Владыка Нового Мира — 2
Глава 1
Взрыв.
Джип как будто специально развернуло на сто восемьдесят градусов, чтобы я увидел самую мякушку. Морды у машины больше не было — вместо неё бахрома из металла, горящие ошмётки и водитель с ярко-красным блестящим лицом. Не кричит, не двигается. Застыл с открытыми глазами и смотрит в одну точку.
Если на пассажирском сиденье был хоть какой-то мизерный шанс уцелеть, — чтобы всласть помучаться, — то вот он-то точно погиб мгновенно.
— Атьс-с-с-с! — лишь чудом я сумел удержаться верхом на Рудике.
И благо, что он у меня ручной и уже всякого успел насмотреться в городе. От взрыва шуганулся, по первой встал на дыбы, но не более. И потому другие оленегаторы тоже не поддались панике — смотрели на реакцию вожака. Нервничали, понятное дело, брыкались, но не настолько, чтобы порвать упряжь.
— Тихо! Тихо! — Батяня уже спешился и бегал вдоль цуга, успокаивая животных.
А Женёк… а где Женёк?
— Что происходит⁉
А вот и он. Вылез из фуры. Видимо побоялся, что в кабину тоже прилетит, но… ничего такого. Один-единственный выстрел и на этом всё, конец эпизода. Господа бандиты с большой дороги выскакивать на эту самую дорогу не спешили. Сделали дело и исчезли.
Хотя если хоть чуток поразмыслить, то оно и понятно. Грабить? Устраивать кровавую разборку из-за стеклотары? Это что за бомжи-радикалы такие? Не! Ситуация читается от и до: это было покушение на Голубицкого.
А вот удачное или нет…
Правая задняя дверь джипа распахнулась, и из машины вывалился сын графа. Живой или мёртвый пока не понимаю, но точно без сознания; ещё и головой приложился об асфальт. Следом показались посечённые осколками ноги в разодранных колготках, и наружу начала выбираться «бизнес-партнёр» графа.
Сам же Голубицкий появился с противоположной стороны. Сам открыл дверь, сам вышел, но это ещё ничего не значит. Граф хрипел, пучил глаза и зажимал горло ладонями, из-под которых бодрыми струями хлестала тёмная кровь. Рассудительностью тут даже близко не пахло. Видимо, Семён Андреевич был сосредоточен на внутренних ощущениях, а его тело реагировало по-своему.
Агонизировало то бишь. Мокрый от собственной крови граф начал метаться по дороге, как безголовая курица.
Я же уже бежал к останкам джипа и пытался решить, что мне сейчас делать: то ли броситься вдогонку за стрелявшими, а то ли попытаться помочь. И надо выбирать; то и то сделать явно не получится. Да, можно было бы попросить Удальцова догнать говнюков, но… что дальше? Что он им сделает? И вообще мало ли кто они такие?
Так… граф!
Семён Андреевич упал, перекатился на спину, разжал глотку и начал биться в конвульсиях. Тем временем чудом уцелевшая барышня в чёрном трясла и хлестала младшего Голубицкого по щекам. Что характерно без истерик. Агрессивно — это да. Но всё равно на редкость собранно, как будто бы в таких экстремальных ситуациях оказывалась не впервые.
— Умирает! — крикнула женщина, взглянув на меня.
Всё! Стоп. Спасибо гоблинам Разящего Весла, которые не пропускают утренние молитвы, божественной энергии у меня сейчас аж на половину Чуда. Но чтобы вытащить с того света обоих Голубицких всё равно не хватит. Вылечить Карякина было куда проще, ведь у него повреждения были не такими серьёзными. Здесь же тотальный звиздец что там, что там…
Надо выбирать.
А выбор, на самом деле, очень прост. Даже если поменять условия и задать классическую дилемму, — жизнь богатого старика против жизни молодого нищего парня, — то я бы всё равно выбрал молодого. Не задумываясь.
Но! Есть одна идея.
— Секунду! — крикнул я женщине и резко свернул в сторону графа.
Успел не впритык, но времени всё равно оставалось очень мало; Семён Андреевич никак не отреагировал на моё присутствие, хрипел из последних сил и тупо разглядывал облака. Ему было больно! Очень больно! Это я чувствовал.
Поэтому я подлетел, присел рядом с ним, сделал вид что пытаюсь зажать рану, но на самом деле начал его добивать. Через ладони выпустил потоки некротической энергии, которые убрали боль и ускорили процесс отхода в мир иной.
Сострадание? Конечно. А еще личная выгода, чего уж тут скрывать. Практика наглядно показала, что ко мне на переправу попадают лишь души тех, кого я прикончил самостоятельно. И душа Голубицкого, как мне кажется, может быть весьма полезна. Да и для рода Голубицких это будет полезно! Мало ли, чего старый граф расскажет. Может инструкции молодому поколению не просрать все полимеры? В общем, увидим.
— Кхрь, — граф издал последний вздох, а я тут же рванул лечить его сына.
Батяня успокаивал табун, Женёк растерялся и не мигая уставился на тело покойного графа, и надо мне было теперь лишь сплавить куда-нибудь подальше женщину в чёрном. Свидетели Чуда мне не нужны.
— Аптечка! — крикнул я и сменил её «на посту» над Андреем Семёновичем. — В кабине!
— Аптечка⁉ Да у него же голова пробита!
— Принеси, я сказал!
— Сам принеси!
— Быстро!!!
Видно было, что барышня не привыкла, когда на неё орут и уж тем более приказывают. Однако она всё равно замолкла, задумалась, встала и пошла исполнять. Ну а я со спокойной душой наложил руки на младшего Голубицкого и взялся за дело. И как бы у моего окружения не вошло в привычку пользовать меня в качестве лекаря. Мне ведь энергия для другого нужна вообще-то.
— Про Владыку, — подошёл ко мне Удальцов со стеклянными глазами. — Расскажи ему про Владыку.
— Вряд ли он меня слышит.
— А ты расскажи.
— Тут нету никакой аптечки! — крикнула из кабины женщина в чёрном. — Нету!
И тут:
— Ы-ыыы-ыыых! — Андрей Семёнович резко вдохнул и открыл глаза.
Граф умер, да здравствует граф…
* * *
— Помянем…
Не чокаясь, мы с ребятами пригубили пива.
Дело было спустя десять часов после инцидента на дороге, уже в Рубежном. В таверне с названием «Таверна», которая не обманывала ожидания посетителей и изнутри действительно выглядела как таверна. Пол и стены обшиты деревом, оранжевая полутьма, приглушённая музыка и телевизор без звука гоняет какую-то старую комедию.
И гусары вокруг.
Шумят, галдят, не разделяют нашей скорби.
Но о гусарах ещё успеется, а пока надо бы обо всём по порядку.
Спасение Андрея Семёновича не сделало нас с ним лучшими друзьями. Во-первых, он так и не узнал кто был причиной его чудесному исцелению. А во-вторых, у человека отец только что умер и ему сейчас вообще не до чего.
Мужчина он крепкий. Не ревел, не закрывался, но ситуация в любом случае… такая себе.
От злополучного места трагедии и до Рубежного оставалась пара часов езды, и Удальцов вызвался сбегать за помощью. Взял у Голубицкого документы в качестве подтверждения и погнал. Мы же остались и ждали, когда за нами приедут из города.
По большей части молча. Разве что таинственная барышня в чёрном со мной разговорилась. И да, надо бы мне взять обратно свои слова на её счёт. Никакая она не… представительница древнейшей. И даже не сутенёрша.
Благородных кровей она, вот только дворянство ей официально ампутировали. Бывшая баронесса Черникова. Батюшка-Император лично кинул её в опалу и выслал в иномирье без права вернуться. Про сам факт Карина Константиновна рассказала с плохо скрываемой гордостью, а вот за что именно её выслали предпочла умолчать. Ну… меня оно не касается.
А касается меня то, что Её Бывшее Благородие тоненько намекнула мне о своих догадках на мой счёт. Дескать, у княжича только что голова была пробита, а после того, как я над ним посидел всё чудесным образом срослось.
Улыбалась, короче говоря, многозначительно. Игралась с полутонами и подстрочным смыслом.
— А вы точно анималист? — спрашивала.
И фамилию мою повторяла чуть ли не через слово. Чтобы лучше запомнить, что ли? Короче! Сказала обязательно навестить, если буду в Столице, и глубже мы друг другу в душу не лезли. Негласно сошлись на том, что у всех свои тайны.
