место пламенных революционеров приходят циничные хозяйственники, которые, опять же, всегда загоняют в стойло выживших борцов за свободу, где те сидят очень тихо и пишут мемуары, по всегда заранее согласованным шаблонам, – стараясь усилить эффект от всей фразы, я выделяла голосом отдельные слова.

– Как стойло и разговоры про мемуары помогут выжить в разговоре с сознанием мира? – Клавдия подняла одну бровь и вернула меня в реальность.

– Никак, так что возвращаемся к моему первому и последнему предложению. Ты запомнила весь процесс моего кровотечения? – уточнила я у неё.

– Да, запомнила, но скажи мне – мы будет составлять план, основываясь на скорости потери тобой крови из носа? Ты совсем с ума сошла или ничего другого придумать не можешь?

Глава 28 Делай добро и бросай его в воду

Я понимала и её беспокойство, и всю глупость ситуации, но придумать и правда ничего больше не получалось, потому ответила спокойно и взвешенно:

– А вот, представь себе, не могу. Там, где мы общаемся нет времени, я не могу его ощутить, я не чувствую своего тела, соответственно, не чувствую боли. Как мне запрограммировать свой выход из разговора при таких условиях?

– Хм, по времени? Хотя не вариант, интенсивность разговора должна влиять на усталость. Хорошо, я поняла тебя. Как только твоя кровь будет не сочиться, а польётся по-настоящему, я должна тебя вытащить, как это сделать?

– Повалить меня на землю лицом вниз, зафиксировать голову и плечи, затем повернуть голову в сторону, только постарайся не свернуть насовсем, и запихать в рот перчатку, чтоб язык не откусила, следить, чтобы не задохнулась, – вспомнила я действия друзей при эпилептическом припадке одноклассника, достала перчатку из кармана и протянула её Клавдии.

– Жесть, ладно сделаю. Но время пока есть, подумай в полёте над другими вариантами, не нравятся мне твои постоянные кровопускания и очень пугает возможная смерть от кровоизлияния в твой глупый мозг, – согласилась Клавдия.

– Подумаю, полетели пока, – сказала я, и взяла в руки, явно довольного жизнью, Жабодава – летать ему очень нравилось, даже у меня подмышкой.

Но все наши полётные планы пошли в утиль, всего через час я обнаружила сразу пять сущностей, три простейших и две простых. Мы остановились и, изменив траекторию полёта, двинулись вдоль воображаемой границы, обозначаемой наличием сущностей. Преодолев ещё полтора километра, мы приземлились и устроили лагерь с подветренной стороны высокого холма рядом с истоком ручья. Привычка находить для стоянки закрытые от ветра и имеющие быстрый доступ к воде места когда-нибудь меня погубит.

Жабодав осмотрел окрестности, выдал нам довольное «Гав» и улёгся в теньке почивать.

– Давай тренировку устроим – я попробую войти в состояние медитации, а ты, как увидишь замершее глупое лицо, то через минуту меня оттуда вытащишь, – попросила я Клавдию.

– Ничего лучше значит не придумала? – грустно вздохнула она, – ладно давай тренироваться.

С третьего раза у нас получилась неплохая связка, я смогла уловить из странного состояния «нигде» изменение положения своего тела и устремилась войти в него из этого «нигде». С пятого раза уже получалось хорошо, а на двадцатый я наработала навык – «отклонение тела – стремление к выходу – выход», который мы закрепили ещё десятикратным повторением, так прошёл остаток дня и наступил вечер.

Я села на колени, выпрямила спину и начала процесс выхода из тела в состояние «нигде», я не могу описать его лучше, ибо тут ничего нет – ни времени, ни пространства, ни моего тела – нет ничего, кроме моего сознания. Ощутила это состояние, приняла его и потянулась к сознанию мира – «Где ты, друг мой сердешный?». Ощущения ответа или присутствия кого-либо не появилось. Хотелось «подождать», «повисеть в пустоте», наконец, «подумать» чем-нибудь – но всё это не то, неправильно, здесь можно было только «ощущать», все мои слова – это от бедности, я пока не могу «ощущать» без них, но слова тут не нужны, просто сила глупой привычки. Сколько и чего прошло или не прошло не знаю, но я «ощутила» как изменилось положение моего тела, и потянулась на выход, ну или на вход, к своей тушке.

Придя в сознание, уселась и, покрутив головой, задала вопрос: – Сколько прошло?

– Четыре часа, – ответила Клавдия, – кровь не потекла, но я решила, что хватит, слишком долго ты там находилась.

– Молодец, абсолютно правильно сделала, спасибо тебе и давай утвердим четыре часа на будущее, – чувствовала я себя прекрасно, хорошо отдохнувшей и расслабленной, – сознание мира явиться не соизволило, видимо до сих пор думает.

Ужин, сон, утренние дела и завтрак прошли без приключений, пора было решать куда отряд стопы направит.

– Слушай, а давай с местными поговорим, представимся Васей да Калой и поговорим, – предложила Клавдия.

– А давай, чего мы всё в собственном соку варимся, узнаем и другое мнение, – согласилась я.

Сказано-сделано, мы на десять километров залетели вглубь обжитой территории и направились вдоль её внешней границы. Местность не отличалась от мёртвых земель ни на грош, разница была только в том, что в моём интерфейсе дополненной реальности появились множественные сигнатуры простых и простейших сущностей.

Чтобы не пугать местных и не давать врагу лишнюю пищу для размышлений, мы выбрали пару обычных сущностей с высоты, спустились на землю неподалёку от них, спрятали Жабодава и Стерву в мешки «Клайма» и приблизились к ним уже пешком.

Обычные сущности были, скажем так, прикольные и походили на Штепселя с Торопунькой: первая напоминала, вертикально стоящий на шести щупальцах, огурец, тело под два метра, щупальца длиной сантиметров тридцать-сорок, цвет у всего этого, естественно, зелёный; вторая сущность являла собой горизонтальный лемэроцереус, поставленный на четыре метровые суставчатые ноги, даже подобие горшка имелось на ж…. в общем, на дальнем от нас окончании сущности, расцветка у этого «кактуса» правда была коричнево-серая.