Скверная жизнь дракона. Книга седьмая (СИ) - Костенко Александр

«Маскировка» влияет только на способность скрывать своё присутствие, так что навык более чем бесполезный. «Красноречие» каким-то образом влияет на собеседника, предрасполагая его к общению. Как это вообще происходит — я не знаю, но для ксата подобный навык может оказаться полезным. Хотя я, всё равно, буду развивать «Чувство магии» и «Знания магии».

Вот бы, как в нашей пещере, воспользоваться особым кристаллом и изучить всё в своём лог-файле. Сразу всё прояснилось, не пришлось бы по крупицам собирать информацию и рыться в софистическом бреду книг. Обязательно после воссоединения с семьёй сделаю всё, чтобы получить доступ к этим особым кристаллам.

«… Да пусть Всебоги наградят преуспевших великими познаниями. Возвышенное „Чувство магии“ позволит преуспевшему прочувствовать потоки энергии, источаемой нашими душами и всем, что создано Всебогами вокруг нас. И чем выше „Чувство магии“, тем яснее потоки станут. Возвышенное же „Знание магии“ у преуспевшего откроет право на понимание течения энергии, её протекание по нашим телам и рядом с нами. Всебоги наградят преуспевшего возможностью править энергией своей души и вокруг себя настолько свободно, насколько велико возвышено „Чувство магии“ и „Знание магии“…»

Эти строки из книги о развитии навыков — огромнейшая подсказка. «Править энергией свободно» — разве это не намёк, что ману вокруг себя можно использовать? Например — втягивать в себя. Но у мамы эти оба навыка всяко развиты до неимоверных величин, а всё равно ей после воплощения потребовалось время на восстановление «маны». Значит — дело в другом. Осталось выяснить в чём именно.

* * *

В начале одиннадцатой десятины академия начала преображаться. Матоны и фароны ходили по первому кольцу академии, осматривая здания и дороги между ними. Другие что-то инспектировали в академическом городке. Некоторые здания, несколько дней назад бывшие мастерскими, сейчас тщательно вычищались, в них устанавливали новые печи и затаскивалась мебель.

Учащимся с первого до третьего года ежедневно повторяли правила поведения, вдалбливая в голову. Когда в академию начнут приезжать сильные мира сего, то ни один ученик не сможет свободно перемещается в академическом городке.

Густах, Кузаун, прочие маги и ученики, заставшие времена до войны, бросали ностальгические взгляды на академический городок. Уже десять лет в академии не проводилась неделя общего достояния, когда любые разумные могли приехать в академический городок в один из постоялых домов, побродить по улочкам, посмотреть на проводимые на арене представления, купить наргодат и уехать домой.

За четыре дня до моего выступления подготовка к прибытию гостей обрела неимоверные масштабы. Половина харчевен перестала работать на академический городок и начала накапливать припасы, чтобы обеспечивать гостей всегда свежей едой и закусками. Пересчитали запасы вина в академии, и я больше не мог ежедневно получать причитающийся мне кувшинчик. Не помогло объяснение магу-распределителю, что это благодаря мне академия вновь встретит гостей, даже жалоба Кузауну не возымела действия. Магистор лишь пожал плечами, показывая, что сейчас все в академии стеснены обстоятельствами.

Меня отсутствие вина нервировало, но в тот же день, после жалобы Кузауну, ко мне в дом пришёл Клаус с двумя кувшинами вина. Моё настроение в тот вечер сразу улучшилось.

Гости начали прибывать в академию за два дня до моего выступления. Я ожидал увидеть кого угодно, но не три одновременно приехавших делегации лесных эльфов. Первая поверх зимней одежды носила полностью скрывавший руки и тело широкий синий балахон, с вышитыми золотыми узорами и инкрустированными зелёными камнями, и с тёмно-зелёной волнистой притороченной линией у подола; у второй делегации балахон красный, края украшали кисточки, линии узоров были чёрными, а камни белыми; у третьей группы зелёный балахон испещрён белой вышивкой с красными камнями и серебристой каймой у подола.

В каждой группе по три длинноухих эльфа с золотистыми волосами, вытянутыми острыми подбородками и чуть торчащими скулами. И каждую группу сопровождал один из матонов.

Я встретился со всеми тремя делегациями случайно, за день до выступления. Я направлялся во второе кольцо, собираясь встретиться с Густахом и вернуть в архив все взятые на изучение книги — а делегации как раз выходили из второго кольца. Эльфы пристально смотрели на меня как на диковинку, о существовании которой слышали, но в существование которой отказывались верить. Мы обменялись короткими кивками и разошлись.

Мне уже не хочется ставить свой хвостик на отсечение — он чуток отрос и похорошел. Но и без этого я более чем уверен, что именно от моего выступления зависит, попаду ли я в Тамливийский сад скверны.

* * *

В день моего выступления академия вымерла как после чумы. Улицы пустовали, в гудящей тишине громом слышалось уханье снега с крон деревьев далёкого леса. С самого утра действовал строжайший запрет на выход из помещений. Ученики и даже маги не могли выйти из бараков и общежитий, лишь невольники имели право покинуть свой барак, и то, чтобы попасть на работы.

Я, проснувшись от стука в дверь, сладко потянулся, предчувствуя отличный день. Моцион и завтрак, после — проверка листов с записанным выступлением и отдельных листов с описанием заллай, испортившихся и не добравшихся до академии. И долгое ожидание. Я вообще не волновался и не испытывал хоть какого-то мандража. Мне всего лишь нужно рассказать о порождении и показать свои успехи. Что может быть проще? Только пойти и убить это порождение с одного удара, но именно этого рассказывать я не собирался.

Я ждал в зале отдыха общежития, откинувшись на спинку кресла и бесцельно таращась в потолок. Слухи о моей причастности к происходящему разошлись по академии, их знали и жившие со мной пятеро благородных. Они и до этого сторонились меня, хоть ненависти и прочего не проявляли, а сегодня так вообще расположились в противоположной части зала, настороженно поглядывали на меня и о чём-то перешёптывались. Я мог бы воспользоваться «Слухом гончей» и подслушать разумных, но ради такой мелочи даже напрягаться не хотел.

Всё же, одна из девушек не выдержала зудящего любопытства в причинном месте и аккуратно приблизилась.

— Скажите… — она замялась, поняв, что никто из разумных так и не удосужился узнать моего имени. — Это ведь правда, первый магос, за двести лет?

Я перевёл взгляд с прекрасно выбеленного потолка, украшенного лепниной, на непримечательное лицо девки. И чуток кивнул. Та удивлённо переглянулась с остальными.

— Вы вписываете себя в историю. Магос, — с придыханием протянула та. — Скажите, что вы вообще чувствуете?

— Кроме усталости и раздражения? Желание напиться.

За час до начала выступления пришёл Клаус с тремя другими матонами. Они отряжены магистратом в помощь доставить заллаи до здания лектория во втором кольце академии. С десяток матонов и фаронов уже сейчас выстроились линией от ворот второго кольца до лектория, собственными телами показывая направление гостям.

В здании, по форме напоминающем квадрант, четверть круга, меня ждал магистор Кузаун и несколько магов из магистрата. Кузаун удостоверился, что у меня всё готово к выступлению, и сказал обращаться к магам из магистрата — но мне нужна была только тоненькая книженция с кратким описанием виденных, но не изученных порождений.

Зал лектория спокойно вместит в себя сотню человек. Ряды скамеек с письменными столами начинались в пяти метрах от подиума и дугами поднимались на высоту в пять метров. Под потолком магические светильники мягким фиолетовым светом освещали помещение. Напротив подиума, в первом ряду скамеек бело-синими лентами отделено место для архимагистора и Кузауна.

Позади подиума на стене доска и мел для записей, а около подиума расставлены столы. На них я разложил добытые восемь заллай, но вместо двух испортившийся положил листки с их описанием. Проверил, что я полностью готов к выступлению. Опёрся спиной на стену и стал ждать.