Тальяна Орлова
Исагон. Настя разносит академию
Глава 1
Мне было около семи лет, когда я начала рассказывать сказки. Хотя не так – сказку, в единственном числе. Родители поначалу умилялись и неустанно повторяли, что их дорогая Настенька обязательно станет писателем – а кем мне еще быть с такой-то фантазией?
Со временем моя сказка обрастала подробностями, и в какой-то момент мама перестала улыбаться. Наоборот, она грозно посмотрела на папу и отчитала его:
– Ты не установил на компьютер родительский контроль? Откуда ребенок взял такие ужасы?
– Установил, – растерянно оправдывался он. – Этой бредятины она могла насмотреться у кого-то из подружек.
В силу возраста я не сразу поняла причину перехода от восторга к недоумению, поэтому по инерции продолжала пересказывать ту же самую историю:
– Прекрасная волшебница была очень добрая! Но иногда она сильно злилась. Например, когда обижали маленьких. А того бедного мальчика злодеи хотели забить камнями! Тогда прекрасная волшебница подлетела к ним и взмахнула рукой. Я уже говорила, что она могла так махнуть, что поднимался ураган раскаленного песка? Но в этот раз злодеев оказалось слишком много, а кто-то из них тоже был волшебником! Они накинулись на нее и сделали ей очень больно. Умирая, она беспокоилась только о том, чтобы ребенок успел спастись – вот, какая она была хорошая! Но тот мальчик не убежал и даже не заплакал, он стоял и круглыми глазами смотрел, как в спину прекрасной волшебнице снова и снова летят огненные шарики, а из ее рта полилась кровь…
Мама не выдержала и крепко обняла меня. А потом судорожно зашептала:
– Настенька, родная моя, скажи честно – это тебе Оля рассказала? Или когда ты ночевала у тети Наташи, вы посмотрели страшный фильм? Не волнуйся, я не буду ругаться!
– С меня хватит, – процедил отец. – Я сейчас же позвоню сестре и всю душу из нее вытрясу! Знал же, что Наташке нельзя доверять ребенка! И Олиным родителям позвоню, пусть тоже бдительность не теряют.
Поняв, что моя сказка уже не вызывает умиления, а приводит к ссорам, я перестала вообще о ней говорить. А с годами и вовсе забыла тот странный период.
Писательницей я так и не стала. Видимо, моей фантазии хватило на единственную историю. Но в чужих книгах тонула без остатка. Когда мой папа накричал на Олиных родителей, девочке запретили со мной играть, да и другие дети начали сторониться и смеяться над моими странностями. Но меня это вовсе не беспокоило, ведь к тому времени я неплохо освоила чтение – и с радостью погружалась в придуманные миры, которые всегда были ярче и интереснее реальной жизни. Так и выбрала себе профессию и после института сразу устроилась работать в городскую библиотеку. В сибирском городе не то чтобы совсем не было вакансий, но я другие и не рассматривала. Что может быть лучше, чем жить в царстве литературы, да еще и зарплату за это получать? Денег мне хватало, ведь на книги я теперь могла не тратиться.
Несмотря на мою необщительность, я не была полным изгоем – просто ни с кем особо не сближалась. Но природа взяла свое, поэтому я приняла ухаживания своего сокурсника и начала с ним встречаться. И когда Костя после окончания вуза предложил пожениться, была на седьмом небе от счастья! Ну вот – у меня все как у людей, есть образование, работа, создаю семью, а с будущим мужем повезло невероятно: у моего Кости замечательный и спокойный характер, поэтому без труда уживемся. Подали заявление, но за неделю до свадьбы меня будто мешком по голове огрело. Я как раз шла домой из библиотеки, да так и встала столбом посреди улицы.
Странно, что я несколько месяцев жила будто в тумане, а тут за одну секунду мысли прояснились. Точно так же, как я до сих пор не смогла примириться с тем, что реальность по всем параметрам отстает от выдуманных историй, так и мой жених – всего лишь идеальная картонная фигура для антуража. Декорация нормальности. Пора признаться хотя бы самой себе: я не от мира сего, для меня все это существование как какая-то игра, где надо следовать роли – здороваться со знакомыми, изображать, что тебе интересны разговоры и события. Будто бы когда-то в раннем детстве я даже заглянула в нечто настоящее, но с тех пор никак не могу уйти со сцены. Я великолепно отточила мастерство в этой фальши, поэтому до конца жизни смогу тянуть и роль жены. Но насколько это честно по отношению к самому Косте? Ведь он в самом деле замечательный человек, неужели не заслуживает девушку, для которой он будет не декорацией? В этом спектакле вообще не предусмотрено мужчины, которого не жалко удостоить моей «прохладной нелюбви».
Решение пришло быстро, еще быстрее я сообщила об отмене свадьбы. Костю расстроила до слез, разругалась со всей родней. Пыталась успокоить себя тем, что хотя бы мне понятно, как верно я поступила. И все равно через некоторое время впала в апатию. Да что со мной не так? Почему я не могу, как все, радоваться тому, что имею? Душа постоянно зовет куда-то, словно где-то там мир перестанет казаться таким нелепым и чужим? Чтобы избежать глубокой депрессии, я вернулась к проверенному варианту – теперь я даже почти не спала, чтобы как можно реже выныривать из книг. Стоило только проснуться, втыкала в уши наушники и запускала аудио, так чаще всего и засыпала, проваливаясь в недолгий сон.
Несколько месяцев в таком режиме не могли не отразиться на моем самочувствии. Голова постоянно кружилась, мозг отказывался слушаться. Хорошо, что хоть на работу не забывала приходить. Правда, иногда забывала уходить, поэтому ночному сторожу приходилось меня расталкивать и выпроваживать из библиотеки. И я плелась в опостылевшую съемную квартиру с полузакрытыми глазами и полностью погруженная в аудиокнигу.
– Эй, осторожнее! – раздался крик сзади. – Стой, дура!..
Больше я ничего понять не успела. Даже не заметила, сбила ли меня машина или сверху что-то упало. Не помню и боли, только какая-то коротенькая мысль о том, что эта замученная театральная актриса наконец-то вышла на пенсию.
Меня разбудил такой же громкий вопль:
– Получилось?! Нет, глянь внимательнее, получилось?
Я с трудом перевела взгляд в сторону. Вот теперь мне стало больно – меня будто танк гусеницами переехал, а горло нещадно саднило. Рядом с кроватью сидел некрасивый мужчина с узеньким лбом и кустистой порослью в разных частях щек. От запаха грязи я скривилась. Выяснилось, что я находилась в какой-то комнатушке с ветхой мебелью и никогда не знавшей уборки. Чуть позже рассмотрела и молодого человека – такого же немытого и в лохмотьях.
– Где я? – прохрипела сдавленно. – Вы кто?
– Получилось! – заверещал первый и радостно затряс руками. – Теперь заживем! Как отлежится, сразу в городскую управу! – Он посмотрел на меня и заговорил мягче: – Ты в Исагоне, девочка, от души поздравляю! Я твой папа, дорогая моя доченька, а это – твой старший братец. Ты ведь не забудешь свою любимую семью, когда станешь богачкой, правда? Как тебя зовут, милая?
– Н-настя, – недоуменно выдавила я.
– Точно, получилось! Вот ведь повезло, а! Настя, кушать хочешь? Вчерашняя похлебка осталась. Или сразу рванем в управу? Там-то тебя прилично накормят. Но ты про папу и братика не забудь, ладно?
То, что мое тело изменилось, я поняла почти сразу. На глазах не было привычных очков, но видела я хорошо, да и сами ощущения стали другими. Поэтому, подойдя к зеркалу, я не слишком удивилась. Девушка выглядела на несколько лет младше меня прежней. Худенькая совсем, изморенная, кости торчат. Но притом довольно высокая. Но я заострила внимание не на грязных каштановых волосах и не на симпатичном голубом цвете глаз, а на своей новой шее. На бледной коже набухала ужасный синяк, я даже руками пощупала поврежденные ткани.
«Папа» и «братец» наперебой рассказывали, что в родном мире я умерла, но для некоторых избранных существует возможность прожить новую жизнь уже здесь, заняв место безвременно почившего местного. Я заторможенно слушала, что тут есть магия, а в Исагоне полно таких же попаданцев – и все мы, дескать, очень ценны. Даже если волшебного дара не имеется, то мои земляки становятся учеными, врачами, инженерами и прочими специалистами, которым городская управа щедро платит за их труды и знания. Слушать-то я слушала и как будто слишком легко поверила в происходящее, но не отрывала взгляда от своей шеи.
