Волчий мир. Трилогия (СИ) - Даль Дмитрий

Серега подпрыгнул от неожиданности и с трудом удержался, чтобы инстинктивно не влепить ногой с разворота.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Одинцов. – Почему не на обысках?

– А чего там всем толпиться, словно стадо безумных слонов. Больше следов затопчем, чем пользы принесем. Решил вот прогуляться и посмотреть, чем ты занимаешься. А у тебя тоже нескучно. Трупы обираешь. Вот только зачем тебе это потребовалось? Магики убийства своих не прощают, а уж подобные надругательства их вообще разозлят до чертиков.

– Откуда они узнают, что мы его убили. Насколько я понимаю, магиков много, многие шляются по дорогам и весям, никому отчет не несут. Они как бродячие торговцы, мало ли один в дороге сгинул, так с десяток еще есть, – задумчиво произнес Серега, разглядывая тело.

– Ну во‑первых, этот экземпляр явно в наши леса не ради торговли забрался. А по всей видимости, направили его сюда с какой‑то важной миссией, благодаря твоему вмешательству, он эту миссию благополучно провалил. Думаю, его исчезновением заинтересуются те, кто его сюда направил. Во‑вторых, слышал я от знающих людей, что когда магик умирает, напоследок сигнал какой‑то издает беззвучный, который принимают его братья в Железных землях. И таким образом они знают, что убили их брата. Так что скрыть этот факт не получится, как ни крути.

– Умеешь ты, Шустрик, настроение поднять. Раньше я для магиков был только надоедливой мухой, которую следует прикончить, теперь буду сродни мухи це‑це…

– Какой‑какой мухи? – удивленно вытаращился на Серегу Лех.

– Опасной смертельно, значит, мухи. Ничего, как‑нибудь переживем, – сказал Серега, прижимая к груди богатство – сверток с одеждой магика.

– Так, может, все же расскажешь, зачем тебе потребовалось его тряпье?

Одинцов вздохнул. Кажется, избавиться от расспросов не удастся.

– Я считаю, что все в хозяйстве пригодится, – заявил он.

– Хорошо сказал. Не поспоришь. Но туманно.

– Считай, для коллекции. Задумал редкие вещи собирать. Потом домом обзаведусь, развешу трофеи по стенам, буду на старости лет вспоминать былые подвиги за кружкой доброго эля, – выдал Серега.

– Красиво сказал, но не достоверно. Чего темнишь, Одинец? – нахмурился Шустрик.

– Лех, если бы я сам знал на фига мне это тряпье сдалось. Не знаю пока. Но думаю, что судьба штука загадочная. Вдруг в тыл врага нас с тобой занесет, а у меня уже и маскировочный костюм есть, а по его образцу нетрудно и второй сшить, – заявил Одинцов.

– Вот теперь это больше истину напоминает, запасливый ты наш. Ну надо же чего удумал. В гости к магикам в Железные земли собрался, – покачал головой впечатленный Шустрик.

– Пока я никуда не собираюсь. Но боюсь, если за мной охота продолжится, то придется съездить в гости к тому, кто спектакль заказывает, и объяснить ему доходчиво, что не правильное дело он затеял. Можно и обжечься. Да и просто не нравятся мне эти магики. Что они себе возомнили! Хозяева мира, тоже мне нашлись! – возмутился Серега.

– Хозяева не хозяева, но управлять миром у них получается, – задумался о чем‑то своем Шустрик.

И в который раз у Сереги появилось чувство, что Лех что‑то недоговаривает, темнит.

– Пойдем хана обыщем, пока не протух вконец, – предложил Серега.

– Дело говоришь. А красиво ты его вчера уделал, – заявил Шустрик.

– Да ладно тебе. Это он меня чуть было не уделал. Насилу выкрутился.

Обыск шикбека много времени не занял, но и в этот раз Серега настоял на том, чтобы раздеть труп. Помимо обычных трофеев в виде денег, оружия и украшений, им достались высушенные полоски кожи, покрытые какими‑то закорючками. Похоже, необходимую грамоту они все же нашли. Но самая важная находка ждала их впереди. Когда шикбек остался лежать на снегу голый, в отличие от магика исподнего у него не имелось, Серега увидел серебряную цепочку с глазом. Точно такую же, как и у магика, только выполненную из другого металла.

– Лех, быстренько подгони мне пару бойцов. Только пошустрее, – скаламбурил Серега.

Через минуту перед Одинцовым стояли трое солдат.

– Вот такую хреновину я нашел на теле шикбека. Вы должны раздеть всех дикарей. Мне нужно знать, есть ли у кого‑то еще такие украшения.

Солдаты бросились исполнять его приказ. Шустрик остался рядом с другом.

– Как ты думаешь, что это такое? – спросил его Одинцов.

– Где‑то в каких‑то книгах мне доводилось встречать этот символ. Но вот хоть убей, сейчас не вспомню, где и что он обозначает, – задумчиво произнес Лех.

– Я решил было, что это символ магика, принадлежность к какой‑то вере или касте. Но почему такая же штуковина у хана нашлась. Они с магиком вряд ли одну веру исповедают.

– Эти упаурыки хвосты коням крутят да с кобылами сношаются. Какая там у них религия может быть? – презрительно скривился Шустрик.

– Кобылиная, – нашелся Серега.

– Разве что.

– Тогда ничего не понимаю. Если это тайный знак магиков, то что этот хан, тоже магик получается? Это же чушь какая‑то.

– Полная, – согласился с ним Шустрик. – Хотя как вариант. Заметь, цепочки и сами глаза у обоих разные. У магика золотой, у шикбека серебряный. А что если серебряные носят те, кто служат магикам. Продавшие им свою душу и тело.

– А вот эта идея мне нравится. Похоже на правду, – согласился с версией Леха Серега.

Вскоре солдаты вернулись и доложили, что ни у кого из упаурыков больше подобных талисманов найдено не было.

– А зачем магикам помечать каждую ветку, достаточно оставить памятный знак на стволе дерева, – сказал Шустрик.

Серега был с ним согласен. Рассовав добычу по переметным сумам, они стали дожидаться возвращения остальных солдат.

Обыск больше ничего не дал, только горестный результат пребывания упаурыков. От некогда богатой деревни в двадцать домов остались только уголья да пустые углы. С десяток стариков да хнычущих деток. Всех мужиков дикари вырезали. С бабами поступили так же, только предварительно попользовав их. Ужасная картина. Помочь деревне Одинцов был не в силах. Оставалось только надеяться, что ему еще удастся отплатить князю Боркичу за все эти ужасы достойной монетой. «Ухо за ухо, зуб за зуб» – суровый, но справедливый закон.

Одинцов выслушал доклады бойцов и скомандовал:

– Немедленно выступаем.

Но они все равно задержались в деревне еще на час. Требовалось перекусить перед дальней дорогой. До Батракской дороги, где им предстояло воссоединиться с войском Глухаря, путь неблизкий.

* * *

Батракская дорога представляла собой заброшенный широкий тракт, поросший кустарником и одинокими деревцами. Им давно никто не пользовался. Видно, как упаурыкам перестали дань платить да закрыли границы на замок, люди постарались забыть о позорной дороге, которая принесла столько слез и боли.

Они выбрались на Батракскую дорогу к вечеру. Солнце уже подползло к горизонту и превратилось в кровавую шайбу, заливавшую снежные поля огненным сиянием. Красивое зрелище, которое вскоре скрылось за ветвями густого ельника. Выбрав верное направление, они устремились по тракту навстречу вестлавтскому войску. Через час стемнело, и солдаты запалили походные факела, чтобы в темноте ненароком не завернуть в непролазную глухомань. Несколько раз до них доносился заунывный волчий вой, который то удалялся, то приближался, словно их преследовала многочисленная волчья стая. Взошла луна и высветила дорогу, уходящую далеко вдаль.

Войско воеводы Глухаря они настигли к середине ночи. Командиры выбрали место, где Батракский тракт с двух сторон обнимали широкие поляны, и разбили стоянку. Выставили походные шатры и караулы.

Лагерь Одинцов увидел издалека. По дымным столбам, поднимавшимся к небу. Воевода Глухарь не таился от врага, а шел открыто. Он не боялся князя Боркича, считая, что его карта бита и вскоре над Вышеградом будет развеваться вестлавтский стяг.